Эндрю Кин - Ничего личного: Как социальные сети, поисковые системы и спецслужбы используют наши персональные данные
«Я бы поступил так: согласился бы заплатить им столько, сколько они, черт побери, просят, чтобы они вернулись к работе, а потом придумал бы, как автоматизировать их работу», — написал в Facebook генеральный директор технологического стартапа{591}. Действительно, приобретенные Google робототехнические компании Nest, Boston Dynamics и DeepMind во многом занимаются именно этим — придумывают, как автоматизировать работу традиционных рабочих, таких как машинисты BART. «Приближается к офису рядом с вами», — предупреждают нас по поводу автоматизированного технологического будущего. И точно так же, как Google развивает беспилотные автомобили, нет сомнений в том, что некий инженер-инноватор Google изобретает автоматизированной поезд, для которого не будут нужны ни машинисты, ни охранники, ни билетные контролеры.
Если бедные люди и профсоюзы рассматриваются технологической элитой Кремниевой долины как проблема, то технологии и, в частности, Интернет — неизменно как ответ. Это бредовое «мышление» инфицировало Сан-Франциско, превращая один из самых разноликих городов в мире — место, которое, как напоминает нам Солнит, исторически было «прибежищем для диссидентов, геев, пацифистов и экспериментаторов»{592} — в лабораторию для аутсорсинговой сетевой экономики, желающей кормить людей «Сойлентом» и эксплуатировать их как прислугу в очередях.
Технологические компании и технологии в целом постепенно начинают заменять в Сан-Франциско органы власти. Город предоставляет значительные налоговые льготы для базирующихся в нем интернет-компаний в обмен на благотворительность и социальную работу. Результат вполне предсказуем: город получает набор своекорыстных «благотворительных» проектов, таких как частные уроки танцев для сотрудников Yammer, которые дают на протяжении месяца артисты местного балета. «Вместо программ профессионального обучения мы получаем коктейльные вечеринки — так в технологическом блоге описываются последствия передачи обязанностей местных властей на аутсорсинг частным компаниям наподобие Twitter. — При этом вовлеченность местного сообщества напоминает отзывы на Yelp, которые пишутся технарями и для технарей. А некоторые инициативы по выплате "компенсаций", корректно называемых дополнительными льготами сотрудникам, слишком расширяют понятие благотворительности»{593}.
Либертарианская фантазия об узурпации частными компаниями правительства, я боюсь, начинает превращаться в реальность. «Сегодня с предельной остротой становится ясно каждому, что теперь ценности создаются не в Нью-Йорке, не в Вашингтоне и не в Лос-Анджелесе. Они создаются в Сан-Франциско и в районе залива Сан-Франциско, — хвастливо заявил Чамат Палихапития, венчурный капиталист из Кремниевой долины (в число инвесторов его фонда Social+Capital входит Питер Тиль). — Власть переходит к компаниям. Мы становимся главными двигателями изменений и источниками влияния, наши структуры капитала имеют значение. Если правительство исчезнет, ничего не случится и мы все продолжим движение, потому что правительство не имеет значения».
Член The Battery и инвестор Uber, Шервин Пешавар выразил суть этой технолибертарианской фантазии менее чем в 140 знаках. «Давайте просто "уберизируем" и "таскребитируем"[37] правительство», — твитнул Пешавар своим 57 000 фолловерам{594}.
Точно так же он мог бы написать «Давайте просто "уберизируем" и "таскребитируем" экономику». Давайте превратим все и вся в так называемую распределенную экономику, гиперэффективную и бесфрикционную платформу для сетевых продавцов и покупателей. Давайте переведем на аутсорсинг весь труд, чтобы каждый получал оплату поденно, почасно и поминутно. Поскольку именно это уже и происходит в экономике района залива Сан-Франциско, где некоторые жители Окленда даже финансируют собственную частную полицию на основе краудфандинга{595}, а Facebook (ну, разумеется) стала первой в США частной компанией, которая неофициально наняла на полный рабочий день «полицейского, обеспечивающего общественную безопасность» на ее территории{596}.
Вероятно, Пешавар считает, что профсоюзы также следует «уберизировать» и «таксребитировать». Разумеется, в Сети, где независимые сервисные платформы наподобие TaskRabbit предлагают такие кратковременные «занятия», как постоять в очередь за новым iPhone для ленивого «меритократа», нет места ни для профсоюзов, ни для защиты прав трудящихся, ни для коллективного чувства идентичности, ни для гордости за свой труд. TaskRabbit удалось задеть даже традиционных фрилансеров. Исполнительный директор организации Freelance Union заявил, что «тревожит тенденция разделять работу на отдельные краткосрочные проекты без выгоды для работников»{597}.
Приложение TaskRabbit на iPhone называется «Пройди без очереди» (#SkipTheLine). Но в действительности наспех сооружаемая экономическая система предназначается для богатых технарей, живущих в районе залива Сан-Франциско, причем они, как правило, оказываются (сюрприз, сюрприз!) теми же белыми молодыми мужчинами, что и жуткие чуваки на «Провалконе». Они беспрепятственно минуют более существенную очередь в двухуровневую систему с властителями на высшем уровне и армией безработных, частично и временно занятых людей — на низшем. В этой экономике черную работу выполняет привлеченная со стороны беднота, готовая за почасовую оплату сделать что угодно для сетевых служб трудоустройства наподобие TaskRabbit — от уборки дома до фантастических поручений. Вместо того чтобы революционизировать мировые трудовые ресурсы, TaskRabbit превращает в товар саму нашу жизнь, с тем чтобы всё — от покупки роз до стояния в очередях — можно было купить и продать.
Отделение от реального мира
В мае 2013-го, выступая перед интернет-разработчиками своей компании, соучредитель и генеральный директор Google Ларри Пейдж поделился своими фантазиями о будущем. «Мы делаем где-то 1 % от возможного. Нам нужно сосредоточиться на создании вещей, которые еще не существуют»{598}, — заявил он. «Возможно, мы могли бы отделить для этого часть мира. Например, мне нравится посещать фестиваль „Горящий человек“. Это место, где люди могут попробовать что-то новое». Так Пейдж изложил свое видение «технолибертарианской утопии», по определению одного критика{599}.
«Горящий человек» (Burning Man) — это ежегодный фестиваль контркультуры, проходящий в пустыне Блэк-Рок (штат Невада). Проводимый с целью «радикального самовыражения» и развития «самодостаточности»{600}, он уже утвердился в качестве одного из самых модных мероприятий в календаре Кремниевой долины. Технологические предприниматели с энтузиазмом возводят в пустыне юрты с кондиционерами, привозят с собой своих знаменитых шеф-поваров и нанимают команды «шерпов», которые прислуживают им как «королям и королевам»{601}. Но Пейдж предлагает вывести концепцию «Горящего человека» за пределы невадской пустыни. «Я считаю, что, как технические специалисты, мы должны располагать безопасными местами, где сможем испытывать новые вещи и изучать их влияние на общество, — объяснил он своим разработчикам. — Изучать их влияние на людей, без того чтобы применять их по всему миру».
Но у Пейджа, или «Ларри», как в Кремниевой долине принято называть этого представителя класса мультимиллиардеров, составляющего 0,0001 % от населения США, вероятно, уже есть такое «безопасное место», которое можно отделить, — лаборатория, где технические специалисты могут экспериментировать с влиянием «новых вещей» на общество, существует в реальности. «Горящего человека» уже выпустили за пределы невадской пустыни. Имя ему теперь Сан-Франциско.
Сегодня район залива Сан-Франциско стал одновременно транспортной сетью и площадкой для эксперимента по развитию «самодостаточности». В качестве лаборатории для проведения важнейшего социального эксперимента нашего времени район залива осуществляет либертарианскую фантазию насчет того, как интернет-компании сумеют избавиться от расширенных обязательств перед обществом и как сетевые технологии заменят правительство. Не обращайте внимания на наглое заявление Ларри Пейджа о том, что они делают «где-то 1 % от возможного». Реально 1 % составляет то самое меньшинство богатых предпринимателей Кремниевой долины вроде Пейджа, которое получает обильные прибыли благодаря «региональной декларации независимости», по определению обозревателя New York Times Кевина Руза{602}. Это экспериментальная фантазия о работе на аутсорсинге, войне с профсоюзами, культе эффективности и автоматизации, безумных проявлениях корпоративного высокомерия и еще более безумном прославлении растущего экономического и культурного неравенства в Сан-Франциско.
Мечты об отделении от реального мира вкупе с переосмыслением мифа о «новых рубежах» стали модными мемами, подобно культу провала инфицировавшими умы Кремниевой долины. В то время как соучредитель PayPal и генеральный директор Tesla и SpaceX Илон Маск планирует основать высокотехнологичную колонию с населением 80 000 человек на Марсе{603}, другие пытаются воплотить в жизнь свои фантазии о высокотехнологичной колонии в самой Северной Калифорнии. В 2014 г. венчурный капиталист Кремниевой долины в третьем поколении Тим Дрейпер запустил кампанию по сбору подписей под своей программой «Шесть Калифорний», предлагающей разделить Калифорнию на шесть отдельных штатов, включая один под названием «Кремниевая долина»{604}. А венчурный капиталист Винод Хосла, хваставшийся на «Провалконе» своими неудачами, уже отделился от мира. Приобретя за $37,5 млн территорию площадью 36 гектаров в прибрежном городке Халф-Мун-Бэй к югу от Сан-Франциско, он в одностороннем порядке объявил ее независимой и закрыл доступ местным жителям к их любимому местному пляжу, находящемуся рядом с его собственностью{605}.
