Виртуозы общения. Секрет успешного взаимодействия с людьми - Дахигг Чарлз
В середине 1980-х, за несколько лет до того, как Макгвайр принялся искать новые способы проверки кандидатов в космонавты, психолог из Мэрилендского университета Роберт Провайн решил разобраться в том, когда и почему люди смеются. Провайн и его помощники, оснащенные скрытыми диктофонами, наблюдали за людьми в торговых центрах, подслушивали разговоры в барах и ездили в автобусах. В результате непосредственных наблюдений они собрали 1 200 образчиков «естественного человеческого смеха».
Поначалу вполне очевидная гипотеза Провайна заключалась в том, что люди смеются, когда им смешно. Он быстро понял, что это неверно. «Вопреки ожиданиям, – сообщил он в журнале American Scientist, – мы обнаружили, что в большинстве случаев смех при разговоре не является реакцией на преднамеренные шутки вроде анекдотов или острот. В нашей подборке таких реакций было более восьмидесяти процентов».
Скорее всего, люди смеялись потому, что хотели установить с собеседником контакт. В подавляющем большинстве случаев смех, писал Провайн, «следовал за довольно банальными замечаниями» вроде: «У кого-нибудь есть резинка?», «Мне тоже приятно с вами познакомиться» и «Думаю, с меня хватит».
«Социальными параметрами наиболее естественного смеха являются совместная веселость, чувство общности в группе и позитивный эмоциональный тон, а вовсе не комичность, – рассудил Провайн. Смех силен потому, что заразителен, он происходит «мгновенно и непроизвольно и представляет собой максимально непосредственное общение между людьми: мозг к мозгу».
Другими словами, мы смеемся, чтобы показать людям, что хотим установить с ними контакт, и наши собеседники смеются в ответ, чтобы продемонстрировать, что хотят того же. Это та же самая взаимность, которая обеспечивает успех процедуры «Экспресс-дружба». Так действует эмоциональная заразительность. Следовательно, мы проявляем эмоциональный интеллект, не просто слыша чувства другого человека, но и показывая, что мы их услышали. Смех и иные невербальные проявления, например, ахи и вздохи, улыбки и нахмуренные брови, – внешние проявления принципа согласованности, который утверждает: мы общаемся, подстраиваясь под поведение друг друга до тех пор, пока наши мозговые волны не синхронизируются.
Важно то, как именно мы ладим с другими людьми. Прослушивая записи, Провайн заметил кое-что интересное: если два человека смеялись одновременно, но один хохотал от души, в то время как второй просто хихикал, это их ничуть не сближало. Когда мы смеемся вместе, важен не только смех. Решающую роль играет именно схожая интенсивность – свидетельство желания установить контакт. Если собеседник небрежно посмеивается, в то время как мы сгибаемся пополам от хохота, мы, скорее всего, заметим его сдержанность и воспримем ее как намек на то, что мы не на одной волне, как «сигнал доминирования/подчинения или принятия/отвержения», по выражению Провайна. Если мы лишь усмехнемся над шуткой собеседника, в то время как он будет громко хохотать, то оба воспримем эту реакцию как признак того, что мы не синхронизированы – или, что еще хуже, один старается слишком, а другой недостаточно.
Это наблюдение (смех полезен, поскольку помогает определить, действительно ли с нами хотят установить контакт) важно, потому что объясняет, как работает принцип согласованности: простое подражание смеху другого человека, его словам или выражению лица нас не сближает, ведь на самом деле не свидетельствует ни о чем. Простое отзеркаливание собеседника еще не доказывает, что мы искренне хотим его понять. Если вы будете громко смеяться, а я просто улыбнусь, не возникнет ощущения, что я хочу с вами сблизиться. Вам покажется, что мне неинтересно или я держусь высокомерно. Важно не говорить и действовать одинаково, а скорее подстраиваться друг под друга таким образом, чтобы продемонстрировать желание сблизиться.
В исследовании, опубликованном в 2016 году, участники слушали секундные фрагменты записи смеха, и им сразу удавалось отличить друзей, смеющихся вместе, от незнакомцев, пытающихся смеяться одинаково. Смех, как и многие невербальные проявления, удобно использовать, потому что его трудно подделать. Мы чувствуем, если человек смеется неискренне. Участники эксперимента всего по одной секунде лишенного контекста звука смогли определить, когда между людьми возникала прочная связь, а когда они только делали вид. Шутка может быть несмешной, но если обе стороны смеются одинаково, то дают друг другу понять, что хотят наладить контакт.
Настроение и энергия
Как мы даем понять, что пытаемся наладить контакт? Как показать человеку, что мы прислушиваемся к его чувствам, а не просто подражаем тому, что он говорит и как себя ведет?
Ответ кроется в системе, сформировавшейся в нашем мозге, – своего рода прикидочный метод измерения эмоциональной температуры других людей, на которую мы обычно полагаемся, сами того не замечая. Эта система задействуется всякий раз, когда мы сталкиваемся с другим человеком, и функционирует, заставляя нас обращать внимание на «настроение» или то, что психологи называют валентностью, и на «энергию» или возбуждение[5].
Если человек демонстрирует эмоциональное поведение – смеется, хмурится или улыбается, – первым делом мы обычно замечаем его настроение (испытывает ли человек положительные или отрицательные чувства?) и уровень энергии (высокий или низкий?). Например, столкнувшись с хмурым (отрицательное чувство) и тихим (низкий уровень энергии) человеком, вы можете предположить, что он опечален или расстроен, но не увидите в нем угрозы. Ваш мозг не начнет выдавать предупреждения об опасности.
Однако, если человек хмурится (отрицательное чувство), кричит и сверкает глазами (высокий уровень энергии), вы сделаете вывод, что он сердит или склонен к насилию, и насторожитесь. Мозг выдаст легкую тревогу, которая подготовит вас к тому, чтобы убежать от опасности. Для прогноза достаточно заметить настроение и уровень энергии человека. Тогда вы сможете быстро оценить, что он чувствует.
Вероятно, вы и сами не отдаете себе отчета, что заметили настроение и уровень энергии человека. Это может происходить автоматически и восприниматься как наитие. Но наш мозг специально эволюционировал, чтобы по информации о настроении и уровне энергии определять, друг перед нами или враг. Одно из преимуществ этой способности заключается в том, что мы можем очень быстро судить об эмоциональном состоянии человека, едва на него взглянув и не зная о нем ничего заранее. Наблюдение за настроением и уровнем энергии позволяет нам сразу определить, нужно ли бежать или можно остаться, является ли он потенциальными другом или противником. Полезная функция, если мы пытаемся решить, растерян ли незнакомец, расстроен и нуждается в помощи, или зол, неуравновешен и готов обратить свою ярость на нас.
Настроение и энергия часто выражаются невербальными сигналами. Неплохо бы уметь с первого взгляда определять, зол человек или расстроен, однако такого рода специфические эмоции «очень, очень трудно оценить с большой точностью», – отметила Хиллари Энгер Эльфенбейн, профессор организационного поведения в Университете Джорджа Вашингтона в Сент-Луисе. Человек нахмурился потому, что встревожен или просто сосредоточен? Улыбается ли он потому, что рад нас видеть, или улыбается так, словно слишком возбужден и нам стоит насторожиться? Даже если мы искренне хотим понять эмоции собеседника и настроиться на тот же лад, сделать это тяжело, ведь мы не знаем наверняка, что он чувствует.
Итак, в помощь нам мозг разработал систему быстрого реагирования для оценки настроения и уровня энергии, которая за долю секунды дает общее представление об эмоциональном состоянии другого человека. Обычно этого хватает, чтобы понять, как настроиться и чувствовать ли нам себя в безопасности или бить тревогу.
