Честная книга - Андрей Калибабин
В один из дней, выйдя из дома на улицу, снова почувствовал – пора. Собрал вещи. Доделал мелочи. За ночь добрался до Дона. Поставил лагерь. Проверил ямы. Вечером пораньше лег спать. Проснувшись задолго до рассвета, решил, что буду ловить судака. Время текло почти незаметно. Но что-то всё же пошло не так. Спину сдавило мощными тисками. Подступила заметная дрожь в руках. Нахлынула необъяснимая тревога. Приманки летели совсем не туда.
Наконец, я все-таки остановился. Присел. Задумался. Перевел дух. Ничего страшного не случилось. Просто я не услышал тело. И теперь оно отчаянно кричало, пробуя до меня достучаться.
Уже полчаса мне хотелось поставить черную приманку. В сумерках темные рыбки всегда привлекали судака. Но солнце давно встало. И смысла в этом совсем не было. Мозг был в этом точно уверен. Тело продолжало сопротивляться. Плюнув, я с ним согласился. Сделал первый заброс в яму. Всего через полминуты клюнул огромный сом.
Привычного удара не было. Просто на той стороне кто-то повесил на шнур обычный бетонный блок. Он тут же упал на дно. Спиннинг согнулся дугой. Рука ослабила фрикцион. Рыба пошла на меня. Пролетев пару десятков метров, резко рванула в сторону. Я почувствовал, как плетеный шнур трется о пышную щетку зубов. Как рвутся его тонкие нити. И каким невероятно легким становится спиннинг в руках. Сом ушел. Я был к нему не готов.
В тот же день мы встретились снова. Придерживаясь середины реки, медленно, с величайшим достоинством, он двигался вверх по течению. Длинное, почти черное тело струилось у самой кромки воды. От усов до кончика хвоста в нём было не меньше полутора метров.
В задумчивости я присел на песок. Старательно прислушался к ощущениям. К счастью, не заметил ничего, похожего на разрушившийся сценарий. Внутри струился чистый восторг. Удивление. Восхищение. Радость. И, что не менее важно, глубокое уважение к рыбе.
Ни разу в жизни до этого я не ловил сомов. Никогда даже не задумывался, как это нужно правильно делать. Однако, просто поверив телу, встретился с одним из них. Это было удивительно. И это было всего лишь начало.
На третий день, уже после завтрака, я сложил палатку. В обед, в самую жару, собрал оставшиеся вещи. Пробовал ловить судака. Но тело опять сопротивлялось. Оборвав за пятнадцать минут сразу три приманки, я плюнул на рыбалку. Начал выезжать с пляжа. И почти сразу застрял. За минувшие пару дней южный ветер и палящее солнце высушили песок добела. Ноги в него проваливались по щиколотку. Машина почти повисла на мостах.
До темноты оставалась пара часов. Нужно было искать трактор. Тем не менее делать этого мне совсем не хотелось. Представив, как подхожу к деревне, я почувствовал знакомое сопротивление. Такое же, с каким сталкивался, просматривая свежие вакансии. Очевидно, я сам не мог выбраться. Но тело было с этим не согласно.
Обойдя машину по кругу, я сделал неутешительные выводы. Лопата помочь не могла. Разворачиваться было негде. Впереди текла быстрая река. Позади возвышался холм. Вчера он казался безобидным. Теперь стал неприступной дюной.
Сам не понимая зачем, я все-таки сел за руль. Включил пониженный ряд. Затем – все возможные блокировки. Воткнув заднюю передачу, нажал чуть заметно газ. Увы. Колеса, закопанные в песок, даже не пробовали шелохнуться.
Мозг вовсю трубил тревогу. Требовал идти за трактором. Нога прижала педаль посильнее. Внизу что-то немного сдвинулось. Я отпустил педаль. Потом нажал снова и снова. При каждом таком движении колеса прокручивались на сантиметр. Но этого оказалось достаточно, чтобы песок стал утрамбовываться под них. Машина, стоя на месте, приподнималась. Под днищем образовался просвет. Ещё несколько десятков нажатий – и я начал ползти наверх.
Весь следующий час я утаптывал сантиметр за сантиметром. Коробка несколько раз перегрелась. Жидкость в двигателе почти закипела. Тем не менее с последними лучами солнца я все-таки оказался наверху. И теперь, двигаясь в ночи к дому, пробовал осмыслить случившееся.
Много раз я таким же способом утаптывал рыхлый снег в поле. Но сейчас прополз почти двести метров по песку задним ходом в горку. Вчера это казалось бы невозможным. А сегодня почему-то удалось.
Все последние дни я подчинялся телу. Если бы не сделал этого – застрял бы на пляже в темноте. Идти за трактором было бы слишком поздно. Палатку ставить я бы, конечно, не стал. Ночевал бы, скрючившись, в машине. До утра кормил бы комаров.
Однако самым невероятным было совсем не это. Ведь я застрял не тогда, когда уже начал выезжать. Случилось это на пару дней раньше. В тот миг, когда я съехал к воде. Мозг об этом, конечно, не догадывался. Но тело всё прекрасно понимало. С утра подсказывало нужные действия. Благополучно вывело наверх.
Каким-то непостижимым образом тело было связано с реальностью. Мозг, судя по всему, нет. Тело точно знало, что делать. Мозг мог лишь подсказывать как.
На мгновение я отвлекся от мыслей. В сумерках увидел мост через Оку. Ночь отступила. Небо заметно просветлело. Горизонт стал бордово-оранжевым. Где-то справа, заглянув в просвет между тучами, вспыхнуло кроваво-красное солнце.
Лишь теперь я начинал понимать, как именно работали желания. Просто осознавать их мозгом оказывалось совсем не достаточно. Их следовало почувствовать телом. Только так они попадали в реальность.
В тот момент, когда старая машина начала причинять мне страдания, где-то в реальном мире что-то незримо произошло. Желание искало способ исполниться. Однажды, наконец, нашло. Сообщило об этом телу. Мозг стал отчаянно сопротивляться. В результате меня очень быстро одолела та самая боль.
Каждый раз, когда мозг спорил с телом, он при этом боролся с действительностью. Сражение проходило в теле. Последнее невыносимо страдало. Прежде я заглушал эту боль. Но теперь научился ощущать.
Крупные капли дождя стукнули по лобовому стеклу. Начался новый день. Вместе с ним и в моей жизни наступил какой-то новый этап. Никаких сомнений не осталось. Я просто чувствовал это телом. Как и то, что с этими новыми знаниями мне придется учиться жить.
II. Утраченное
В тот пасмурный августовский день от неё пахло свежестью и летом. Теплой кожей, травой, южным ветром и крошечными полевыми цветами. Длинные темные волосы – такие же, как и двадцать лет назад – щекотали мне щёку. Плечами она прижималась к груди. Не двигалась. Затаила дыхание. Ждала. Время почти остановилось.
Я никогда не был в неё влюблен. Но она нравилась мне в институте. Лекции были невероятно скучными. Её можно было разглядывать часами. В ней было прекрасно всё. То,
