Джо Стадвелл - Азиатская модель управления: Удачи и провалы самого динамичного региона в мире
Такой же расклад наблюдался и в Южной Корее, где, по крайней мере, до 1970-х гг. почти все высокопоставленные руководители и чиновники, включая Пак Чон Хи и главу планового ведомства Чан Ки Ёна, в свое время обучались в Японии. Главное отличие проявлялось в классовом происхождении: многие руководящие чиновники вышли из крестьян, в том числе и сам Пак. Южнокорейский ученый Чон Эн У охарактеризовал их как «людей крестьянского происхождения»: «…когда они размышляли о капитализме, то подразумевали под этим заговор богатых».
На Тайване промышленную политику создавали не чиновники-универсалы, как в Японии, а инженеры. Почти все тайваньские министры экономики, большинство из которых начинали карьеру еще в материковом Китае в Комитете по национальным ресурсам, имели высшее инженерное или другое техническое образование. K. Ю. Инь, который более чем кто-либо еще определял промышленную политику Тайваня и начал карьеру в 1950-х гг. в Бюро промышленного развития, был по образованию инженером-электриком. Бюро, кстати, не нанимало ни одного экономиста вплоть до 1981 г.{224}
Самые видные экономисты, работавшие в Северо-Восточной Азии в 1950-х и 1960-х гг., были посланы туда правительством Соединенных Штатов, чтобы они попытались «поставить на место» новых союзников США. Среди них был и Джозеф Додж, направленный в оккупированную Японию в 1949 г., чтобы ввести жесткую экономию бюджетных средств{225}. Его методы работы привели зимой 1949/50 гг. к глубокой дефляционной рецессии. Страна оправилась от нее лишь с началом корейской войны в 1950 г. и появлением сопутствовавшего ей спроса на поставки товаров, связанных с военными действиями. В 1952 г. Япония снова обрела суверенитет, и с этого времени MITI руководствовалось только собственной интуицией, ориентированной на историю.
В Южной Корее экономисты, посланные туда Соединенными Штатами, в течение 1950-х и в начале 1960-х гг. требовали приватизации банков, повышения процентных ставок и либерализации импорта. Ненадолго банки были приватизированы, однако Пак Чон Хи ренационализировал их после совершенного им государственного переворота. Под давлением США он немного отпустил процентные ставки и ослабил контроль над импортом, но большинство изменений являлись косметическими и были сделаны лишь для того, чтобы отвязаться от американцев. По мере того как с середины 1960-х гг. экспорт стал набирать обороты, режим Пака еще более уверился в необходимости противостоять требованиям экономистов, ратовавших за свободный рынок{226}.
Было бы неверным, впрочем, думать, будто советы со стороны Вашингтона звучали исключительно из уст экономистов неоклассического направления. После Второй мировой войны в среде экономистов исторический взгляд на развитие все еще боролся с набиравшим силу неолиберализмом. Подобно Вольфу Ладежинскому, оказавшему огромное влияние на сельскохозяйственную политику в послевоенные годы, небольшую горстку исторически образованных советников все еще воспринимали в американской столице всерьез, когда речь заходила о промышленном развитии. Самым влиятельным из них был Уолт Ростоу. Как и Ладежинский, Ростоу происходил из русской семьи эмигрантов. Но в отличие от Ладежинского, он был откровенным антикоммунистом и преуспел во времена холодной войны, оставаясь старшим советником при трех президентах подряд – Эйзенхауэре, Кеннеди и Джонсоне. Будучи историком экономики, он привнес в Вашингтон классические воззрения в духе Листа. Его основополагающий труд «Стадии экономического роста» (The Stages of Economic Growth) посвящен тому, как все государства, пользуясь словами японской поговорки, спускались по одному и тому же участку экономической реки. Одним из почитателей этой книги был главный плановик Тайваня K. Ю. Инь{227}.
В начале 1950-х гг. у США пропала охота поддерживать земельные реформы в Восточной Азии, тогда же попал в немилость и Ладежинский. Однако Ростоу и его сторонники продолжали давить на американское правительство, чтобы оно оказало содействие в индустриализации дружественных государств, таких как Южная Корея и Тайвань, а потому производственные программы «молодой промышленности» со скрипом, но принимались. И действительно, США часто платили за проведение такой политики из своих огромных бюджетов военной и гражданской помощи. Безвозмездные гранты были урезаны в конце 1950-х, однако деньги продолжали поступать через Фонд США по кредитованию развития (USA Development Loan Fund), который, согласно откровенному замыслу Ростоу, должен был поддерживать индустриализацию в странах – союзниках США в холодной войне.
Правительства в Сеуле и Тайбэе не только сформировали на американские «баксы» программы «молодой промышленности», но и убедили американских консультантов действовать в своих интересах. Так, на Тайване нью-йоркская проектная фирма J. G. White использовалась для сравнительной оценки десятков проектов по развитию тяжелой промышленнсти. Американское консалтинговое агентство Arthur D. Little занималось выявлением новых промышленных товаров, достойных продвижения, и одновременно консультировало по предоставлению налоговых льгот с целью субсидирования экспортеров. (Последний вид деятельности считался бы незаконным, согласно правилам Всемирной торговой организации{228}.)
В отличие от стран Юго-Восточной Азии государства Северо-Восточной Азии использовали деньги, получаемые от США, для укрепления своей промышленной политики. В то же время неоклассических экономистов в Северо-Восточной Азии, по словам Роберта Уэйда, «держали на расстоянии, чтобы их озабоченность критериями эффективности не подорвала бы процесс отбора отраслей и продукции, подлежащих интенсивному развитию»{229}. Когда же в 1980-х гг. в Южной Корее и на Тайване такие экономисты стали занимать влиятельные должности, проблемы «эффективности» тут же сделались более насущными. Крупные компании, организованные государством, становились всё более коррумпированными в силу их олигопольного положения, а потребителей всё сильнее раздражало, что государственная промышленная политика выходила им боком, вследствие того что за счет высоких внутренних цен субсидировалась экспортная конкурентоспособность.
В Южной Корее экономисты «с их свежеиспеченными американскими учеными степенями», как уничижительно отзывалась о них Ён Эн У, внесли в 1980-х гг. настоящий хаос в финансовую систему страны, подготовив почву для ее финансового истощения в 1998 г.{230} И все же выход экономистов на политическую арену потребовался в то время, когда Южная Корея уже была конкурентоспособной на мировом рынке в ряде отраслей обрабатывающей промышленности и нуждалась в дерегулировании для дальнейшего прогресса.
