Джо Стадвелл - Азиатская модель управления: Удачи и провалы самого динамичного региона в мире
В действительности же на пороге Второй мировой войны в стране уже наблюдался рост арендаторства, обезземеливания и задолженности среди крестьян. Но поскольку большинство земель за пределами окрестностей Бангкока невозможно было официально забрать кредиторам ввиду отсутствия формальной регистрации права на владение и поскольку крестьяне могли просто сбежать и найти себе новую землю, то тяготы сельского населения не доходили до опасной черты.
После Второй мировой войны, когда прирост численности населения в Таиланде достиг 3 % в год, а число арендаторов, безземельных крестьян и поденщиков продолжало расти, в сельской местности произошел резкий скачок неравенства по уровню доходов. Правительство увеличило затраты на развитие сельской инфраструктуры, однако генеральная линия его политики по-прежнему ощутимо склонялась к интересам городских жителей. Доказательством тому стало создание монопольного государственного закупщика риса на экспорт, или монопсонии (рынок одного покупателя), что опрокинуло цены на внутреннем рынке для фермеров, но зато создало для правительства торговую прибыль, которая в отдельные годы доходила до трети от всех доходов, получаемых государством. В то же время правительство назначило такую цену на импортные удобрения, что их стоимость, выраженная в килограммах рисового эквивалента, оказалась впятеро выше, чем для японских фермеров в те годы{122}.
Поборы с населения, выращивающего рис, постепенно снижались в течение 1960–70-х гг. по мере роста волнений в сельской местности. Но к тому времени доля арендаторов среди производителей риса уже дошла до 30–50 %. Независимые мелкие фермерские хозяйства, задушенные ростом населения и государственной политикой, уже не служили основой рисовой экономики. Установленные государством кредиты стали доступны с 1960-х гг., но они уходили крупным и средним хозяйствам, оформившим право на владение землей, а также агробизнесу. Закон о земельной реформе от 1975 г. фактически не привел к перераспределению сельскохозяйственных угодий{123}. Два самых известных историка экономики Таиланда – Пасук Понгпайчит и Крис Бейкер приходят к следующему заключению: «Помимо прокладки магистральных дренажных каналов правительство не оказало никакой поддержки для развития рисовой экономики. Располагая лишь самыми примитивными технологиями и фактически не имея доступа к капиталу, освоенные территории превратились в местность с самым технически отсталым, низкоинтенсивным и низкопродуктивным рисовым режимом во всей Азии»{124}.
Мертвый груз
Это была первая часть истории про сельское хозяйство Таиланда. Вторая часть повествует о продвижении после Второй мировой войны на менее плодородные территории севера и особенно северо-востока Таиланда (районы, примыкающие к границам Лаоса и Камбоджи){125}. Как уже ранее упоминалось, государственный банк Таиланда при финансировании отдавал предпочтение крупному агробизнесу, что особенно отчетливо проявилось на северо-востоке страны, где с 1960-х гг. новые земли осваивались с головокружительной скоростью.
На Филиппинах, в Индонезии и Малайзии правительства, управлявшие после объявления независимости, унаследовали от колонизаторов плантации и крупные сельскохозяйственные структуры. В Таиланде аграрный сектор создавался и развивался государством, которое формально никогда не было колонизировано. Тайское правительство, с одной стороны, поддерживало национальные аграрно-промышленные фирмы наподобие Charoen Pokphand (ныне CP Group), а с другой – приветствовало прямые инвестиции из-за рубежа от таких компаний, как американская Dole{126}.
Создание с нуля национального агробизнеса могло бы лучше послужить крупным тайским компаниям с точки зрения накопления опыта как в аграрной, так и в производственной сфере, чем простое отчуждение плантаций, когда-то принадлежавших иностранцам в бывших колониях{127}. Однако же поддержка агробизнеса, как обычно, осуществлялась в Таиланде во многом за счет сектора мелкого фермерства. На севере страны фермеры-единоличники обычно просто двигались по следу лесозаготовителей и расчищали землю после вырубки леса. Но они сильно зависели от агробизнеса в плане инвестиций и продаж, а без оформления прав собственности на свои участки лишались доступа к кредитам.
Поэтому через короткое время фермеры-единоличники начинали работать в качестве поставщиков, привязанных к агробизнесу, а тот, благодаря поддержке госбанка, строил сахарные и комбикормовые заводы, склады для хранения маниоки, фабрики консервирования ананасов и другие объекты инфраструктуры, необходимые агропромышленному комплексу. CP Group создала гигантский бизнес, снабжая индивидуальных фермеров свежевылупившимися цыплятами, которых эти фермеры выхаживали и продавали обратно СР, являвшейся почти что единственным покупателем. Вследствие скупых государственных инвестиций в ирригацию и прочую поддержку мелких фермеров сложилась истощенная сельская экономика, на которую многие фермеры работали только часть года – в сезон дождей, а вне сезона мигрировали в другие места в поисках случайных заработков. К началу 1980-х гг. на северо-востоке страны скопилась половина бедняков Таиланда{128}.
Так же, как в Индонезии и Малайзии, ситуация в сельских районах не выходила из-под контроля в 1980-х и 1990-х гг. благодаря подъему трудоемкой отрасли переработки сельхозпродукции на экспорт для транснациональных зарубежных компаний, что создавало все больше и больше рабочих мест вне аграрного сектора. Ситуация в сельском хозяйстве оставалась при этом ужасной, но и замаскированной. Сотни тысяч молодых тайцев сельского происхождения в это время поменяли бан (деревню) на муанг (город), перебравшись с северо-востока в Бангкок. Они даже создали собственный жанр популярной музыки фленг лук тхунг – унылые песни о тяготах жизни мигрантов. Анализ популярных мелодий в конце 1980-х гг. показал, что пятая их часть касалась темы проституции. В преддверии азиатского финансового кризиса правительственные аналитики подсчитали, что более чем 80 % дохода сельскохозяйственных домохозяйств на северо-востоке страны происходило не от занятия сельским хозяйством, а от заработной платы или денежных переводов из городов. Это во многом говорит как о провале тайской аграрной политики, так и о росте переработки сельхозпродукции на экспорт{129}.
А затем разразился кризис, начались массовые увольнения на заводах, и как снежный ком стало нарастать обнищание крестьянского населения. Воспользовавшись ситуацией, знатный городской магнат Таксин Шинаватра призвал сельских избирателей северо-востока объединиться в новую политическую партию Thai Rak Thai. Воздействие его электоральной стратегии, основанной на недовольстве сельских жителей, оказалось настолько мощным, что в 2001 г. Таксина катапультой выбросило в кресло премьер-министра. Однако его взлет привел к расколу военной и гражданской верхушки в Бангкоке и стал угрожать политическим распадом страны. В конце концов в 2006 г. военные вынудили Таксина уйти в изгнание, прервав его краткую – и весьма лицемерную – попытку добиться большего признания интересов сельских масс. Thai Rak Thai подкинула селу немного денег, но никогда не предлагала радикальных изменений земельной политики{130}.
