Нассим Талеб - Одураченные случайностью
Я не мог понять, что Шиллер, необученный сжимать свои идеи в безвкусные звуковые байты, делал в таком шоу на ТВ. Глупо думать, что иррациональный рынок не может стать еще более иррациональным; взгляды Шиллера на рациональность рынка не лишаются законной силы на основании того аргумента, что он был неправ в прошлом. Я не мог бы привести лучший пример, чем персона Джорджа Вилла, в качестве представителя многих кошмаров в моей карьере: мои попытки предостеречь кого-то от игры в русскую рулетку на $10 млн. и видения журналиста Джорджа Вилла, публично меня посрамляющего, говоря, что если бы этот некто прислушался ко мне, то это стоило бы ему потери значительного будущего. К тому же, комментарий Вилла не был импровизированным замечанием; он написал статью, обсуждающую плохой «прогноз» Шиллера. Такая тенденция делать и менять прогнозы, основываясь на судьбе колеса рулетки, симптоматична, для нашей генетической неспособности справляться со сложной структурой случайности, преобладающей в современном мире. Смешение прогнозов и пророчеств симптоматично для случайностной глупости (пророчество относится к правым столбцам таблицы 1, а прогноз эквивалентен левому столбцу).
Поверженный в дебатах
Очевидно, идея альтернативной истории не дает интуитивного ощущения, которое появляется там, где начинается развлечение. Как начинающие, мы не связаны способом понимания вероятности, вопросом, который мы изучаем взад и вперед в этой книге. Я только скажу по этому поводу, что исследователи мозга верят, что математические истины оказывают очень малое влияние на наше мышление, особенно когда оно приходит к проверке случайных результатов. Большинство результатов в вероятности полностью контр-интуитивны и мы увидим их множество. Тогда зачем спорить с простым журналистом, чей платежный чек зависит от игры на общепринятой мудрости толпы? Я напоминаю, что каждый раз, когда я был повержен в публичной дискуссии о рынках кем-то (из рядов Джорджа Вилла), кто, казалось, представлял более приятные и легкие для понимания аргументы, я оказывался (много позже) правым. Я не спорю, что аргументы должны быть упрощены до максимума, но люди часто путают сложные идеи, которые не могут быть упрощены до дружественно-понятного СМИ состояния, с симптомами запутавшегося разума. Студенты МВА учат концепцию ясности и простоты, которую понимает и пятиминутный менеджер. Концепцию можно применить для бизнес-плана завода химических удобрений, но не для крайне вероятностных аргументов - которые явились причиной анекдотических доказательств того, что МВА идут к тому, чтобы "взорвать" на рынке, так как они обучены упрощать проблемы до пары шагов по их требованию (я прошу MBA-читателей не обижаться, я сам несчастный обладатель степени).
Берегитесь путаницы между корректностью и понятностью. Часть общепринятой мудрости благоволит к тем вещам, которые могут быть объяснены немедленно и "в двух словах" - во многих кругах это рассматривается как закон. Посещая французскую начальную школу, я научился переделывать популярный афоризм: «Что легко понять, то несложно выразить» (Слова, которые нужно сказать, приходят без усилий).
Читатель может понять разочарование от осознания того факта, что с моим ростом как практика случайности пришло понимание, что наиболее поэтично звучащие афоризмы откровенно неверны. Заимствованная мудрость может быть порочной. Мне необходимо прилагать огромные усилия, чтобы не попасть под влияние хорошо звучащих ремарок, и я напоминаю себе замечание Эйнштейна, что здравый смысл, есть не более, чем собрание заблуждений, приобретенных к 18-летнему возрасту. Более того, то, что звучит разумно в разговоре или на митинге, или, в частности, в средствах информации - подозрительно.
Вся история науки показывает, что почти все умные вещи, доказанные учеными, появлялись подобно безумию в те времена, когда они были открыты. Попытайтесь объяснить журналисту из "Лондон Тайме" в 1905 году, что время замедляется при путешествии. (Кстати, даже Нобелевский комитет никогда не присуждал премию Эйнштейну за его разработку специальной теории относительности). Или объясните кому-то, не имеющему физического образования, что существуют места в нашей Вселенной, где нет времени. Попытайтесь объяснить Кении, что хотя его ведущий трейдер и сделал ему кучу денег, у меня есть достаточно аргументов, чтобы убедить его в том, что этот трейдер - опасный идиот.
Риск-менеджеры
Корпорации и финансовые институты недавно создали странную вакансию, называемую риск-менеджер, который, как предполагается, следит за тем, чтобы корпорация не слишком глубоко вовлекалась в игру с русской рулеткой. Понятно побуждение после нескольких разорений поставить кого-либо, кто будет наблюдать за генератором, точнее русской рулеткой, генерирующей прибыли и убытки. Хотя торговать гораздо веселее, эта вакансия привлекла множество чрезвычайно толковых людей среди моих друзей (включая Жана-Патрика). Важный и привлекательный факт заключается в том, что средний риск-менеджер зарабатывает больше, чем средний трейдер (особенно, если учесть количество трейдеров, выброшенных из бизнеса). Но их работа выглядит странной по следующей причине - как уже было сказано - генератор реальности не наблюдаем. Риск-менеджер ограничен в своей власти останавливать прибыльного трейдера от принятия рисков, боясь, что их будут, в последствии, упрекать Джордж Вилл сотоварищи, в том, что они упустили точную возможность заработать несколько шекелей акционерам. А с другой стороны, они будут отвечать, если произойдет "взрыв". Что же делать в таких обстоятельствах?
Поэтому они сосредотачивают усилия на проведении политики своего прикрытия, путем выпуска пространного внутреннего меморандума о том, что предупреждения против деятельности, связанной с принятием рисков не полностью обрекают ее на неудачу, иначе они бы потеряли работу. Подобно доктору, разрывающемуся между двумя типами ошибок, положительной ложью (сказать пациент, что у него рак, когда его нет на самом деле) и отрицательной ложью (сказать пациенту, что он здоров, когда на самом деле у него рак), им приходится уравновешивать свое существование с фактом имманентной необходимости наличия некоторого количества ошибок в их бизнесе. Что касается меня, то я решил проблему давным-давно тем, что являюсь одновременно и риск-менеджером и руководителем своих текущих операций
Я завершаю главу описанием центрального парадокса моей карьеры в финансовой случайности. По определению, я иду против шерсти, поэтому не является сюрпризом, что мои стиль и методы не являются популярными и легкими для понимания. Но я управляю деньгами для других, а мир заселен не только пузырящимися, но совершенно непоследовательными журналистами, не имеющими, кстати, денег для инвестиций. Таким образом, я хочу, чтобы инвесторы, в целом, оставались одураченными случайностью, (чтобы я мог торговать против них), но существовало меньшинство, достаточно продвинутое, чтобы оценить мои методы и снабдить меня капиталом. Мне повезло встретить Дональда Суссмана, который соответствовал образу такого идеального инвестора. Он помог мне на второй стадии моей карьеры, поддержав учреждение "Эмпирики", моей торговой фирмы, освободив, таким образом, от неприятностей работы по найму на Уолл-Стрит. Мой величайший риск в том, чтобы стать успешным, что означало бы, что мой бизнес близок к исчезновению. Странный бизнес.
