А. Сычёв - Юмор в Интернет-коммуникации: социокультурный аспект

Особой средой социализации и самореализации личности в современном обществе становится компьютерная сеть, в которой постепенно разрушаются культурные границы и социальные коммуникационные барьеры.

Тексты сталкиваются с текстами, одни группы, мнения и принципы – с другими; в свободном общении, на границах языков, ментальностей, убеждений, ценностей формируются новые специфические социальные нормы.

Общение и столкновение различных точек зрения – естественная форма общественного бытия виртуального Интернет-сообщества, которая в сети дополнена глобальностью масштабов и возможностью почти мгновенного свободного распространения любой информации. Это открытое коммуникативное пространство, по самой своей сути, является почти идеальной средой для существования и развития смеховой стихии.

Виртуальная жизнь в мире Интернета как своеобразная форма массовой коммуникации и всенародная карнавальная жизнь средневековья в трактовке М. Бахтина имеют ряд общих черт. Прежде всего, отметим, что виртуальность, как и карнавал, есть сама жизнь, но жизнь, выходящая за пределы обыденности и официальных регламентаций и оформленная особым игровым образом. Игра – одна из превалирующих форм коммуникации в сети; здесь она выходит за пределы обычного развлечения и формирует характерные качества самого общения: обособленность виртуального пространства и времени от повседневности, свободу самовыражения, наличие добровольно принятых правил (например, этикетных норм и этических кодексов), позитивную эмоциональность и т.д.

Виртуальный мир, как и карнавал, является идеальной зоной фамильярного контакта, отменяющего иерархические отношения и нивелирующего статусные различия собеседников. Виртуальная игра универсальна и – в перспективе – всенародна: с увеличением доступности сети и постепенным сокращением «цифрового раскола», Интернет превращается в наиболее демократическую и свободную от властного контроля форму коммуникации.

Важнейшим фактором, оформляющим новый карнавальный мир настоящего, является анонимность пользователя, реальная или потенциальная, но всегда подразумеваемая собеседником. Человек в сети часто воспринимается как набор масок: при общении проверить подлинность его виртуальной личности, так же как и искренность его высказываний, практически невозможно. Личностная позиция собеседника как таковая исчезает, превращаясь в одну из многих виртуальных ролей. Все, учитываемые при коммуникации моменты: социальный статус, возраст, пол, национальность, религиозная принадлежность могут быть виртуально присвоены или таким же образом отброшены. Общение анонимных собеседников в этом случае превращается в подобие маскарада: моральная ответственность за последствия своих действий в значительной степени ослабевает, человек раскрепощается, высказывая свои самые сокровенные и безрассудные желания. С другой стороны, эти желания могут восприниматься со стороны как притворство, часть игры в поле условностей, внутренне присущих анонимному маскараду.

Игровой характер Интернет-коммуникации в достаточно явном виде проявляется и в возможности быстрой смены как ролей-масок, так и виртуального окружения. В этом состоянии постоянных трансформаций и метаморфоз ценится и вознаграждается социальная гибкость, непредвзятость, свобода от стереотипов и идеологических ограничений, умение ориентироваться в постоянно изменяющемся культурном и интеллектуальном контексте, критикуя и отбрасывая несущественное и «вылавливая» важное в информационных потоках. То есть, по своей сути, современное виртуальное пространство является действенным фактором социализации, воспроизводя нормы и ценности, необходимые для свободного ориентирования и социального взаимодействия в ситуации постиндустриального информационного общества.

В целом, необходимо заметить, что отношение Интернет-сообщества к власти и внешним ограничениям достаточно критично: карнавальный дух свободы достаточно чётко проявляет себя во время разнообразных социологических опросов. Вот, к примеру, один из рейтингов наиболее популярных партийных ресурсов (первая пятёрка) ноября 2000 года:

Посещаемость в ноябре:

1. Партия идиотов 1120

2. Яблоко 1787

3. КПРФ 2948

4. М.Арбатова 867

5. Б.Немцов 488[1]

Рейтинг чётко указывает на общую политическую направленность сетевого сообщества, точнее, на активное неприятие властных структур: все партии в пятёрке (и, кстати, в десятке) оппозиционны. Присутствие же в списке «Партии идиотов» наиболее красноречиво говорит об отношении пользователей к официальной политике.

Вспомним высказывание Д. Лихачёва о смехе:

«Разрушая, он строит и нечто своё: мир нарушенных отношений, мир нелепостей, логически не оправданных соотношений, мир свободы от условностей, а потому, в какой то мере желанный и беспечный»[2].

Это высказывание подходит к описанию виртуального мира компьютерной сети едва ли не точнее, чем к описанию мира древнерусской «антикультуры». Более того – оно описывает виртуальность и его пародийные, карнавальные смыслы достаточно адекватно и ёмко.

Говоря об антикультуре, приведём пример «переворачивания отношений», присущий Интернету: в день рождения мэра Москвы Лужкова в сети появился «подарок» юбиляру в виде двойника его официального сайта. Если настоящий сайт назывался luzhkov.ru, то «антисайт» – lujkov.ru: в траслите такая подмена букв возможна. При этом на «антисайте» была любовно подобранная информация о Лужкове в виде карикатур, юмора и компромата[3].

В виде пародийного переосмысления правительственных призывов, в Интернете был предложен свой вариант обращения налоговой службы к народу:

Мы уже не раз обманывали вас. Вы защищали нас осенью 1991-го, мы стреляли в вас осенью 1993-го. Мы развалили вашу страну в 1990-м, обокрали вас в 1992-м, надули с двумя «Волгами» в 1993-м, с помощью МММ-ов раскрутили на бабки в 1994-м, посылали ваших детей на бойню в 1995-м, неплохо «повторничали» в 1996-м, и полностью ограбили в 1998-м. Но у нас опять кончились деньги. Пожалуйста, заплатите налоги…[4]

Для того чтобы объяснить причины очевидного критического пафоса Интернет-сообщества, необходимо более подробно остановится на системе его универсальных норм. Нельзя не признать, что сеть, с одной стороны, предлагает условия для сохранения и формирования групповых ценностей, позволяя единомышленникам объединяться и свободно общаться, дифференцируясь от других групп. Однако, с другой стороны – и процесс этот более интенсивен – глобальность сети, размытость социальных различий постепенно уничтожает границы дифференциации, формируя цельное Интернет-сообщество с универсальными коммуникативными нормами, интересами и ценностными ориентирами, особым жаргоном и специфическим юмором.

В среде групповых норм имеется чёткий и сопротивляющийся изменением центр, своеобразное «жёсткое ядро» с защитным поясом, имеющее определяющее значение для понимания сетевых ценностей. При его осмыслении необходимо обратиться к истокам Интернета, который впервые появился как сеть между компьютерами научных университетских центров, и архитектоника которого базировалась на необходимости выполнения именно научных задач. В подобной ситуации конституирующим центром для норм Интернет-сообщества стал научный этос. Несложно убедиться, что описание норм этого этоса можно считать и описанием основных норм современного

Интернет-общения. В частности, Роберт Мертон предлагает четыре основополагающих характеристики научного этоса: универсализм (в Интернете эта норма подчёркивается общим равенством и оценкой эффективности собеседника вне зависимости от его пола, национальности, социального положения и др.); общность или коммунизм (знание понимается как общее достояние); незаинтересованность (отсутствие меркантильных интересов); организованный скептицизм (в огромном количестве не всегда верифицируемой информации необходимо обнаружить истинную и подвергнуть критике ложную)[5].

Научные нормы с их коммунизмом и скептицизмом нашли в Интернете наиболее адекватное пространство для самовыражения, санкционируя таким образом оппозиционность сетевого сообщества, его постоянное противодействие всяческим ограничением и признание фамильярного равенства всех без исключения коммуникантов вне зависимости от их места в социальной иерархии «офф-лайна». Вспомним также о неформальной стороне научного общения, где большая часть нерелевантной информации проходит по каналам «незримых колледжей», отсеиваясь при помощи фильтров критики и явного или скрытого осмеяния. В современной теории научной коммуникации неформальным формам общения уделяется особое внимание: именно здесь, по разным данным получаются от 70 до 80 процентов информации, необходимой для проведения исследований и разработок: «Кулуарные разговоры имеют огромную ценность – как непосредственную (ценность самого процесса обмена научной информацией), так и более косвенную (такие разговоры поддерживают чувство научного товарищества и способствуют появлению научного энтузиазма)»[6]. При этом в неформальной коммуникации, где роль чувства юмора достаточно высока, учёный, представивший свои идеи всегда «напрашивается на критику, которая, по всей вероятности, и последует, просил он об этом формально или нет, и которая даёт ему возможность проверить идеи»[7]. Ойген Розеншток-Хюсси, в своей работе «Значение юмора для выживания», пишет об этом так: