Александр Соловьев - Выбор профессии
Судьи – такие же люди, и они тоже – увы! – охотнее верят в дурные мотивы, чем в естественные и простые, а тем более – благородные.
Сейчас многие считают, что роль адвоката выродилась в простого посредника между обвиняемым и коррумпированным правосудием: через адвоката происходит передача денег следователям, прокурорам, судьям. Известные адвокаты никогда с этим не согласятся. По крайней мере напрямую. Вместо этого они с удовольствием расскажут истории из советской практики.
Например, такую: «Я десятилетиями работал и даже не представлял себе, что следователи могут брать взятки. С Кимом Головахо, помощником прокурора в Калининской области, во время процесса мы грызлись просто насмерть, хотя и приятельствовали. Но я не мог себе даже представить, что Киму перед делом, где-то в компании, можно сказать: «Слушай, завтра будет дело. Так ты попроси поменьше». Да я уверен, если бы я себе такое позволил, он бы наверняка дал мне по морде».
Авторитет и репутация, правда, позволяли «обратиться к судье»: «Я однажды к одному судье пришел и попросил за подсудимого (я этого дела, кстати, не вел): «Это большой друг моего отца, фронтовик, я просил бы вас учесть эти обстоятельства». Надо сказать, что судья являлся персоной легендарной. У него не было ног и рук. Ему правительство того времени (тогда еще Булганин) подарило автомобиль. И он протезами водил эту машину и даже ездил на ней на юг. Звали его Юрий Пушкин – фантастического дарования человек».
Подобных историй только у Генриха Падвы не один и не два десятка. Просто времена изменились, и очень сильно. Похоже, что к худшему. А вот людские пороки никуда не делись. В своей книге «От сумы и от тюрьмы» Генрих Падва пишет: «Я не раз сталкивался с нежеланием людей видеть простую и скучную правду – вымысел был для них интереснее и желаннее… Чрезвычайно трудно бывало убедить суды в надуманности, несоответствии истине многих таких свидетельств. Ведь судьи – такие же люди, как и авторы этих измышлений, и они тоже – увы! – охотнее верят в дурные мотивы, чем в естественные и простые, а тем более – благородные».
Вторит ему и Генри Резник: «Никто не верит, что честной и профессиональной работой в наших судах можно добиться справедливости, поскольку наше правосудие политизировано и коррумпировано. И это правда, но не абсолютная».
Человек закона
Пожалуй, чаще всего адвокатам задают такой вопрос: как можно защищать воров, убийц и насильников?
Ответ на него у адвокатов готов давно. У защитника нет права даже сомневаться в невиновности своего клиента. Прежде всего потому, что защищают они не преступников, а тех, кого в этих преступлениях обвиняют. Поэтому они вообще не имеют права судить, ставить вопрос: виновен ли человек или нет. Даже для самих себя.
Адвокат, заранее записавший своего клиента в правонарушители, работать с ним уже не сможет: «Если я скажу себе – он виновен, то психологически мне будет безумно трудно его защищать. Придется лгать. Многие доводы в его пользу я не смогу использовать… Если подзащитный говорит про белый лист бумаги, что он черный, я могу подозревать, что он психически нездоров или у него дефект зрения. Но я никогда не думаю, что он врет».
А если следствие ошиблось? Ведь такое происходит очень часто (если верить адвокатам, гораздо чаще, чем оправдывают виновных). «Уровень нашего предварительного и судебного следствия настолько низок, что мы не можем знать, виновен подсудимый или нет, – утверждает Юрий Костанов, следователь и прокурор с 30-летним стажем, в 1993 году перешедший в адвокатуру. – В середине 90-х годов процесс вымывания опытных и грамотных кадров стал лавинообразен: старые кадры ушли, и молодежи стало не у кого учиться. Пришла какая-то пацанва. Когда я читаю в уголовном деле, что следователь по особо важным делам при прокуратуре юрист 1-го класса, то это значит, что он – капитан и стаж у него лет пять, не больше. Следователя-важняка надо воспитывать гораздо дольше!»
Установление истины – не дело адвоката. И это очень важно понимать. У него есть только одна задача – защитить своего доверителя. То есть представить суду все доводы в пользу этого человека. «В этом заинтересовано общество, и без этого нет правосудия», – убежден Генрих Падва. И если в интересах подзащитного надо затянуть дело (если, например, истекает срок давности), адвокат может и должен это сделать.
...«Если я скажу себе – он виновен, то психологически мне будет безумно трудно его защищать. Придется лгать. Многие доводы в его пользу я не смогу использовать… Если подзащитный говорит про белый лист бумаги, что он черный, я могу подозревать, что он психически нездоров или у него дефект зрения. Но я никогда не думаю, что он врет».
Но – исключительно в рамках закона. Юрий Костанов, по обвинениям которого, как он сам говорит, «была расстреляна футбольная команда – 11 человек», будучи прокурором, ни минуты не сомневался в своей правоте, запрашивая такие приговоры. Не потерял он этой уверенности и сейчас, став адвокатом. Она основана на знании закона и следования ему: «Мое дело – закон, и суть моих жалоб на процессуальные нарушения ничуть не изменилась. Просто раньше я их подписывал “прокурор Костанов”, а сейчас – “адвокат Костанов”. Меня учили, что если я в прокуратуре сижу, то приговор должен быть законным, и без разницы, какой он – обвинительный или оправдательный. На сегодняшний день моя задача не изменилась».
При этом адвокат не может руководствоваться личным отношением к подзащитному. Не может ему симпатизировать. Не должен его ненавидеть.
Снова вспоминает Генрих Падва: «У меня был случай, когда мне остро, буквально физиологически, был неприятен один человек. Однажды мы с ним долго работали, и мне пришлось его накормить. Он так ел, что мне стало противно, у меня даже возникло ощущение, что передо мной какое-то животное. Но отказаться я от его защиты никак не мог, только если бы он сам захотел поменять адвоката».
...Защитник вообще не имеет права ставить вопрос: действительно ли виноват этот человек или нет. Он подзащитного не судит. Он обязан сделать только одно – представить суду все доводы в пользу этого человека. В этом заинтересовано общество, и без этого нет правосудия.
Репутация и авторитет выстраиваются именно на таких мелочах. И Генрих Павлович Падва – адвокат с мировым именем – знает, о чем говорит. Он защищал интересы огромного количества известных и, наоборот, простых людей, он положил начало отделению адвокатуры от государства, он выступал создателем многих юридических постулатов, в том числе – внимательного разбора половых преступлений, запрета уголовного преследования сексуальных меньшинств, необходимости отделения адвокатуры и ее особого положения в судебном процессе. Генрих Падва – яростный противник смертной казни, отчасти благодаря ему было доказано, что смертная казнь противоречит современной Конституции, после чего на нее наложили мораторий.
Одним из показательных моментов в его карьере была защита бывшего председателя Верховного Совета СССР, участника ГКЧП Анатолия Лукьянова (дело прекратили по амнистии). Это стало настоящим противостоянием человека и системы. Но ту защиту Генрих Падва вспоминает не очень охотно, рассказывая другую историю: «Внимания спецслужб во время работы над этим делом (делом ГКЧП. – Прим. сост .) я не чувствовал. «Опекали», когда я вел дело об огромном наследстве. Оно оценивалось в миллионы рублей.
Умерла женщина, бывшая жена сначала министра юстиции, а потом академика, которая всю жизнь собирала антиквариат. После нее осталось коллекция драгоценностей, красивейшая мебель пушкинских времен, много разнообразных раритетов. Она все это завещала своему большому другу, одному крупному ученому. А государство хотело все забрать. Я представлял интересы этого ученого.
И меня тогда кое-кто спросил: «Вы понимаете, что идете против интересов государства?» И я сказал: «Да»».
Наверное, можно сказать, что профессия адвоката требует разграничивать законные интересы человека и государства. И предпочитать второму – первое.
11. Музыкант
Музыкант: профессиональный сочинитель и (или) исполнитель музыкальных произведений.
Сфера деятельности: музыка – искусство, средством воплощения художественных образов для которого являются звук и тишина, особым образом организованные во времени; индустрия развлечений, общественная деятельность.
Необходимые навыки: музыкальный слух, чувство ритма, музыкальное образование, владение музыкальным инструментом (инструментами), исключительное трудолюбие и терпение – профессиональное обучение музыканта может начинаться с возраста в пять лет и отнимает до шести (и более) часов ежедневно; профессия композитора предполагает наличие музыкально-творческого дарования и требует специального обучения композиции и другим музыкально-теоретическим дисциплинам.
