Никита Бутомо - Бизнес с русскими или без?
— Да, конечно, о чем говорить? Мы же друзья!
— Оденьтесь неярко, но стильно. Джинса хорошая, никаких там галстуков… Рубашка… Ботинки… Хотите, помогу купить?
— Помоги! Буду рад, правда!
— Я зайду после работы. Пока!
— Пока.
В чем разница? Слабый и сильный начальники? Нет! В первой коммуникации нет договора, а во второй есть, приводящий к обоюдно привлекательной цели. Все довольны, плод коммуникации для всех есть и он — сладок, как сама коммуникация. А в первом диалоге — одна суета и печаль, как будто бы мы рождаемся для того, чтобы делать другим больно! И что получаем в итоге?
Заметим, слова: «Помоги», «Можешь ли помочь?», «Да, конечно!», «Друг», — обращенные к подчиненному действуют на него, как новогодняя елка на сироту. А вот императив: «Дверь закрой!» лучше убрать! Иначе можно оказаться в позиции «ребенка» в разговоре с «ребенком». Это — тупик.
— Ты у меня заканчивай, понял?
— Не дождетесь!
— Я на тебя управу найду!
— Хотелось бы посмотреть как?
— Я тебя уволю!
— А кто работать будет?
Если отношения подчиненности нет, то два «ребенка» общаются на равных, то есть хвастаются или жалуются друг другу.
— Слушай, вчера с таким парнем познакомилась!
— Какой он? Расскажи! (Хлопает в ладоши от избытка чувств.)
— Он классный! Сходили в кино, а после он мне и говорит…
Итак, мы определили высококонтекстность нашего общения.
Давайте теперь подумаем: откуда это в нас?
Мы же жили простой жизнью, жили на свободе, в лесах и полях — так откуда склонность к иносказательству к двойным смыслам? И, самое главное — что с этим делать? Ведь не понимаем мы, не понимают и нас.
Расскажем случай, произошедший в одной из экспедиций: студент института плохо вымыл посуду в ручье. Ну не привык он мыть там посуду! Начальник отряда его отругал, с применением ненормативной лексики, что было, конечно же, нехорошо. Однако кто их мог услышать? Белые медведи? Студент обиделся и полез на начальника с кулаками! Ему показалось, что тот обидел его матушку. В итоге состоялся скандал. Студенту указали на его несоответствие, то есть на то, что он находится вне смыслового поля. Вот что такое высокий контекст!
Ранее мы вскользь упомянули о существовании связи высокого контекста с запретом говорить правду на Руси. Но откуда же мы это знаем? Возможно, на Руси свободы было — «хоть ложками ешь»?
Общества, в которых свобода отсутствует, высококонтекстны. За примером далеко ходить не надо. Все помнят прекрасный фильм «Сегун», про Японию XVI века. Вот это было высококонтекстное общество! Помните случай, когда Анджин-сан — штурман с голландского судна, посвященный в самураи, принес в дом убитую птицу и приказал слуге ее подвесить, чтобы она подвялилась на солнце. Приказ был выполнен, а через некоторое время слуга умер.
Заболел? Нет, его убили. За что? За птицу. Кто приказал? Он сам попросил его убить.
Но за что?
А вот за что: птица висела-висела и протухла. Анджин-сана не было дома, а если бы и был — никто не посмел бы ему об этом сказать. Слуги должны были решать проблему сами. Он и решил: слуга был стар, жить ему осталось уже немного. Он предложил, что он снимет птицу и закопает ее в земле, тем самым нарушив приказ хозяина дома. За это полагается смерть, которую слуга и принял.
Поведение низкоконтекстного человека в высококонтекстном обществе приводит его к постоянному наступлению на грабли! А высококонтекстный человек в низкоконтекстном обществе ходит, как в лесу: он говорит, но его не слышат.
— Вызывали, босс?
— Да, садись, пожалуйста.
— (Вместо вежливого слушания.) Какой на вас красивый галстук!
— ???
— Да, я знаю прекрасное место, где продают такие красивые галстуки. И недорого! Вы же любитель, я вижу? Как прекрасно иметь такой вкус!
— Спасибо, я вызвал тебя, чтобы предложить тебе новую работу — начальником отдела.
— О, я не смею мечтать о такой чести, шеф (это мы утрируем, но совсем немного)! Это для меня слишком много, я не стою…
— Так ты отказываешься?
— Нет, нет, как я могу отказываться, когда вы сами мне ее предложили?..
— Я предложил, потому что это работа — по тебе. Но я не приказываю. Согласие — добровольное. У нас — так, ты знаешь.
— Спасибо, спасибо, я так рад (немного утрируем вновь, но, по сути, верно). Как хорошо, что Вы видите, на что способен каждый, пусть даже такой ничтожный работник, как я!
— Ничтожный? Ты это о себе? Действительно, я начинаю сомневаться в своем предложении. Мне надо его еще раз обдумать. Спасибо, можешь идти.
— Я совсем не то хотел сказать.
— А я — то. Ступай!
Как мы видим, здесь разговаривали человек Востока с человеком Запада, возможно, японец и американец. Мы — где-то посередине, в смысле высоты контекста, не в географическом. Мы специально немного утрировали диалог, чтобы вы увидели всю нелепость высокого контекста вне смыслового поля, его создающего. А все могло звучать совсем иначе:
— Вызывали, босс?
— Да, садись, пожалуйста.
Сотрудник внимательно слушает.
— Я вызвал тебя, чтобы предложить тебе новую работу — начальником отдела.
— Спасибо за предложение. Сколько я буду получать?
— (Ответ про деньги.)
— Спасибо, меня это устраивает.
— Что делать, ты знаешь. Я предложил, потому что это работа — по тебе.
— Да, по мне. Я справлюсь.
— Спасибо, можешь идти.
— До свидания, босс.
— До свидания.
Разговор вдвое короче — и точно по делу. А главное — обе стороны выиграли.
На портале Executive есть интересная статья про высокий контекст[8]. Там описывается поведение менеджера, который устраивается на работу в российскую компанию и сразу попадает впросак. Что не так? Как ему надо было поступать на самом деле? Далее идут рекомендации.
Рекомендации — точны, что и говорить! Только жить и работать в ней не хочется: ходить с шоколадками, иметь на рабочем столе график дней рождения всех членов коллектива, уходить вместе с шефом, чтобы подбросить его до дома (вдруг он без машины), или чуть позже, чтобы он подумал, какой вы замечательный работник.
