Одержимость справедливостью - Александр Эл
— Интересно, поверить не могу, рука Бога? — отозвался дядя, продолжая разглядывать рисунок.
— Что? — не понял папа.
— Знаю я эту руку, видел среди студенческих работ. Ну-ка Танюша успокойся и расскажи всё сначала. Откуда этот рисунок?
— Парень в госпитале нарисовал, — объяснила Танечка.
— В каком ещё госпитале? — удивилась мама.
— В инфекционно-венерическом, в смысле, в военном, — уточнила Танечка.
Маме стало дурно. Ей дали понюхать нашатыря, и мама подскочив со стула закричала:
— Как ты туда попала? Почему ничего родителям не рассказала?
Маме накапали валерьянки, а Танечке пришлось объяснять, что она сама туда напросилась, чтобы посмотреть на парня — художника, и что её туда привёл его друг, и что встречались они во дворе госпиталя, на скамеечке сидели, и что там он её и нарисовал, по её же просьбе.
— Да, как же ты додумалась, в венерический госпиталь идти? — не унималась мама.
— Мы не знали. Я же с Димой была. Госпиталь — военный, то, что там венерические сидят, нам и в голову не приходило. Просто друг Димы оказался в том отделении. Он уже выздоравливал, там уже не заразные. У него была редкая болезнь, с красивым названием — мононуклеоз.
— Красивое название! Почти го-но-рея! — вставил папа, и дал маме ещё нашатыря, чтобы она не упала со стула.
— Так, он с натуры рисовал? При тебе? — пытался разобраться дядя.
— Раздеваться-то было, зачем? — заплакала мама.
— Ничего я не раздевалась, просто он так нарисовал. Я его видела всего то полчаса, а рисовал он минут десять. Мы с Димой даже не видели, что он там рисует.
— Зачем же голой нарисовал? Это же неприлично, вот так. Позор! — не успокаивался папа.
— Дима сказал, что из хулиганских побуждений, что тот нарочно так нарисовал, чтобы задеть, — вытирала слёзы Танечка.
— Я бы на месте Димы твоего, набил бы морду ему! Наглец! — возмущённо шагал по комнате папа.
Дядя продолжал разглядывать то так, то этак поворачивая рисунок,
— Потрясающе, рука Бога!
— Что же вы заладили, дядя. При чём тут бог? Мальчишка гадкий! Интересно, кто его родители?
— Ну, вот что, послушайте-ка вы меня, — решительно взял слово дядя, — этот рисунок — шедевр. Я сам не верю, что сейчас произношу эти слова. Но такое я видел только один раз в жизни. Сейчас вот второй раз вижу. Хотя через меня прошли сотни студентов, а мы, в Академии бездарей не держим. У нас, только самые лучшие учатся. Но такое воздействие изображения, вижу второй раз в жизни. Танечка, ты храни этот рисунок. Не каждому дано повстречать гения. Сколько, ты говоришь, ему лет? Девятнадцать? Двадцать? Поверить не могу, какой прогресс, за каких-то пару лет…
— Да что особенного тут, чёрт возьми, что мы не понимаем? — вспылил папа, — мы ведь тоже, не лаптём щи хлебаем. Мы музыканты, между прочим, потомственные. И родители наши, царство им небесное, люди культурные были. Моя мать четыре языка знала. Меня родители с детства по галереям таскали. Давайте без заумных лекций, что тут особенного?
— Да, посмотрите повнимательнее. Это же, не ваша Танечка на рисунке. Девушка совсем другая, неужели не видите?
— Он сделал из нашей дочери куртизанку! Вертихвостку! Не при женщинах, я бы вам сказал!
— Ну, хорошо, с другой стороны подойдём. Только не перебивайте меня. Вас возмутил образ якобы вашей дочери. Вы даже не сомневаетесь, что она вот так раздевалась, что у неё какая-то уже взрослая, неизвестная вам жизнь. Так ведь? Вот в этом всё и дело. Вы поверили карандашному рисунку больше, чем собственной дочери. Он управляет вашими мыслями, владеет вами. Нами, понимаете? Он может сделать всё, что захочет. И вы, поверите ему, а не собственному ребёнку. Он это сделал за 10 минут! В рисунке гипнотическая сила. Вы волнуетесь потому, что это коснулось вас, вашей семьи. Другие смотрят молча, но чувствуют то же, что и вы. Вы все видите то, что он вам показывает, то чего на самом деле не существует. А вы верите, что это — настоящее, что это — есть. Понимаете?
Возникла пауза, все замолчали.
— Посмотрите, как прекрасна эта девушка, — продолжал дядя, — Сколько в ней жизни, как лукаво блестят её глаза. Смотрите, она сейчас что-то скажет…. Чёрно-белый рисунок. Краски добавляет собственное наше воображение.
— Да, я бы согласился, но почему она голая? Зачем? Я после этой картинки, стесняюсь смотреть на собственную дочь.
— Вот именно, я об этом и говорю. Воздействие каково? Клочок бумаги, как всех переполошил.
— Да бросьте Вы, дядя. Это — эффект порнографии. Не при Танечке будет сказано, животный инстинкт. Скабрёзные картинки!
— Танечка, ты бы вышла, тут взрослый разговор, — попросил дядя.
— Нет уж, я уже не ребёнок, — возмутилась Танечка, — я сама художник, вернее хочу им стать. Я хочу понимать! Пожалуйста, говорите при мне.
— Ну что родители, дочь выросла? Как думаете, можно при ней взрослые вопросы обсуждать?
— Выросла! Выросла! Тринадцать лет было, все говори ли, — как ты выросла, как ты выросла…. А сейчас мне почти восемнадцать!
Родители молча переглядывались между собой, не зная, как реагировать.
— Вот скажите честно, положа руку на сердце, что первое приходит на ум, какие эмоции, когда Вы смотрите на этот рисунок? Тот самый инстинкт, или что-то ещё?
Папа ответил не сразу, как будто не решался говорить при всех. Взглянув на Танечку, отвернулся, чтобы она не видела его лица, и тихо сказал,
— Восхищение. Восхищение, было первым, что я почувствовал. Как прекрасна моя дочь, подумал я. И ещё, грусть от того, как неумолимо и стремительно летит время. Совсем недавно, такой была её мать….
— Вот видишь, а ты, порнография! Посмотри внимательнее, тут все линии пересчитать можно, их совсем немного. Карандашный рисунок, почти набросок, но каково воздействие…
— А ведь и правда, совсем мало линий. Совсем простой рисунок, — подтвердила мама.
— Распущенная, блудливая наглость, — подумав, снова пошёл в атаку папа, — взгляд-то, как она смотрит.
— Вот именно, её взгляд привлекает внимание! Кстати, он неслучайно показал её обнажённой. Это дополнение к её самоуверенному взгляду, как доказательство, красавица знает себе цену. Тут, сильнейшее женское начало показано. Девушка — прекрасна! Успокойтесь, это не ваша дочь. Это другой образ. Ваша дочь скромница и отличница. А это искусство, понимаете? И заметьте, несмотря на откровенность изображения, соблюдена некая деликатность, никакой пошлости. Но лицо, лицо! Потрясающе! Этот парень может всё. Рука Бога! Ох, как хотелось бы увидеть его зрелые работы, которые он ещё напишет. Жаль, не доживу, наверное.
— Дядя, — Танечка называла дядей того, кто
