Владимир Тарасов - Управленческая элита. Как мы ее отбираем и готовим
Одно уравновешивает другое, и особой разницы между выборами и лотереей в смысле эффективности работы государственной машины ощутить не удается. Затраты же на выборы неизмеримо больше, не говоря уже о том, что они криминализируют страну:
где, когда и какая партия приходила к власти без нарушения закона?!
Победителей не судят.
9. Проблема избирательного ценза
Может быть, в России так и поступить – провести лотерею, не надо тратиться на выборы, не надо стрелять, взрывать и что-то еще делать?! Большая экономия средств! Энергия народа и властвующей элиты понапрасну не отвлекается, теневые каналы немножко усыхают, ну, и масса ресурсов высвобождается.
Нет, так не получится. Почему?
А потому что люди, из которых строится государство на бизнес-семинарах или в бизнес-лагере, это люди не простые. Это те, которые выстояли, выжили, приспособились, адаптировались, которые являются относительно самостоятельными и полноценными гражданами страны.
В реальной же России есть и те граждане, которые, условно говоря, пошли «в отходы», т. е. несамостоятельны, занимают очень низкую социальную позицию, а то и вовсе готовы отдать свой голос за бутылку водки. И они тоже избиратели, и их более чем много. Может же и на них выигрыш упасть.
В скрытом виде избирательный ценз все же имеет место и в современной России, и он определяется уже сложившейся «рыночной ценой» места в законодательном органе, которая доступна далеко не каждому.
Однако этот скрытый избирательный ценз обладает серьезным неликвидным недостатком: он привязан не к личности кандидата, а к месту в законодательном органе.
Поэтому кандидат может лично не иметь средств на избирательную кампанию и, что еще хуже, не иметь и способности их лично заработать, но кто-то может оплатить его расходы, оставшись за кулисами публичной политики. Слишком много поэтому всякого неформального, скрытного и криминального.
Тут становится очевидным, что не зря государства, когда они образовывались и укреплялись в свое время, вводили определенный избирательный ценз.
Вначале этот ценз был в виде допуска к выборам только свободных граждан – рабы не участвовали в выборах, и свободных было существенно меньше, чем рабов по количеству. Потом появился имущественный ценз, ценз оседлости, образовательный ценз, который позволял считать избирателем только человека, который может свой выбор делать осознанно, который понимает, кого и почему он выбирает, и чьи интересы объективно более или менее совпадают с интересами развития данного государства.
Поэтому, когда лотерея происходит в среде слушателей (предпринимателей и менеджеров), то в принципе это нормальные люди, которые автоматически прошли «избирательный ценз», от которых можно ожидать нормального управленческого решения. Именно поэтому здесь возможна замена выборов лотереей. А экономия ресурсов колоссальная.
Дело еще улучшается, когда выборы проводятся с помощью лотереи периодически – на каждый срок лотерея. Человек, по мере того как ему достается та или иная государственная должность, все лучше и лучше овладевает различными технологиями государственного управления. Подобно тому, как один музыкант только на флейте играет, а другой – может на флейте, и на гармошке, и на рояле – на чем угодно играть. И в принципе, это не есть что-то такое, что требует суперталанта. Просто некоторая практика…
В этом смысле хороший менеджер тот, кому все равно, какие управленческие технологии реализовывать: бизнес-технологии, чиновничьи технологии или военные. В армии, в театре, где угодно. В принципе, он везде может хорошо справляться.
И еще одно важное преимущество систематической лотереи: она делает временно власть имущих скромнее. Ведь произойдет очередная лотерея, и кто-то из твоих бывших подчиненных может оказаться твоим начальником…
10. Эволюция государства и гражданства
Сегодня, если человек хочет иметь гражданство какой-либо страны, он может его получить, если он соответствует некоторому имущественному и имиджевому цензу. Я имею в виду свободного человека, который имеет деньги и умеет их зарабатывать, который имеет нормальную репутацию, понимание, как общество устроено, который может свободно передвигаться из одной страны в другую.
Речь идет не о каких-то очень богатых людях, а просто о людях, способных себя самостоятельно содержать. Такой человек, если хочет, в принципе, может получить практически любое гражданство, может быть, за небольшим исключением.
Мобильность сильно повысилась, и все государства потихонечку размываются.
Мы видим это на примере Европейского союза. И на примере готовящихся азиатских союзов. Мы видим это на примере качественного роста сотрудничества спецслужб ранее враждебных друг другу государств.
Наконец, США по факту становятся совладельцами все большего количества государств, продвигая свою политическую культуру, культуры разного типа меньшинств и пр. и тем самым размывая различия между завоеванными или частично скупленными ими государствами.
Переплетение государств возрастает, и государства, в своем прежнем понятии, исчезают. Они будут вытесняться чем-то другим, более виртуальным.
Мы все пережили некоторый социальный излом, переход от одной системы ценностей к другой, от централизованной системы хозяйствования к рыночной системе. Мы пережили, но многим это далось нелегко. Правда, у нас у всех появился опыт такого большого перелома, которого нет, скажем, у западных людей сегодня, это колоссальное преимущество российского человека, который этот опыт имеет, и выжил, и ничего.
Теперь мы приближаемся к новой ломке поколений, к переходу в виртуальную реальность. Можно предположить, что лет через десять будет колоссальная ломка и кто-то войдет в этот новый мир, а кто-то останется за бортом, как осталось за бортом рыночных отношений сейчас почти целое поколение моих ровесников, да и многие более молодые. Похоже, такое же испытание ждет тех, кто сейчас активно живет и работает, и тех, кто еще только входит в жизнь. Тем, кто одну ломку пережил, вторую уже легче пережить. В этом смысле, хочется сказать слова поддержки тем, кто постарше – у них есть определенная фора перед молодежью.
Кроме того, картина складывается такая: человек превращается в фирму, а фирма съеживается до одного-двух людей. Масса фирм существует, в которых фактически один человек или семья. И такие фирмы занимают все большую и большую долю на рынке.
Затем и государство само превращается в фирму во многом, а фирма превращается в государство. Административные методы уступают место политическим, с одной стороны; с другой стороны, чиновники вплетаются в бизнес («взятки» уступают место «зачетам»). Словом, постепенно трансформируется личность, фирма, государство – все сплющивается, переплетается, а различия между ними, которые были раньше радикальными, сейчас все более и более стираются.
