Компьютерра - Журнал «Компьютерра» №30 от 23 августа 2005 года
Доступ к телефону
Не так давно на одном из форумов, посвященных мобильным телефонам, на глаза мне попалось такое вот сообщение:
"Вчера в офис зашел молодой человек и попросил русифицировать Samsung A800. Попросил очень срочно, поэтому квитанция выписана не была. Через пятнадцать минут ему был вынесен его аппарат с поддержкой великого и могучего. Он расплатился, после чего попросил проверить работу аппарата. Я вставил в него SIM, а он взял свой второй телефон и якобы начал набирать этот номер. Но на самом деле его звонка ожидали за дверью. Ворвались шесть человек, показали удостоверения: отдел "К". Посветили ультрафиолетом на мои руки, деньги: везде светилось слово «русификация». Составили протокол, акт. Изъяли системник, на котором производилась данная операция, Twister и кабель Samsung. Больше их ничего не интересовало, и они мирно удалились. Теперь жду развития событий. Вменяется статья 272 УПК".
По моим наблюдениям, сейчас по городам и весям катится волна возбуждений уголовных дел, подобных вышеупомянутому. Даже обоснование этому пытаются придумать: например, в одной статье про перепрошивку (www.mobile-review.com/articles/2005/turma.shtml) утверждалось, что таким способом, пресекая «несанкционированное вмешательство» в телефоны, милиция борется с их кражами и «серым» импортом. «С кражами» — это потому, что якобы злые хакеры перешивают IMEI-номера у краденых телефонов (никогда о таком не слышал). Известное дело: искать под фонарем, перекладывая свои проблемы на плечи пользователей, всегда легче, чем работать нормально. (Кстати, почитайте статью, она довольно красноречиво описывает методы борьбы нашей доблестной милиции с «хакерами».)
В цепкие лапы оперативников попадают и «фрикеры», которые делают «клоны» сотовых телефонов. Как правило, после большинства таких поимок в газетах появляются публикации о хакерах, «ворующих чужие телефонные звонки». Однако и здесь не все так просто. Дело в том, что «клонированию» подвергаются телефоны стандарта CDMA, причем делают это, как правило, сами же владельцы аппаратов — по той простой причине, что подключение нового телефона к сотовой сети с сохранением старого номера стоит денег. Для того чтобы эти деньги сэкономить, абонент идет к «хакеру», после чего у него на руках оказываются две трубки-"клона" с одним номером. Вся процедура производится с помощью сервисной программы и кабеля. Лично мне трудно увидеть в ней что-либо, кроме нарушения условий абонентского договора, — но уж точно не уголовное преступление. Правда, в один прекрасный день к «хакеру» приходит некто с мечеными деньгами, на «контрольную закупку», — и уж он-то считает иначе…
С точки зрения так называемого здравого смысла подобного рода дела — полнейший абсурд. Но нас интересует, как они выглядят с точки зрения закона.
«Информация принадлежит…»
В принципе, автор программы для ЭВМ, частным случаем которой является прошивка сотового телефона, в соответствии со статьей 10 закона «О правовой охране программ для ЭВМ и баз данных» имеет право осуществлять или разрешать ее модификацию, в том числе и перевод на другой язык. Поэтому ситуация выглядит, казалось бы, предельно просто: фирма-производитель разрешает модифицировать прошивки только «авторизованным» сервисным центрам, с которыми заключен договор. А все остальное — как раз нарушение копирайта и есть.
Именно так расценивают самостоятельную перепрошивку телефонов большинство фирм, обычно лишая за нее гарантии. За исключением разве что Siemens, которая, наоборот, прошивки выкладывает у себя на сайте.
Но тогда выходит, что в уголовном порядке такие действия пользователя должны расцениваться как преступление, предусмотренное частью 2 статьи 146 УК — «незаконное использование объектов авторского права». Правда, для этого нужно еще, чтобы они были совершены «в крупном размере», то есть стоимость использованных объектов авторского права составляла минимум пятьдесят тысяч рублей. А если мы будем оценивать ситуацию в соответствии с приведенной выше схемой, то получится, что «ущерб» причиняется не производителю прошивки, а сервисному центру, и сумма его в самом лучшем случае не будет превышать стоимости услуг по «легальной», авторизованной русификации (и то — если мы будем толковать понятие «ущерба» предельно широко и включим в него так называемую упущенную выгоду). Но милиции-то закон не писан! И для того, чтобы «притянуть» сюда уголовную статью, «отделы К» на местах придумали следующую условно законную схему (следите за руками).
Объект авторского права объявляется «информацией, принадлежащей автору», — вот так, не больше и не меньше. Причем, в соответствии с этой схемой, форма представления «информации» роли не играет. Следствием такого вот подхода является то, что любое изменение «информации», сделанное без разрешения ее «владельца», объявляется «несанкционированным» и квалифицируется по статье 272 УК, как «неправомерный доступ к компьютерной информации». Для этого причинение ущерба «собственнику» доказывать уже не надо, состав преступления и так налицо. Сейчас львиную долю преступлений, «раскрытых» «отделами К» как раз такие дела и составляют. Плюс еще распространение «кряков», которые объявляются «вредоносными программами» — все по той же трактовке «несанкционированного доступа к информации». Свою роль сыграло и то, что конечный покупатель экземпляра программы получает право пользования ею, а право владения и распоряжения как бы остается за автором — хотя в законе «О правовой охране…» прямым текстом говорится только об экземпляре программы или базы данных, а про «владение» самой программой — это уже додумано оперативниками. Нет такого права у автора, не предусмотрено оно ни авторским законодательством, ни законодательством об охране программ.
Я не случайно «закавычил» в предыдущем абзаце «владельца» и «собственника». Предположим, что отечественное законодательство действительно предусматривает собственность на одну лишь голую «информацию», независимо от носителя, на котором она записана, и формы ее представления. В этом случае получится, что лицо, являющееся первоисточником каких-либо сведений, становится их собственником и может, например, запрещать их распространение или пересказ. Разумеется, это противоречило бы закрепленному в Конституции праву на свободу слова, да и вообще — являлось бы абсурдным. Как хорошо, что ничего подобного в нашем законодательстве нет!
«Принадлежит» ли?
Уголовная ответственность применяется при наиболее, скажем так, вопиющих нарушениях конкретных правоотношений. Ей предшествует ответственность административная, применяющаяся тогда, когда тяжесть нарушения не столь значительна. В Кодексе РФ об административных правонарушениях есть статья 7.12 («Нарушение авторских и смежных прав, изобретательских и патентных прав»), которая к отдельным пользователям и случаям, подобным нашему, явно неприменима: для наличия состава правонарушения требуется, чтобы контрафактные экземпляры произведений использовались в целях извлечения прибыли. Так что на административной ответственности останавливаться, пожалуй, не будем.
Для того чтобы определиться с тем, за что же ответственность наступает, правоприменители активно пользуются определениями, содержащимися в других законах. То есть при квалификации преступления по статье 146 УК приходится кроме самого Кодекса пользоваться еще и законом «Об авторском праве и смежных правах», а когда мы имеем дело со статьей 272 УК — то законом «Об информации, информатизации и защите информации». В частности, применительно к «компьютерным» (272—274) статьям УК так обстоят дела с определением понятия «информация».
При нарушении правоотношений, регулируемых законодательством об информатизации, применяться, по логике вещей, должны именно «компьютерные» статьи УК, а при нарушении отношений, регулируемых авторским законодательством, — статьи о нарушении авторских прав. Именно поэтому информация, существующая в форме произведения, охраняемого авторским правом, не может быть признана подпадающей еще и под действие закона «Об информации, информатизации и защите информации», поскольку законодательством об авторских правах регламентируется, в том числе, порядок обращения с экземплярами произведения и то, какие действия с ними считаются с точки зрения авторского права неправомерными. То есть такие действия, как не разрешенная автором модификация программы, полностью регулируются именно авторским законодательством, и за их совершение, в случае, когда это делается в крупном размере, уголовная ответственность должна наступать по статье 146 УК, а когда крупного размера нет — вообще никакой ответственности быть не должно.
А вот, скажем, при несанкционированном доступе к компьютерной информации, представляющей собой коммерческую тайну, применимы уже две статьи УК — 183 и 272, поскольку законодательством об охране коммерческой тайны никаких особых условий для компьютерной информации не предусмотрено, и поэтому незаконное получение сведений, ее составляющих, должно наказываться отдельно, а несанкционированный доступ к информации — отдельно, поскольку они образуют совокупность преступлений.
