Адекватность. Как видеть суть происходящего, принимать хорошие решения и создавать результат без стресса - Сергей Калиничев
Почему понимать другого эмоционально невыгодно? Напомню, что мы говорим про состояние самоуверенности. А в этом состоянии моё настроение зависит от моего превосходства – от того, прав я или нет. Прав – лучше другого. Неправ – хуже. С такой целью мне выгодно считать, что я всё правильно понял, не проверяя свой вывод… Если я поставлю под сомнение своё понимание, то моё настроение рассыплется, как карточный домик. Я упаду в неуверенность и буду чувствовать себя плохо. Меня захлестнёт беспокойство: «Может, я не так крут, как думаю?»
Человек, который спорит, оказывается перед интересным выбором:
– понять, что другой имел в виду,
но при этом не победить…
– или трактовать его слова так,
чтобы всё-таки оказаться правым.
Когда тело находится в режиме борьбы – это превращается в выбор между «победить» или «проиграть». А это выбор между почувствовать себя хуже или лучше. Что же он выберет?
И вопрос даже не в том, что это трудный выбор. Вопрос в том, что в пылу сражения мы не видим, что выбор существует. Он для нас лёгкий и естественный потому, что мы делаем его автоматически. Когда мы начинаем возражать, наше тело сразу настраивается на борьбу. Чтобы победить, мы незаметно для себя придаём такой смысл словам собеседника, с которым мы не согласны, который нам удобно опровергнуть. Решить, что собеседник «несёт чушь», – самое естественное в такой ситуации. Истина нас в этот момент интересует меньше всего. Для животного тела это ощущается как вопрос выживания.
Фактически в споре постоянно происходит подмена смысла.
Видели, наверное, такое шоу, где фокусник просит наручные часы кого-то из зрителей, заворачивает их в платок и кладёт на стол. Затем берёт молоток и несколько раз бьёт по этому свёртку. Слышится хруст… Разворачивает платок и высыпает осколки часов на стол. Зрители в шоке: «Как так?! Просто взял чужие часы и разбил?!»
Конечно, он разбивает не часы зрителя, а бутафорские часы, которые он незаметно подложил в платок. Часы зрителя не покидали хозяина. Они незаметно переместились в его же карман. Но поскольку зрители не заметили подмены – они в шоке.
Затем он просит зрителя проверить свои карманы, и вуаля – фокус удался! Часы вернулись на руку их владельца, все удивлены и чувствуют облегчение. Шоу удалось!
Отличие этого фокусника от человека, который спорит, лишь в том, что фокусник делает это намеренно. Он знает, что разбивает бутафорские часы. А человек, который спорит, убеждён, что ломает «часы» собеседника, – он уверен, что разбивает аргумент оппонента. В пылу сражения он сам не видит этой подмены. А дальше это вызывает цепную реакцию в теле спорщика.
Когда я слышу «в споре не рождается истина», я воспринимаю это как упрёк, потому что я часто спорю. Внутри всё сжимается от мысли: «Неужели я глупый?» А затем разжимается с возмущением: «Нет, конечно! Сейчас я ему докажу, что это не так!»
Когда я представляю, как мы ищем нового поставщика посреди проекта, я прогнозирую, что сроки срываются. Я думаю: «Будут проблемы… Это ужасно! Надо этому помешать!»
Когда я представляю дочь в плохой компании, мне страшно за её будущее. И мне страшно за себя, потому что не хочется оказаться плохим родителем. Я думаю: «Нельзя так поступать! Я хороший родитель. Не позволю!»
То есть меня пугает не то, что представляет собеседник, а то, что представил я. Человек имеет в виду одно, а я оспариваю другое – то, что я сам вообразил. Ведь автор утверждений о споре не имел в виду, что я глуп. Коллега не заявлял, что сроки проекта неважны. Второму родителю не плевать на судьбу дочери. Моя реакция для них агрессивна и несправедлива. Наша вражда растёт с каждым словом и не ведёт ни к какой истине.
Если в споре начать проверять, кто что имел в виду и кто что понял, – выяснится, что каждый говорит сам с собой.
Выглядит это как диалог, но это два монолога. Что бы человек ни говорил в состоянии борьбы, его посыл: «Я знаю, что ты имеешь в виду, и я не согласен! Я прав, а ты заблуждаешься!» А из-за того, что человек не видит, как он подменил смысл слов собеседника, – его возмущение очень искреннее. Его нельзя назвать жуликом или фокусником, потому что он мухлюет не специально. Когда тело настроено на борьбу, это происходит автоматически.
Чтобы люди пришли к единому пониманию, нужно, чтобы каждый из них ставил под сомнение свою картину. Если бы человек был добр к себе в каждой из трёх ситуаций, он бы мог с интересом сказать:
– Хм… У меня в голове не сходится «в споре не рождается истина» и «противоречия стоит обсуждать». Похоже, я пока не уловил, что ты имеешь в виду. Поможешь разобраться?
Или:
– Слушай, а как мы сменим поставщика, если на это обычно уходит от месяца до двух? Или ты не об этом? Как, думаешь, нам стоит действовать, чтобы не провалить сроки?
Или:
– Ты знаешь, меня беспокоит, что в новой школе Маше будет так трудно, что она найдёт плохую компанию. Такое ведь может быть? Что, если мы подумаем, как этого избежать?
Вот это было бы конструктивно. Но это уже не спор. В таком диалоге люди не возражают друг другу, а интересуются и хотят найти наилучшее решение. В стрессе нам такое поведение недоступно. Чтобы так открыто и доброжелательно обсуждать противоречия, нужно находиться в режиме размышления, а не борьбы. В режиме поиска решения, а не в режиме драки.
Почему мы, люди, так часто спорим, хотя это не в наших интересах? Потому что наши инстинкты это поддерживают. Спор – очень привлекательное занятие, когда мы не чувствуем уверенности в себе. Это простой способ превратить свою неприятную неуверенность в приятную самоуверенность. Вызвал в себе гнев – почувствовал себя сильнее. Бросил человеку вызов – заставил его оправдываться и ощутил радость превосходства. Вот так просто.
В своём мысленном эксперименте я и сам вижу, что могу поспорить с любым человеком по любому вопросу. Даже если этот человек – я сам. Я могу вовлечь собеседника в бесконечные препирательства, раздувая ощущение своей важности. Мне для этого просто нужно использовать тему обсуждения как предлог для соревнования.
А ещё спорить легко и безопасно.
Почему спорить легко? Я могу развлечь себя, не
