Тим Харфорд - Через поражения – к победе. Законы Дарвина в жизни и бизнесе
«Спитфайр» был далеко не первым планом в списке во многом потому, что «галапагосский остров», на котором он возник, был населен очень странными существами. Был такой плейбой-политик по имени Ноэль Пембертон Биллинг, знаменитый своими выступлениями против лесбиянства. В 1918 г. ему удалось организовать сенсационное клеветническое дело, обвинив исполнительницу экзотических танцев Мод Алан в распространении «клиторального культа». Шумиху вокруг этого дела он использовал для того, чтобы озвучить свои довольно необычные взгляды: он утверждал, будто почти 50 000 «извращенцев» успешно подвергаются вымогательству со стороны немецких спецслужб, стремящихся подорвать военный потенциал Великобритании.
Не сумев довести прессу до истерики по поводу лесбиянства, Биллинг организовал и возглавил компанию Supermarine, которая изобретала что-то в области аэронавтики, и в 1917 г. нанял на должность инженера еще одну странную личность – застенчивого молодого человека по имени Реджинальд Митчелл. На его прежней работе мастер пожаловался, что Митчелл принес ему чашку чая, который на вкус оказался, «как моча». В следующий раз Митчелл вскипятил свою мочу и заварил в ней чай. «Вот это чай, Митчелл!» – восхитился мастер.
Нет ничего удивительного в том, что Митчелл начал громко возмущаться, когда крупная оборонная компания Vickers приобрела Supermarine и попыталась поставить над ним известного конструктора Барнса Уоллиса, вошедшего в историю как изобретатель «прыгающей» бомбы, которой вооружали бомбардировщики «дамбастеры». «Или он, или я!» – кипятился Митчелл. То ли тщательно все взвесив, то ли по счастливой случайности, но совет компании решил перевести Барнса Уоллиса на другую работу, а группа Митчелла продолжала работать, как на изолированном Галапагосском острове, не завися от руководства Vickers.
А затем произошло нечто совсем неожиданное: в 1929 и 1930 гг. самолеты Митчелла – прямые предшественники «спитфайра» – установили мировой рекорд скорости и завоевали кубок Шнейдера, вручавшийся за лучшую конструкцию самолета. Однако правительство, которое широко финансировало рекордные полеты, решило, что в эпоху аскетизма эти самолеты выглядят слишком экстравагантно. Сэр Хью Тренчард, в то время бывший маршалом авиации, назвал эти скоростные самолеты «уродами». Не имея денег на создание очередной машины, способной на рекорд, компания Supermarine вынуждена была отказаться от проекта, поскольку Генри Кейв-Браун-Кейв еще не появился на горизонте, чтобы заплатить за «эксперимент».
Спасение пришло с неожиданной стороны – от Фанни Хьюстон, которая родилась в небогатой семье, но, выйдя замуж за миллионера-кораблестроителя и унаследовав его состояние, стала богатейшей женщиной в стране. Ее филантропия не знала границ. Она помогала угнетенным христианам России, шахтерам, движению за права женщин. В 1931 г. она подписала чек, средств от которого хватило, чтобы Supermarine сумела сделать предшественника «спитфайра», самолет S6. Леди Хьюстон была возмущена отсутствием поддержки со стороны правительства: «Моя кровь закипает от негодования, поскольку я знаю, что каждый настоящий британец лучше продаст свою последнюю рубашку, чем допустит, чтобы Британия не смогла защитить себя от вторжения чужеземцев!»
Самолет S6 развивал невероятную по тем временам скорость – 745 км/ч. И это всего через 30 лет после того, как братья Райт подняли в небо свой первый аэроплан! Ни авторитет Британии, ни проект «спитфайр» не пострадали. И нет ничего удивительного в том, что позднее историк А. Тейлор написал, что «битву за Британию выиграл если уж не Чемберлен, то точно леди Хьюстон».
Колея, проложенная Митчеллом, больше чем на 10 лет опередила создание в компании Lockheed отделения «Сканк уоркс». Именно там были разработаны и U-2 – высотные самолеты-разведчики, с помощью которых были сфотографированы установки с ядерными ракетами на Кубе, и остающийся на протяжении 35 лет самым быстрым в мире самолет «блэкберд», и истребители и бомбардировщики, невидимые для радаров. Эта небольшая команда инженеров и изобретателей специально выведена из корпоративной иерархии, и благодаря этому ее авторитет в последние годы только возрастает. Группа Митчелла так же, как и «Сканк уоркс» была тесно связана с последними достижениями в области воздухоплавания. Митчелл проверял свои разработки, ежегодно участвуя в соревнованиях за кубок Шнейдера. При этом группа оставалась свободной от всяких бюрократических формальностей. В мире, где правительство является единственным заказчиком, это немаловажно.
Сама по себе защита инженеров-новаторов от бюрократов не может гарантировать успех. Наоборот, можно ожидать, что разработки, созданные на таких «галапагосских островах» инноваций, окажутся нежизнеспособными. Однако если среди них появится хоть один «спитфайр», все неудачи окупятся разом.
4. Бремя знаний
Если великолепные результаты достигаются тогда, когда идеи попадают в защищенную питательную среду, то можно подумать, будто в современном мире поощрять инновации ничего не стоит. Ведь никогда до этого в мире не было такого количества университетов, докторов наук и патентов. Взгляните на ведущие мировые компании и обратите внимание, как много среди них тех – например, Google, Intel, Pfizer, – кто выпускает продукты, умещающиеся в спичечном коробке или вообще не имеющие формы. Каждый из таких крупных островов инноваций окружен целым архипелагом небольших высокотехнологичных стартапов, надеющихся изменить ситуацию. Так, скажем, начинающая компания Microsoft в свое время нанесла поражение могущественной IBM, а следующее поколение – Google и Facebook – сделали то же самое с Microsoft.
Оптимизм оптимизмом, но везде, где рынок может экспериментировать с целым набором возможностей, технология меняется с невиданной скоростью. Сила и взаимосвязанность современных технологий ведут к тому, что любой, кто обладает достаточными компьютерными мощностями, может создать прекрасное новое программное обеспечение. Благодаря аутсорсингу даже на рынок «компьютерного железа» и то нетрудно войти. Трехмерные принтеры, дешевые роботы и вездесущие конструкторские программы означают лишь то, что в скором времени появятся новые инновации. Вчера в новинку были сделанные на заказ футболки, а сегодня такие компании, как Local Motors, делают под заказ целые автомобили, используя для этого массовый труд пользователей Интернета, что тоже является своего рода аутсорсингом. Что будет завтра – неизвестно. В таких областях, как открытые игры, к которым постоянно присоединяется большое количество игроков, планка инноваций все время поднимается. Большинство идей не дает результатов, но их так много, что этот факт не имеет никакого значения: специалист по Интернету и социальным средам Клей Ширки отмечает, что «неудачи становятся бесплатными».
Но в этом-то и загвоздка: на самом деле бесплатные неудачи все еще редки. Инновационные области до сих пор являются исключением из общей практики, а не правилом. Поскольку программы с открытым кодом и прикладные программы iPad являются видимым источником информации и поскольку они могут возникать даже в студенческом общежитии, нам кажется, что вообще все, что требует инновационного подхода, может возникнуть в студенческом общежитии. Однако это не так. Лекарств от рака, слабоумия и болезней сердца никто пока не изобрел. В 1984 г. был выделен вирус ВИЧ, и министр здравоохранения США Маргарет Хеклер заявила, что через пару лет появится вакцина от СПИДа. Но что-то она запаздывает уже на четверть века. Так же обстоят дела и с источником «чистой» энергии – термоядерным реактором или солнечными панелями, которые, как обещали, будут стоить дешевле обоев.
Все эти «пропавшие без вести» инновации объединяет то, что они крупномасштабны и очень дороги в разработке. Для их реализации требуется много денег и много рискованной экспериментальной работы. Легко говорить о «Сканк уоркс» или создании высокотехнологичных инкубаторов, но такие проекты требуют миллиардов долларов, а самые привлекательные идеи оказываются на поверку не такими уж привлекательными. Мы просто не задумываемся всерьез над тем, как сочетать финансирование дорогостоящих сложных проектов и плюрализм, который служил нам верой и правдой, когда речь шла о более простых и дешевых стартапах Кремниевой долины.
Если инновация требует огромных средств и многолетних усилий, мы не можем ждать, когда университеты или правительственные лаборатории уступят свое место изобретателям из студенческих общежитий, поскольку этого может и не случиться. Другое дело, когда инновационный процесс оказывается дешевле, проще и быстрее. Однако успехи таких студенческих стартапов, как Google и Facebook, являются все же не правилом, а исключением.
Бенджамин Джонс, экономист из Высшей школы менеджмента Келлога, решил разобраться, что стоит за выдающимися достижениями обитателей Кремниевой долины, и тщательно проанализировал базу данных, состоящую из 3 млн патентов и 20 млн научных работ.
