Лилия Кох - 100 дней между жизнью и смертью

Непохожие картины

День сегодня был особенным! Еще неделю назад, когда Андреа взялась за картину, мы поспорили, кто быстрее закончит. Фрау Штиль бережно взяла обе картины и сказала:

– Ну, девочки, вы неплохо поработали и закончили свои поделки в один день!

Она торжественно вручила нам наши картины, и Андреа победно заявила мне:

– Ну вот, а ты говорила, я не успею и ты закончишь быстрей… Значит, ты проспорила!

– Проспорила, проспорила! Хватит хвастаться, покажи лучше, что там у тебя получилось…

Ее картина была очень красивой. И подбор цвета, и компоновка, и сама композиция.

– Здорово! Мне нравится, очень! Ты настоящая искусница, Андреа, молодец!

– Мне тоже нравится, но твоя картина красивей! – упрямо заявила она.

– Ну, моя совсем другая, но точно не красивей! Давай лучше подумаем, что теперь будем мастерить.

– Наверное, я уже ничего не успею, поэтому ничего не буду больше начинать… – Она погрустнела.

Через пару дней она уезжает, поэтому последние дни она немного грустит и почти не отходит от меня. Стараюсь не говорить с ней об этом, потому что сама очень привязалась к ней и боюсь расплакаться.

Несмотря на то что и наше пребывание в санатории тоже скоро заканчивается, я все-таки решила сделать еще одну маленькую картинку.

До обеда остается не больше часа, и мы решили сделать Герману сюрприз, встретив его на улице.

Автобус подъехал, как всегда, без опозданий. Герман вышел из него и направился было к входу, но тут в него полетели снежки с тех укрытий, где мы спрятались.

– Ах так, двое на одного! – Он принялся защищаться, кидая снежки по очереди в разные стороны, где мы прятались. Взаимный обстрел продолжался несколько минут, как вдруг Андреа закричала. Герман угодил ей снежком в глаз. Закрыв лицо руками, она убежала в санаторий.

– Не переживайте, фрау Кох, ничего страшного не произошло… Доктор осмотрел Андреа и сказал, что снежок не попал ей в глаз. Не знаю, почему она так сказала и решила разыграть эту комедию…

Фрау Майер говорила правду.

Я зашла в комнату Андреа. Она лежала на кровати, придерживая рукой марлевый компресс на левом глазу.

– Андреа, как ты? – Я тихонько присела на ее кровать.

– Так себе, не очень… – ответила она вялым голосом. – Но думаю, если останусь здесь еще на неделю, то врач вылечит мой глаз.

– Андреа, я знаю, что Герман не кидал снежок тебе в глаз! – осторожно сказала я.

– Да, не кидал, но попал ведь!

– Андреа, доктор и фрау Майер сказали, что никакой травмы нет и не было. Зачем ты обманываешь?

Она медленно убрала компресс и, приподнявшись, сказала:

– Я хочу остаться здесь с вами до конца недели!

И расплакалась.

Я обняла ее, чтобы немного успокоить, но не смогла сдержаться и расплакалась вместе с ней.

– Ты обещаешь приезжать к нам в гости, обещаешь? – рыдая, повторяла она.

– Обещаю, ну, конечно, обещаю, и звонить тоже буду!

День пятьдесят девятый

«Ты очень красивая!»

Возле массажного кабинета никого не было. С того вечера в баре мы встречались с Торстеном только на сеансе массажа. Мне оставалось всего несколько процедур. Каждый раз я быстро приходила в кабинет и еще быстрей уходила во избежание разговоров и объяснений. Должна признать, Торстен был настоящим профессионалом. Массаж он делал, гениально чувствуя тело, и никогда не пытался разговаривать во время самой процедуры.

Как и в предыдущие дни, я ждала его, лежа на кушетке, разгоряченная после фанго. Он пришел вовремя. Все шло своим чередом. Казалось, я знаю уже все его движения, отличаю прикосновения, по которым могу определить, сколько минут осталось до конца сеанса. Чувствовала себя спокойно, а случившееся в баре стало казаться чем-то совсем незначительным и даже смешным. Торстен не вызывал во мне ни обиды, ни злости. К тому же он не пытался ничего выяснять, что поднимало его в моих глазах.

– Ты очень красивая, – сказал он, заканчивая массаж, и вышел.

Я молча поднялась и оделась. Торстен снова показался в дверях.

– Спасибо, – сказала я.

– Извини, пожалуйста, за тот вечер в баре… Казалось, он действительно переживал.

– Ты ни в чем не виноват, это мои проблемы, быстро ответила я и поспешила выйти.

День шестидесятый

До свидания, Андреа!

Всю ночь спала как убитая. Не помню, как уснула, не помню, как проснулся Герман, но в комнате его не было. Часы показывали начало десятого, на завтрак опоздала. Недолго думая, я заправила постель, быстро умылась и отправилась в бассейн.

Вода была теплой. Плавая, я думала о том, как быстро пролетело время. Скоро домой… Еще думала о Торстене. Вспоминала его взгляд вчера, он смотрел на меня так, словно желал хоть что-нибудь увидеть и прочесть в моих глазах. Казалось, он не понимает, почему я так тщательно избегаю его. Мне стало его жалко, а может, и себя тоже. Скорее всего, он не плохой, а даже хороший, искренний и добрый человек. Интересный, симпатичный мужчина, даже в моем вкусе. Мне трудно разобраться в своих чувствах и эмоциях… Определенно он мне нравится, но абсолютная установка против мужчин размывает эту симпатию и любую интимность до нейтрального отношения к «просто хорошему человеку». Мое внутреннее сопротивление настолько сильно, что не понимаю, как это изменить. Да и не нужно, наверное, иначе все было бы по-другому. Еще не время… Сейчас мне хорошо одной, подальше от всех.

– А я думала, ты все еще спишь, даже на завтрак не стала будить тебя…

Пришла Андреа, она была в верхней одежде.

– Привет! Ты собралась куда-то? – весело спросила я.

– Да, мама приехала. Сегодня мы еще здесь останемся, а завтра с утра домой. Сейчас в магазин собрались…

Ее голос звучал несколько отрешенно.

– Понятно… Ну тогда до вечера! Поужинаем вместе? – Я пыталась сгладить ее трагический настрой.

– Мама хотела пригласить вас с Германом в какой-нибудь бар, чтобы вместе поужинать и попрощаться, – таким же ровным голосом продолжала она.

– Конечно, пойдем, обязательно!

Андреа удалилась, а я вылезла из воды и отправилась в комнату.

Посоветовавшись с Софией и детьми, мы решили сходить в тот, другой бар, о котором рассказывали господин Мюллер и Торстен. Тщательно исследовав меню, мы сделали заказ. Я достала из сумки пачку фотографий, сделанных в санатории, чтобы Андреа могла взять себе некоторые. Она была на многих снимках с Германом и со мной. Мы разглядывали фотографии и, смеясь, вспоминали ситуации, о которых напоминали снимки. Андреа немного повеселела и выглядела довольной и спокойной. Вернулись мы поздно и, плюхнувшись в постели, уснули как убитые.