Ог Мандино - Выбор
После отъезда Роджера мальчишки пару дней слонялись по дому как неприкаянные.
Как-то в понедельник в конце июля знакомый голос Чарльза Бергена по телефону повторял всего одно слово: «Восхитительно!»
– Марк, вы уже это видели? Восхитительно! Просто восхитительно!
– Видел что?
– Журнал «Time»! Обложку! Статью! Они потрудились на славу! Все очень хорошо… ни тени предвзятости или там нападок с их стороны. Меня это беспокоило. На фотографиях вы выглядите моложаво, очень даже привлекательно. Может, стоит поместить ваш портрет на обложку книги. Мы заказываем очередной тираж. Четырнадцатый. В сумме получается, вы не поверите, два миллиона экземпляров! Два миллиона! Надеюсь, у вас есть толковый консультант по налогам. Вам он понадобится. И телефон. Пусть Луиза поменяет номер, чтобы он не был указан в телефонном справочнике. Как только журнал появится в продаже, вам будут отовсюду названивать. Что еще сказать? Поздравляю! – Его голос сорвался. – Если бы… Если бы только отец мог это видеть.
Следующим утром мистер Слэттери лично доставил нам свежий выпуск «Time». По его словам, не мог же он просто запихнуть столь важную вещь в почтовый ящик. На обложке, как и предполагалось, был один из снимков Роджера: я на фоне маяка. Он был сделан из нижнего ракурса, так, словно я ростом со здание за спиной. Черным жирным шрифтом прямо под логотипом «Time» разместилась надпись: «Маяк надежды в нестабильном мире». Внизу, справа от фотографии, мельче было пропечатано: «Эксклюзивное интервью с мистером Успех!»
Я зашел с журналом на кухню. Луиза наливала апельсиновый сок – себе и Мэри. Присев за стол, я терпеливо ожидал, пока она дочитает статью и изучит каждую фотографию, наклоняя голову то так, то эдак.
– Ну?
– Безумно понравилось… все. Но больше всего – вот это, Марк, – сказала она, возвращая раскрытый журнал и указывая на последний абзац. – В конце статьи они отметили, что считают фамилию идеально тебе подходящей: Кристофер, или «Несущий Христа».
XI
ПОЯВИВШИЙСЯ В «TIME» МАТЕРИАЛ, как и следовало ожидать, спровоцировал лавину запросов на интервью, уклониться от которых отныне я не считал для себя возможным. Таким образом мой недолгий обет молчания был нарушен. В Нью-Йорке уставший от постоянных звонков Чарльз Берген пришел к заключению, что нам обоим не обойтись без отдела по связям с общественностью. Не для рекламы, поспешил пояснить он в ответ на мои стенания, а исключительно для сортировки, координации и составления графика визитов журналистов в наш дом на холме, безусловно, предварительно со мной согласованный.
Луиза подсчитала: за последние пять месяцев 1981 года у меня девяносто шесть раз брали интервью! Практически невозможно было пройти мимо журнальной стойки, особенно, что досаждало, мимо стойки в нашем любимом местном продовольственном магазине, не столкнувшись с одним или несколькими ликами Марка Кристофера, улыбающегося прохожим с глянцевых и не только обложек журналов. Наконец даже «Newsweek» опубликовал хвалебную статью, скрыв обиду за то, что предпочтение было отдано конкурирующему «Time». Хотя именно они стали первыми, кто поместил рецензию на мою книгу. Наш маяк фотографировали и описывали такое количество раз, что, как горделиво объявил Чарльз, он превратился во всеамериканскую достопримечательность.
По большому счету мне даже понравилось давать интервью. После первой дюжины или что-то около того приноровился и отшлифовал ответы, ведь обычно вопросы повторялись. Словно тренер по футболу, просматривающий все записи игр своей команды, чтобы выявить и исправить недочеты, мысленно прокручивал каждое интервью, анализируя его. Если ответ на какой-то вопрос не совсем удовлетворял, обдумывал, что сказать в следующий раз. А он, этот следующий раз, наступал непременно.
Как и прежде, отклонял приглашения слетать куда-либо для участия в радио– или телешоу. Тогда ввиду категоричности отказов последовали предложения о записи интервью «на месте», внутри или поблизости теперь уже знаменитого маяка, особенно для сетевого телевещания. Подобные предложения также отвергал, надеюсь, достаточно корректно, хотя беднягу Чарльза чуть инфаркт не хватил, когда от служащих отдела по связям с общественностью он узнал, что я пренебрег самой Барбарой Уолтерс[17].
Однако несмотря на мое нежелание, рекламная карусель только набирала обороты. Одну из пресс-конференций по телевидению президент начал цитатой из «Ключа к лучшей жизни». Фрэнк Рейнольдс в вечернем выпуске новостей сослался на меня, назвав Мистером Успех. В Маниле едва не вспыхнули беспорядки, когда мою книгу, прошедшую таможню, выставили в книжных магазинах, принадлежащих двум крупнейшим торговым сетям «Alemar’s» и «National Bookstore». Многие игроки футбольной команды Клемсонского университета, а также их тренер Дэнни Форд отдали должное «Ключу к лучшей жизни» во время сезонных игр на чемпионате. А в начале сентября типография Чарльза Бергена, день и ночь печатавшая только мою книгу, объявила о пятимиллионном тираже!
Подумать только, какая ирония судьбы. Я кардинально изменил жизнь, желая насладиться каждой минутой, но вместо этого пропадал в маяке, раздавая интервью и отвечая на письма, в то время как гусеницы и жуки уничтожали прекрасные чайные розы, о которых с такой любовью заботились Кройдоны. И, что несравненно хуже, наши семейные поездки так и не возобновились. Элементарно не хватало времени. Пожалуй, это самые грустные слова, когда-либо высказанные или написанные мною.
В самый разгар снежной вьюги, столь характерной для конца января, Луиза сделала волнующее объявление. Мы ужинали вместе – в последнее время чрезвычайно большая редкость, – когда внезапно она постучала вилкой по бокалу с водой и произнесла:
– Эй, вы все, послушайте-ка! В следующий понедельник мы летим в Финикс, штат Аризона, и проведем десять незабываемых дней на солнышке, просто, чтобы развлечься. Будем плавать, кормиться, ходить в кино, загорать, прошвырнемся по магазинам, посмотрим все достопримечательности, словом, оторвемся по полной. Что скажете?
Я дождался, пока восторженные вопли стихнут настолько, чтобы меня можно было услышать.
– Луиза, это невозможно. Мы не можем просто взять и уехать. Слишком многое нужно еще сделать.
– Послушай, дружок, я прочла твою книгу. Нет ничего невозможного. Дела могут подождать. Нам нужно снова побыть вместе. Минул еще один крайне тяжелый год, мы не часто были вместе, особенно с мальчиками. Просто соберем вещички и уедем. Мэри и остальные присмотрят за домом. Дела откладываются всего-то на пару недель. Если срочно понадобимся, свяжутся по телефону.
