По лагерям - Александр Александрович Интелл
Я решился идти: отвернулся от Кухена, не выдавая умысла, пошел…
Тело не чувствовалось, парило над землей. Осознание, что я все таки хожу по тверди, внушали звуки топота.
Я встал, оглянулся. Фигурка Кухена, должно быть, закончив со снадобьем, выпрямилась и молча уставилась в мою сторону, недвижимая. Я пожал плечами и направился дальше.
Палитра картины тяготела к чему-то усредненному, не броскому и пышному разноцветию, а сливанию оттенков в некий компромисс между бурным и густым великолепием лучистых тонов и приземистых, земляных и каменных мотивов, олицетворяющих постоянство и непоколебимость.
Это было сложно описать, и если кто спроси – не рискнул бы. У виска покрутят, не поймут. Но палитра благостная, спокойная, будто все так и раньше было.
Я выбрался из лагеря, и пошел вдоль опушки.
В пути часто останавливался, рассматривая природу. Пару раз казалось, будто видел силуэт вдали: синий человек стоял ко мне спиной и что-то держал в руках.
Добираясь до Родного Лагеря, заметил, что деревья вблизи походили на искусственные, рукотворные столбы, плохо обтесанные, покрытые корой; листья же сливались в навесы, аккуратно положенные на сильные ветви.
Когда я отдалялся, эффект пропадал, и деревья выглядели нормально. Издалека лес и вовсе казался привычным дремучим миром, вход туда мог позволить только смелый путник.
На опушке нередко видел гуляющих зверей. Перемещались те вычурно, наподобие обитателей лагеря – только хуже.
Создавалось впечатление, что внутри у них доски и механизмы. Конструкции в шкурах зверей двигались неслышно, не обращая на тебя и капли внимания, пока не подойдешь поближе, да не вынешь с лязгом меч. В схватку не вступал – осторожничал. Чего еще мир в таком состоянии может преподнести?
Вдалеке снова мелькнула синяя фигура. Но уже ближе.
– Парень, ты чего?
Я вздрогнул. По правое плечо стоял Финниган, видимо вышел на охоту. Земли недалекие от Лагеря полны дичи и опытному охотнику не составляло труда приносить добычу в хижину каждый раз, возвращаясь в родные стены.
– Я грибы и синий куст смешал. Мне кажется, я преследую синего человека, а живность в лесу с механизмами внутри.
– Ээ…
Финниган почесал квадратную голову и заключил:
– Возвращайся к Кухену, выпей лекарство.
– Ты видишь его?
– Кого? – фигурка растерянно посмотрела по сторонам. Не сноровисто, как это делал Финниган, а неуклюже, к земле приросшая и заторможенная. Так народ здешний делает после сна, пока не потянется и не зевнет.
– Парень, иди выпей сыворотку. Кухен ее не для развлечения придумал.
– Он уже приготовил…
– И?
– Я еще не пил.
– Тогда чего ждешь?! – брови Финнигана-изваяния поднялись, выражение деревянного лица стало комичным.
– Я выпью, обещаю, – стыдливо заверил я.
– Тогда чего встал?
– Спросить хочу.
– Только быстро.
Фигурка сложила руки и уставилась на меня.
– Это что, наш мир?
– Все относительно, но ежели дали выбор – воспринимай его достойно, а не кукольным представлением удовлетворяйся.
Вероятно, Финниган понимал, о чем идет речь. Но спрашивать его было бесполезно, из-за дурной привычки говорить и отвечать пространно.
– Ладно, – соврал я. – Пойду за лекарством.
– Спокойно иди, не трогай никого.
Краем глаза я заметил, как на нас движется врен. Его лапы резко отталкивались от земли, бежал, будто подпрыгивая.
Финниган ловко выхватил длинный охотничий лук и нахлобучил тварь стрелами. Та пала навзничь.
XP+
Фигурка охотника подбежала к врену, наклонилась, важно поводила руками над тушкой и поднялась, уставившись на меня.
Я кивнул:
– Что это было?
– Врен.
– Нет, вот это… – в растерянности я стал махать руками перед лицом.
– Аа! Знаю такое! Не обращай внимания, выпьешь сыворотку – пройдет.
Вот тебе и ответ!
Назад к Кухену я не торопился, решил посмотреть на Лагерь. Какие там прошли изменения, как люди себя вели.
«Бревенчатый тын явно нарисован!» – первая моя мысль, когда подошел к нему вплотную и стал рассматривать. Обтесанная кора размазана, как будто рисунок подмывало дождями, но из-за плотного и вязкого слоя краски, смыть полностью не удавалось.
Я отбежал изрядно и снова поглядел на бревна – выглядело нормально.
Стражник на северных воротах не обращал никакого внимания на мои эксперименты. Я подбежал к нему и кивнул:
– Как обстановка?
– Как обычно, – невозмутимо ответил здоровяк.
– Никто посторонний не входил?
– Иди-ка ты… по своим делам.
Страж отвернулся, оборвав диалог.
Войдя в Лагерь, я сразу же направился на торг. Подходя к навесам, заметил синюю фигуру. Она стояла напротив лавки с зельями и что-то разглядывала.
Я кинулся в погоню, но та, словно почуяв, направилась за навес. Когда я глянул за плотную ткань, незнакомца и след простыл.
Вначале я старался не придавать этому особого внимания, но вскоре появления незнакомца участились и стали действовать на нервы.
Непрошенный гость носил плотную синюю рубаху, штаны того же цвета, прямые, как у соседа-истопника.
Ходил неслышно, при себе имел диковинную сумку. Гладкую, точно камень в замке. Вроде – сундук для малой клади. А где же инвентарь? Инвентаря-то, поди, не было!
Я следовал за ним, но не мог приблизиться, только взглядом в синюю рубаху врезался.
Сапоги еще смешные на нем были, в штаны упрятанные. Лишь подошва с носком виднелась. У нас так не носят, у нас поверх штанов надевают. Откуда взял моду – не разузнать.
И лица не подглядеть. Все спиной шел, будто вел куда, и пропадал немыслимым образом.
Только за взгорок, дерево зайдет, потом в разных местах появляется. И вдалеке. Но это за тыном.
А в Лагере?
На замок залезет, на хижину встанет; а то и вовсе – в чужой дом заявится. Побежишь, в жилище ворвешься… а глядь! – нет его.
Точно заклинание какое знал. А где колдовство? Не видно! Как и лица не разглядеть.
А самое удивительно, странное и невероятное, что никто не видал его, кроме меня.
Или заметить, попросту, не умел. Вроде не было его для глаз бестолковых деревянных фигур. Те медленно и точно выполняли сценарии. И ничего им не надо было!
Мне надоело мотаться за синей рубахой. Потому, возле опушки леса крикнул:
– Эй! Кто ты? Ты где находишься, скотина?
Не ответил.
А вскоре я опомнился: слов из уст моих не выходило. Только мысли разговор вели.
И как ни старался, поспеть за незнакомцем не получалось. Я рассердился. Вдруг не своим, страшным и набатным голосом прокричал:
– Get over here!
И тут он исчез.
В голове стояла хлесткая раскатистая фраза, чужая и пронзительная. Рука чесалась.
Стало не по себе.
Я потряс рукой, подумал, и решил вернуться к Кухену, как велел Финниган.
Когда я пришел в Лагерь у Болота, уже вечерело.
Я нашел Кухена, посмотрел на него, тот привычно подсветился и тут же принялся орать:
– Я тебе что сказал, болван?! Ты куда поперся? Я же не могу за тобой идти!
– Почему?
– По кочану!
– Я…
– Ты ничего не натворил??
– Да вроде нет…
– Вроде? Лагеря все на месте стоят?
Я не мог взять в толк, отчего он задает такие странные вопросы:
– Лагеря? О чем ты говоришь?
– Чем ты занимался все это время?
– Просто гулял, – честно признался я.
– Ты с кем-нибудь говорил?
– Слушай, ты действуешь мне на нервы. В чем я таком…
– На. Выпей, – оборвал меня торговец.
Кухен протянул колбу с голубоватой жидкостью
