Эндрю Кин - Ничего личного: Как социальные сети, поисковые системы и спецслужбы используют наши персональные данные
От социальных сетей наподобие Twitter и Facebook до второй по стоимости компании в мире Google — у всех эксплуатация нашей персональной информации служит двигателем экономики «больших данных». Все эти компании стремятся изучить нас как можно глубже, чтобы потом можно было нас упаковать и — без нашего согласия — продать своим рекламодателям. Итан Цукерман, директор Центра гражданских медиа (Center for Civic Media) при МIT и один из изобретателей «всплывающего окна» для онлайн-рекламы, называет жадность к персональным данным «первородным грехом» Всемирной паутины, который вынуждает интернет-стартапы, отдающие свои продукты в бесплатное пользование, еще глубже «погружаться в слежку за пользователями». «Сегодня стало очевидно, что сделанное нами обернулось полным провалом, — язвительно написал Цукерман о "благих намерениях" пионеров Интернета наподобие себя самого. — Поэтому позвольте мне напомнить вам, что изначально мы хотели сотворить нечто смелое и благородное»{333}.
Библейская метафора Цукермана точно определяет суть грехопадения Интернета. Например, Facebook — компания, которая предположительно была создана, чтобы объединять людей, — настолько злоупотребляет использованием детских фотографий в своих рекламных объявлениях, что некоторые американские некоммерческие организации, защищающие неприкосновенность личной жизни, права потребителей и детей, а также родители эксплуатируемых подростков, например режиссер Энни Леонард, уже вступили в ожесточенное судебное разбирательство с целью оградить детей от бесчестной эксплуатации. «Вы можете даже не знать о том, что ваша семья внезапно станет героем рекламного ролика. И ваш ребенок не узнает, ведь ему важнее обновить свой статус, чем вчитываться в условия, написанные мелким шрифтом, — пожаловалась Леонард в 2014 г. — Вопреки тому, во что хотел бы заставить нас поверить Марк Цукерберг, между селфи и проплаченным постом существует далеко не тонкая грань»{334}.
Говоря о тонкой грани и первородном грехе следует признать, что Google с ее комплектом бесплатных продуктов, таких как поисковая система Google Search, почта Gmail, социальная сеть Google+ и видеохостинг YouTube, среди всех компаний больших данных отличается самым изощренным маркетингом, позиционируя себя как бескорыстную некоммерческую службу, и при этом грубо эксплуатирует своих простодушных пользователей. Google уже активно интегрирует наши посты и фотографии в рекламные объявления, которые затем демонстрируются миллиардам посетителей двух миллионов сайтов, охваченных ее рекламной сетью. Google, чьи намерения, как и у Facebook, были, безусловно, благими, сейчас превращает нас буквально в красочные баннеры для своего рекламного бизнеса. Таким образом, в интернет-экономике мы служим не только бесплатным продуктом, но уже и становимся рекламными щитами для размещения рекламы Google. В прежние времена компании нанимали людей, чтобы те разгуливали по улице с надетыми на себя «сэндвичами» — прикрепленными спереди и сзади рекламными щитами. Теперь все мы делаем это бесплатно.
Как признался еще в 2007 г. в интервью Financial Times тогдашний генеральный директор Google Эрик Шмидт, Google хочет знать нас лучше, чем мы знаем самих себя, с тем чтобы подсказывать нам, не только какой работой следует заняться, но и как мы желаем провести свой день{335}. «Мы знаем, где вы находитесь. Мы знаем, где вы находились, — сказал Шмидт редактору Atlantic Джеймсу Беннету в сентябре 2010 г. — Мы более-менее точно знаем, о чем вы думаете»{336}. Это и есть подлинная причина, почему в 2014-м Google потратила $500 млн на покупку стартапа DeepMind, занимающегося разработкой технологии искусственного интеллекта, которая, по словам Амира Эфрати, корреспондента сайта The Information, «научит компьютеры мыслить, как человек»{337}. Научившись мыслить, как мы, и сумев пробраться в наше сознание, Google завладеет нами. А завладев нами — нашими желаниями, намерениями, карьерными устремлениями и, в первую очередь, покупательскими предпочтениями — Google завладеет сетевым будущим.
Хорошо осведомленный обитатель Кремниевой долины и технологический обозреватель Джарон Ланье утверждает, что «будущее должно стать нашим театром»{338}. Но экономика фабрики данных превратила нас в участников шоу, которое разыгрывается в чьем-то чужом театре. И, в отличие от профессиональных актеров, мы не получаем никакой оплаты за свой труд. Неудивительно, что Ланье с ностальгией вспоминает те времена, когда мы с оптимизмом смотрели в будущее.
Я тоже скучаю по такому будущему. И, чтобы обрести свой прежний оптимизм, мне потребовалось вернуться на четверть века назад на улицу Бервик-стрит в лондонском районе Сохо.
Глава 5
Катастрофа от изобилия
Короткий хвост
Я вырос в Англии. Нет, не в Англии Уинстона Черчилля с ее эксклюзивными джентльменскими клубами и не в Англии «Аббатства Даунтон» с его сельской аристократией и неестественно приветливыми слугами. Я жил не в декорациях ностальгической костюмной драмы, моей Англией был Лондон. А моим Лондоном был Сохо — квартал площадью в 2,5 кв. км в Вест-Энде, являющийся историческим центром городской индустрии моды, а также средоточием независимой кино— и музыкальной индустрии города.
Я рос в свингующем Лондоне конца 1960–1970-х гг. и наблюдал в Сохо куда более увлекательное шоу, чем мог бы предложить любой телесериал наподобие «Аббатства Даунтон». Моя семья занималась торговлей тканями и владела магазином на окраине Сохо, поэтому мне выпала счастливая возможность все мои юные годы бродить по его многочисленным клубам, кафе, магазинам грампластинок, а также по иным «более взрослым» развлекательным местам. Это были славные годы для английской музыкальной индустрии — период удивительной творческой плодовитости, когда Лондон в целом и Сохо в особенности казались, по крайней мере мне, центром этой творческой вселенной. Beatles, Rolling Stones, Queen, Джими Хендрикс, Элтон Джон, Дэвид Боуи — все они играли в клубах Сохо, таких как Marquee, и записывали альбомы в местной студии Trident Studios. Эрик Клэптон и участники группы Sex Pistols некоторое время жили здесь, а местом действия своего хита «Лола» (1970) группа The Kinks избрала здешний безрассудно раскованный секс-клуб.
Наш семейный магазин Falbers Fabrics располагался на углу Оксфорд-стрит, самой оживленной торговой улицы Европы, и Бервик-стрит, даже и не улицы, а узкого обрубка, упирающегося в стриптиз-клубы и массажные салоны — место, известное под пристойным названием «Старый Сохо». Бервик-стрит занимает особое место в истории моей семьи. На этой улице мой прадед Виктор Фалбер, иммигрант-предприниматель из польского городка Плоцк, в начале ХХ в. начал свой торговый бизнес. Это были времена, когда все, от аристократов до простолюдинов, шили одежду на заказ. Он торговал шерстяными и шелковыми тканями и каждый день отвозил свой товар на тележке из лондонского Ист-Энда на рынок, расположенный на Бервик-стрит, где продавал ткани портным, которые затем шили из них одежду. Позже прадед открыл свой магазин, сначала в нижней части Бервик-стрит, а затем, уже под названием Falbers Fabrics, на углу с Оксфорд-стрит, превратив его в один из самых известных в Лондоне магазинов тканей. И по сей день имя Виктора Фалбера можно увидеть на стене дома № 12 по Бервик-стрит — на мраморной вывеске над входом в офисы нынешнего арендатора здания, креативного агентства, занимающегося производством вирусного онлайн-видео. V. FALBER & SONS — гласит вывеска, служа призрачным напоминанием об экономике производителей, когда одежда шилась по индивидуальным заказам, а не была продуктом массового производства.
В отличие от Баттери-стрит в Сан-Франциско и Фэктори-стрит в Рочестере с их головокружительными взлетами и падениями за последние четверть века, в судьбе лондонской Бервик-стрит после 1989 г. не произошло больших перемен. Если бы вы прогулялись по ней в 1989-м и затем, проспав четверть века, прошли бы те же самые полмили в 2014 г., вам бы показалось, что здесь мало что изменилось, по крайней мере на первый взгляд. Сегодня вы бы увидели все так же забитую транспортом улицу с рядами магазинов, клубов, баров и ресторанов, популярных как среди туристов, так и среди сотрудников многочисленных компаний модной и медиаиндустрии. И вы по-прежнему увидите шумный рынок под открытым небом на южном конце улицы, где торговцы громко зазывают покупателей к своим прилавкам с овощами, фруктами, цветами и дешевым ширпотребом.
Однако, если приглядеться повнимательнее, то можно увидеть, что и Бервик-стрит коснулись перемены. В 1989 г., когда Тим Бернерс-Ли изобрел Всемирную паутину, улицу называли «Золотой милей винила». В те времена на ней находилось более 20 специализированных магазинов пластинок, охватывавших все музыкальные жанры — от блюграсс, регги, электроники и хауса до соула, фанка, джаза и классики. Все эти магазины были открыты в начале 1980-х, после того как компании Sony и Philips внедрили формат компакт-диска, начиная с открытого в 1984 г. магазина Reckless Records, ставшего настолько популярным, что пять лет спустя он открыл свой филиал в Чикаго.
