«Пегас» - Лоран Ришар
За несколько недель до того, как Регина была найдена задушенной, она опубликовала разоблачительный доклад, в котором подробно рассказывалось о личном имуществе двух государственных чиновников, вступивших в союз с картелем Лос-Зетас в Веракрусе. (Три тысячи экземпляров того номера Proceso были изъяты с полок киосков, так и не попав в руки местных читателей). В момент убийства она как раз занималась расследованием истории тысяч людей, таинственно исчезнувших из Веракруса за последние несколько месяцев. Ее смерть ознаменовала "до" и "после" в нашей профессии", — говорил нам один из друзей и коллег Мартинес. "Она была частью крупного национального журнала. Мы думали, что она под защитой".
Хорхе уже приезжал в наш офис в Париже, чтобы проинформировать команду Forbidden Stories и наших первых партнеров о положении дел с журналистскими расследованиями в Мексике и об основных положениях истории Регины Мартинес. Пятидесятишестилетний журналист говорил мягким, размеренным тоном, подобающим ученому-классику, но его послание к нам было резким и убедительным. "Убийство Регины стало точкой невозврата, — объяснил Хорхе. "Очень четкий сигнал о том, что картели могут продолжать убивать журналистов, и ничего не произойдет".
Хорхе рассказал нам, что в 2012 году полиция и прокуратура Веракруса, по сути, замяли дело Регины, свалив ее убийство на низкопробного преступника, который быстро отказался от своих признаний (которые, по словам подозреваемого, он сделал только после нескольких часов физических пыток со стороны местной полиции). На протяжении почти восьми лет Хорхе был полон решимости докопаться до истины в деле об убийстве Регины. Он принял к сердцу наставление Хулио Шерера Гарсии, редактора-основателя журнала Proceso и крестного отца журналистских расследований в Мексике. "Мир ожесточился, и я думаю, что журналистике придется ожесточиться", — сказал Шерер незадолго до своей смерти в 2015 году. "Если реки станут красными, а долины заполнятся трупами… журналистика должна будет рассказать эту историю с помощью изображений и слов. Нас ждут тяжелые задачи".
Хорхе Карраско работал над этой историей в течение многих лет, несмотря на угрозы и запугивания, и даже после убийства второго сотрудника Proceso, который также требовал от правительства ответов на вопросы о Мартинесе, но без особого успеха. К январю 2020 года, когда мы с Сандрин впервые посетили офис Proceso в Мехико с протоколом безопасности, который можно было бы ожидать в набитом битком полицейском участке, с охранником у входных ворот и решетками на каждом окне, пыл Хорхе поутих. Он признался нам, что они обсудили это в редакции, всем коллективом, и решили, что преследовать правду об убийстве Регины Мартинес слишком опасно. Если они будут продолжать в том же духе, то от рук местных наркобаронов могут погибнуть и другие.
Однако, узнав, что международный консорциум журналистов готов взяться за эту историю, Хорхе словно воспрянул духом. Он отправил своего главного архивариуса раскопать все истории Регины из Proceso за годы, предшествовавшие ее смерти, и попросил нас подключить еще одного репортера к сверхсекретной группе Signal, которой пользовались ключевые члены проекта "Картель". Но когда Сандрин в последний раз разговаривала с Хорхе через приложение Signal, незадолго до нашей поездки в Берлин, его голос был немного дрожащим — он сетовал на продолжающийся ущерб, нанесенный Covid-19 и без того тонкой и постоянно колеблющейся марже прибыли его журнала. "Я в порядке, но беспокоюсь", — писал он. "Продажи Proceso действительно падают".
Я был на взводе, когда на следующее утро зазвонил зуммер в нашей квартире в Восточном Берлине. Мы еще не освоили электронную систему входа в нашу краткосрочную квартиру, поэтому я помчался вниз по лестнице и открыл входную дверь для двух наших гостей. Первым из них был бледный, похожий на паука мужчина лет тридцати с очками в проволочной оправе и лыжной шапочкой, плотно натянутой на череп. Он выглядел как человек, проводящий много времени в помещении за экраном компьютера. Я радостно поздоровался с ним и протянул руку в знак приветствия. Клаудио Гуарньери, старший технолог лаборатории безопасности Amnesty International, не предложил в ответ никаких любезностей, не пожал мне руку и даже не сделал паузы, чтобы посмотреть мне в глаза. Он просто велел мне направить его и худощавого молодого человека с ним по лестнице в нашу квартиру, где мы могли бы приступить к делу за обеденным столом.
Но никаких дел не будет, объяснил Клаудио, пока мы все не выключим свои телефоны и ноутбуки, не уберем их в соседнюю комнату и не закроем за собой дверь. Маскировочный аспект этих инструкций был не совсем неожиданным, учитывая причину этой встречи, но меня удивил грубый тон Клаудио. Он был достаточно вежлив, но не склонен к светским любезностям; на самом деле, казалось, его не очень волновало, нравится он нам или нет. В конце концов, это был союз по обстоятельствам, и совместимость имела гораздо меньшее значение, чем жизнеспособность.
Мы поспешно убрали свои электронные устройства в соседнюю комнату, но не раньше, чем я обратил внимание на наклейку на ноутбуке Клаудио — цитату мексиканского политического диссидента Субкоманданте Маркоса: "Мы сожалеем о причиненных неудобствах, но это — революция". Вернувшись за стол, Клаудио отбросил все попытки завязать светскую беседу и сразу перешел к тому, ради чего мы все здесь собрались. Нас выбрали — "Запретные истории" и Лабораторию безопасности Amnesty International — как единственные две группы, имеющие доступ к документу, который мы стали называть "Списком". Нам с Сандрин дали понять, что эти данные могут помочь нам раскрыть существование системы поистине коварной слежки, осуществляемой частной коммерческой корпорацией, которая затрагивает тысячи ничего не подозревающих людей почти на всех континентах.
Мы были далеки от того, чтобы доказать это, как мы все знали, сидя за столом в Берлине в то утро. Данные в этом списке представляли собой некий шифр: свиток из десятков тысяч телефонных номеров со всего мира, а также несколько временных меток. Лишь немногие из этих номеров были сопоставлены с реальными именами или личностями. Но мы знали, что каждый номер представляет собой человека, чей телефон был выбран для потенциального заражения самым мощным оружием киберслежки на рынке: вредоносным ПО под названием Pegasus, которое было разработано, продано и поставлено правоохранительным органам и службам национальной безопасности в более чем сорока странах мира израильской технологической компанией NSO, являющейся альфа-догом в развивающейся индустрии.
Pegasus был желанным объектом для специалистов по
