Александр Кичаев - Переговоры с удовольствием. Садомазохизм в делах и личной жизни

– Да, у меня был полулегальный лобовик «Пресса», так как я внештатник одной газеты, но он уже давно просрочен и я его снял! – сожалел Сергей.

Мы представили, как если бы ситуация происходила по его сценарию, самый благоприятный исход.

– Ну, для начала, я бы заметил этот гребаный знак и остановился – показал бы свое почтение доблестным гаишникам. А если бы не заметил и меня остановили и отвели в допросную в их скворечник, то надо было сказать, что я журналист. И даже потом как художник, когда мне назвали сумму, сказал бы, что моя жена – журналистка и она отказывается платить, а если мы через пять минут не продолжим путь, она будет звонить в Киев своим знакомым и подключать местную журналистскую братию или их службу собственной безопасности. Прапорщик ссылался на третью силу – закон (я бы рад отпустить, но ведется видеозапись на дороге, и стереть будет очень сложно), я – на жену (я бы рад отстегнуть, но сварливая жена не велит), – мечтал мой собеседник.

Сергей еще немного поимпровизировал, дойдя до версий личного знакомства с самим президентом, а потом вздохнул:

– Вот он, закон жизни: ездишь на дорогой машине – будь добр, готовься к соответствующему к тебе отношению – зависть и желание тебя поиметь. Выделился, нескромный, успешный, – получай!

Он замолчал, нервно постукивая пальцами по столу.

– Мне надоело постоянно отстегивать тупым и самодовольным людишкам при должности. Надоело играть в их игры, унижаться и чувствовать, как падает самоуважение после каждой такой ситуации! – воскликнул Сергей.

Я предположил, что в лице гаишника он хочет отомстить всем коррупционерам мира.

– Не стоит иронизировать! Начну с гаишника, а потом возьмусь и за более крупных властных падальщиков! – прозвучало в ответ.

Затем Сергей попросил оценить свой план. Он хочет вооружиться скрытой камерой, под видом поиска места для ночлега (устал в дороге), снова встретиться с прапорщиком, получить подтверждение в разговоре факта взятки. Затем выложить видео в «Ютуб» и дать на него ссылку местным силовым структурам. А потом и вовсе создать антикоррупционный видеоканал.

Я заметил, что план достаточно креативный, но стоит ли его воплощать – это другой вопрос. Мы выяснили, почему Сергей тогда не стал бороться, отстаивать интересы. Было неудобно перед прапорщиком, застрял в роли жертвы. Так же, как и неудобно было несколько лет назад перед менеджерами автосалона, когда не стал проверять на сервисе б/у машину, повелся на их обиженные лица и, в итоге, «попал» на ремонт двигателя. Сергей вспомнил еще множество неудобных ситуаций… А потом снова заговорил о лейтенанте, который уже был готов отпустить Сергея, но тот, как зомби, велся на манипуляции прапорщика: «затупил» от слов «решим по-человечески», да еще и смалодушничал.

– Я поступил как мазохист, лузер, неудачник, и мне нужно доказать, что это не так! Самому себе!

– Только себе?

– Ну, и ему, наверное…

– Разрушив его карьеру и, может даже, лишив свободы? И что лично вам это даст?

– Я отомщу ему за свое унизительное положение, и мне станет… легче.

– А если не станет, если появится чувство вины – кстати, это не противоречит вашим принципам? А может, и чувство жалости? Вдруг у него большая семья или смертельно больной родственник? А ваши энергозатраты – время, силы – не лучше ли применить к полезному и важному?

– Для меня это – важно.

– А не будет мучать совесть, что оставили его семью без кормильца?

– А о чем он и ему подобные думают, когда вымогают взятки? Вот пусть они тоже подумают о семье и о рисках! С коррупционерами надо бороться, это разрушает веру в справедливость и унижает тех, кто с ними сталкивается!

Сергей произнес это пафосно и усмехнулся, увидев мою улыбку, но потом снова стал серьезным.

Я предположил, что он утратил или не нашел еще значимую жизненную цель, и поэтому так загорелся идеей борьбы с коррупцией. Сергей горячо закивал и сказал, что это его по-настоящему наполняет и возвышает.

После этого мы сделали раскодировку подсознания Сергея, освободив от зацикливания на неприятном воспоминании. (Можно это сделать и самостоятельно, используя такую психотехнику. Представьте навязчивую ситуацию в виде фильма на экране. А теперь обесцвечивайте изображение и сделайте стоп-кадр, так чтобы все персонажи этой ситуации – замерли… Всё – в вашем неприятном воспоминании постепенно исчезнут негативные эмоции и вы спокойно (!) станете анализировать ее, возвращаясь к ней все реже и реже.)

На прощанье я попросил его подумать, какое желание в нем сильнее: отомстить, доказать прапорщику, что он зря с ним связался и что Сергей – круче, доказать себе, что не лох, или внести посильную лепту в борьбу с коррупцией и превратить это в проект, обрести новый смысл? И если все не так значимо, а дело в уязвленной гордости, самолюбии, то нет ли других способов восстановить чувство собственной значимости и самоуважения?

На следующий день Сергей поехал на машине в Крым…

Труд делает свободным

«Arbeit macht frei» (труд освобождает) – этот лозунг висел над воротами концлагеря Освенцим, где роли были четко распределены: садисты и назначенные ими мазохисты. Декларировалось, что удел мазохистов – через мучительный труд очиститься и получить в награду свободу и, соответственно, удовольствие.

Мы не будем углубляться в эту тему, понятно, что это крайнее проявление циничного насилия, переходящее в уничтожение других. Но нередко на форумах можно наблюдать сравнения офиса или производства с концлагерем. И хотя обычно это облекается в иронию (горькую или злорадную), но вызвано все же ощущением собственной униженной зависимости и незначительности. А главное, отсутствием удовольствия от работы.

Как вы думаете, кто чаще выигрывает переговоры, а кто находит оправдания своим проигрышам, и какие выгоды при этом получает проигравший?

Как реагирует мазохист на проигрыш? Жалеет себя, обвиняет других, мучается и лишний раз доказывает себе, что он – недостойный. А садист обычно злится на себя и на других и извлекает уроки, чтобы в следующий раз выиграть.

Труд сделал из обезьяны человека, а из человека – лошадь.

Формой садизма на переговорах является и жесткий стиль, и иезуитские, нравоучительные пассажи, затянувшийся монолог в присутствии жертв-партнеров.

В таких случаях я рекомендую «жертвам» отнестись к этому не как к мазохистическому отбыванию повинности, а как к возможности получить максимум информации, чтобы определить сильные и слабые стороны его позиции, и расквитаться за свои мучения, получив итоговый выигрыш в ситуации.

Представьте, что мазохисту-подчиненному начальник поставил задачу. И тот начинает с того, что проникается тревогой по поводу соблюдения сроков, по поводу, возможно, ненадлежащего качества своей работы и т. п. Потом начинается планирование, определение критериев и встраивание в другие процессы. Но страх не соответствовать ожиданиям руководства с приближением момента истины все чаще дает о себе знать и отвлекает энергию и время сотрудника на рефлексирование и дурные фантазии. Если он сделал работу плохо, то с пониманием и даже с удовлетворением воспримет оскорбительные отзывы шефа. И будет недоволен и встревожен, если репрессий не последует, ожидая позже чего-то еще более ужасного. А если все получилось хорошо и успел он вовремя, то все равно успех покажется незаслуженным и не прочувствованным. То ли дело, если он, постоянно перепроверяя и переделывая, притормаживал, опоздал и получил за это взбучку, но поскольку работа была сделана профессионально, то вслед за этим получил благодарность. И вот тогда тревожно-мнительный сотрудник-мазохист ощущает истинное наслаждение от этой ситуации.

Страдание – это побуждение к деятельности.

Подчиненный-садист, получив задание, определит «рабочих лошадок» и «козлов отпущения» (крайних), – постарается перенести работу и ответственность на всех, кто рядом, включая самого начальника. Он может засыпать шефа массой вопросов и предложений или претензий, вызывая у того стресс. В случае неудачи он переводит стрелки, втягивая в мазохистские жернова всех, кого возможно.

И если сотрудника-мазохиста труд еще больше закрепощает, то сотрудника-садиста он освобождает.

Начальник-мазохист отличается жалостливостью и поэтому в его команде много лодырей-паразитов и манипуляторов-непрофессионалов, среди которых преобладают садисты. Сотрудники-мазохисты обычно исполняют роль рабов на галерах и отдуваются (вместе с начальником) за всех. Рабочие процессы там проходят в обстановке всеобщей скорби, уныния и пессимизма с регулярными истериками и покаяниями.