Лилия Кох - 100 дней между жизнью и смертью

Я все еще ни с кем не подружилась и, кроме Андреа и ребят, даже не познакомилась. Но если быть совсем откровенной, то никто из тех, кого я наблюдаю вокруг, не интересен настолько, чтобы хотелось познакомиться. Трижды в день в столовой и на каждом занятии я вижу уставших и даже замученных людей. Может, потому, что большинство – люди пожилого возраста. Не знаю, но ведь это санаторий, где все отдыхают, набираются сил для окончательного выздоровления и позитивного настроя! Но все только и делают, что жалуются друг другу и без конца смакуют разговоры о своих страхах и страданиях. Зачем? Не знаю, наверное, большинство нуждается

в этом. Но ведь все уже в прошлом! Вчера на гимнастике, когда все сидели в кругу, я поймала себя на мысли, что снова нахожусь в комнате, где получала «химию». Люди вокруг напомнили тех «соседей» по несчастью. А я так надеялась полностью отключиться от этого и забыть. Да, странные и неприятные ассоциации. Но есть и кое-что хорошее тоже!

Я стала лучше понимать инструктора йоги и почти все команды выполняю правильно. Смешно вспоминать, как это было в первый раз. Постоянно приходилось подглядывать за всеми и только потом выполнять упражнение. В выходные процедур не бывает, только я, Герман, Андреа и много снега!.. А в эти выходные почти все время пришлось быть одной. Герман снова ушел к однокласснику, теперь до воскресенья, а Андреа была весь день с мамой. С ней я еще так и не познакомилась. К счастью, работала мастерская, которую лично я нежно люблю. Честно говоря, трудно сказать, что именно мне так дорого в ней. Возможность поделать что-то интересное или атмосфера этой «каморки папы Карло», а может, хозяйка, наша главная мастерица.

Фрау Штиль – женщина особенная. Я не так хорошо понимаю немецкий, чтобы из речевых оборотов и сложных предложений точно и объективно определить статус человека и степень его интеллигентности. Но кое-что понимаю уже гораздо глубже. Фрау Штиль совсем не многословна, на вид ей не больше шестидесяти пяти. Но ее поведение и манера держаться выдают аристократичность, кажется, что она жила лет двести назад. Величие в движениях, лаконичность и простота в общении делают ее такой загадочной, что кажется, эта леди не имеет возраста. Она словно добрая фея из сказки.

– Лилия, вами интересуется одна дама. Когда я проходила мимо, то видела, как она стучит в вашу дверь, но я не знала, что вы здесь.

Не успела фрау Штиль бережно взять мою почти законченную картину, как в дверях показалась Андреа с какой-то женщиной лет пятидесяти.

– Добрый день, Лилия. Андреа так много мне рассказывала о вас и Германе…

Она протянула мне руку и представилась Софией. Андреа осталась мастерить с фрау Штиль, та уговорила ее начать делать новую картину, а мы отправились вместе с Софией выпить кофе.

– Я искренне благодарна вам, Лилия. Если бы не вы и ваш мальчик, мне пришлось бы забрать дочь и не дать ей возможности долечиться. Теперь же она готова хоть навсегда остаться здесь, с вами…

Я не знала, что мне ответить, так как не считала, что мы сделали для Андреа что-то особенное. Во всяком случае, не больше, чем она для нас.

– Андреа – очень хороший, добрый человечек и настоящая личность. Просто она чувствовала себя здесь одинокой…

– Я знаю, это я во всем виновата! – Голос Софии звучал взволнованно. – Мне всегда было трудно уделять ей достаточно внимания. Моей старшей дочери уже за тридцать. Андреа – поздний ребенок в семье. Эта кроха была большой надеждой на спасение моих отношений с ее отцом. Иначе вряд ли я решилась бы родить второго ребенка. К сожалению, ее появление на свет не изменило ничего. Мы расстались…

Чем больше она рассказывала, тем больше я понимала, что не знаю, как реагировать на ее рассказ, поэтому просто слушала.

– У нас с мужем была общая фирма, которая всегда отнимала много сил и времени, но также всегда была очень успешной. Когда он ушел, фирма полностью перешла ко мне вместе с заботами и проблемами. Делить их больше было не с кем, поэтому пришлось все делать самой, чтобы не развалить то, что мы строили столько лет. Андреа была совсем маленькой и часто оставалась с няней. Она так не любила это, всегда плакала, когда я оставляла ее. С детства не любит посторонних людей в доме, словно боится, что я снова ее оставлю. Никогда не прощу себе этого…

Голос Софии дрогнул, она сделала глоток кофе и продолжала:

– С вами она почувствовала себя в семье…

«Не часто со мной бывают ситуации, когда я действительно не знаю, что сказать», – подумала я.

– Мне кажется, большинство детей не любят оставаться с кем-то кроме родителей, поэтому и плачут, если мама уходит. Когда Герман был маленьким, он тоже часто оставался с моими подругами. И за это стыдно мне не было, потому что мы всегда находили время на важное общение и секреты. Более того, думаю, что благодаря этому он вырос таким общительным. Чувство вины тут вряд ли полезно… Вряд ли дети мечтают о том, чтобы мама постоянно сидела рядом. Час качественного общения в день может все компенсировать.

Не знаю, понравился ли ей мой ответ, но это все, что мне пришло в голову.

София внимательно выслушала мою короткую речь, вытерла слезы и предложила завтра забрать детей на весь день в горы. Я не стала возражать, более того, в голове невольно выстроились планы на этот свободный день.

День пятьдесят седьмой

Хороший аппетит

Еще вечером я позвонила Герману и сообщила ему о планах на сегодня! Андреа заранее забрала его вещи, чтобы, не тревожа мой сон, спокойно уехать.

Это было здорово! Первый раз за почти три недели я проснулась около одиннадцати, проспав завтрак и никуда не торопясь! Вставать я тоже не спешила, задумчиво смотрела в окно, наслаждаясь белоснежным пейзажем, залитым ярким солнцем. В открытую форточку проникал прохладный, свежий воздух, и, недолго думая, сразу же после обеда я решила прогуляться.

На обед пришла самая первая, ровно в полдень. Сегодня это был мой завтрак! Я допивала свой кофе, когда зал начал потихоньку заполняться людьми. Вернулась в комнату, чтобы одеться, взяла пачку писем и, довольная, отправилась гулять в полном одиночестве.

После почты зашла в пару магазинов, где бывала уже раньше с Германом. Продавец, мужчина лет шестидесяти, улыбнулся и дружески приветствовал меня. Я спросила, есть ли неподалеку еще какие-нибудь заведения, где можно потратить деньги! Хотя подозревала, кроме того, что мы уже видели и знаем, вряд ли есть еще другие магазины в этой хоть и прекрасной, но совсем пустой деревне. Он улыбнулся и сказал, что шопинг в их деревне не очень, но есть несколько уютных баров, где можно полакомиться местной вкуснятиной! Непроизвольно я сразу запротестовала, сказав, что нас и так уже закормили в санатории. Он удивленно окинул взглядом мои сорок семь килограммов и рассмеялся. Его смех был таким искренним и заразительным, что я рассмеялась вместе с ним.