Эффект ритуала. Магия простых действий – от привычки к ритуалу - Майкл Нортон
Также у него была целая коллекция масок в виде носа и очков комика Граучо Маркса. Когда родилась его первая дочь, Дэн достал три любимых маски и надел одну на себя, другую на лицо своей супруги Тони, а третью – на крошечную головку новорожденной дочери. Так они и сфотографировались. Когда родилась вторая дочь, в соответствии с ритуалом украсились все четверо членов семьи.
Когда я узнал, что в 2013 году Дэн умер в возрасте шестидесяти пяти лет, то оплакивал эту утрату вместе со множеством скорбящих друзей и коллег. Родные чествовали его жизнь традиционным поминальным ритуалом. Однако перед смертью Дэн оставил особую просьбу. Он хотел, чтобы все присутствующие пришли на поминки в гавайских рубашках и маске Граучо Маркса. Встретившись, мы глядели друг на друга и повсюду видели Дэна. Он присутствовал в каждом из нас и ожил в нашем воображении благодаря сценическому мастерству Граучо Маркса. Какие тут черные или лиловые одежды! Наверное, ни до него, ни после никому не удавалось запечатлеть горе и воспоминания в складках одежды с тропическим рисунком и в очках Граучо.
Эти внешне понятные проявления порядка, будь то просьба надеть гавайскую рубашку или черное платье, вносят в жизнь скорбящих некое подобие контроля. Потребность в контроле хорошо описана в книге Джоан Дидион «Год магического мышления», в которой она рассказывает о своих действиях непосредственно после внезапной смерти мужа:
Помню, я доставала деньги из его карманов и перемешивала со своими, разглаживала банкноты, старалась специально класть двадцатки с двадцатками, десятки с десятками и так далее. Мне казалось, что тогда он поймет – я со всем справляюсь.
COVID-19 и скорбь
Одним из наиболее мучительных аспектов пандемии ковида стала невозможность собраться и скорбеть вместе. Когда вновь разрешили личное присутствие на похоронах и поминальных службах, многие люди, потерявшие близких во время пандемии, по-прежнему ждали шанса устроить традиционный траурный ритуал. Одна женщина обратилась в колонку советов журнала Slate с вопросом, как ей теперь оплакать смерть отца, скончавшегося в марте 2020 года:
Пока он был жив, я держала накопившуюся боль при себе и надеялась выпустить ее посредством «обычных» похоронных ритуалов. Увы, эту возможность у нас отняли, а по необъяснимым для меня причинам мама, братья и сестры составили некролог всего из двух предложений, чтобы почтить его память.
Мне нужно оплакать его, мне нужен какой-то ритуал. Но я не знаю, как сделать это, ведь с момента его смерти прошло уже много времени. Наверняка есть и другие читатели, которые столкнулись с такой же проблемой… Какой выход они нашли? Как они почтили память ушедших и смогли прийти к исцелению?
Этот крик о помощи вызвал волну откликов в «Твиттере»: люди рассказывали, как они либо скорректировали свои традиционные ритуалы из-за ковидных ограничений, либо создали новые, более подходящие для необычных обстоятельств. В течение трех лет скорбеть приходилось в видеочатах, однако люди все равно находили способы проводить такие ритуалы даже на расстоянии и передавать друг другу соболезнования, не выходя из машины. Трогательно наблюдать за тем, с какой скоростью и разнообразием многим удалось провести этот важный переходный обряд, пусть и в измененном виде:
Мой дедушка умер в январе 2020 года, собраться на похороны мы не смогли. В прошлом году тетя устроила семейный обед в одном его любимом месте, и туда съехались все родные. Получилась поминальная служба для самых близких. Мы общались, вспоминали связанные с ним истории, плакали и обнимали друг друга.
Июнь 2020 года. Мы назначили встречу, чтобы развеять прах в том месте, которое ему очень нравилось.
Я священник при хосписе и часто сталкиваюсь с подобными ситуациями. Я вовсе не осуждаю тех, кто решил обойтись без церемоний, но взгляд автора письма кажется мне более адекватным. Кстати, для проведения похорон или поминальной службы нет временных ограничений.
Женщина, приславшая это письмо под псевдонимом «Ношу горе при себе», сказала, что ей нужно оплакать отца. Один из ответов звучал так: «Вы ощущаете свое горе сейчас и до сих пор скорбите. Поэтому не думайте, что эти несколько лет прошли зря и вы упустили время».
Из откликов читателей я многое узнал: и о способности вплетать самые разные действия и подручные средства в процесс скорби, и о необходимости признания наших трудов со стороны других людей и широкой публики.
Напоминание, чтобы помнить
Траурные ритуалы нужны не только чтобы справляться с горем. Они также нужны, чтобы оставлять воспоминания и увековечивать память. Это повод сосредоточить общее внимание на тех, кого мы потеряли. Жизнь идет дальше, но мы решаем притормозить. Задержаться и запомнить. Почтить память. Воздействие таких ритуалов может оказаться волшебным. Организация «Званый ужин» объединяет совершенно незнакомых людей, которые пережили утрату близкого и хотят поговорить о своем горе за совместной трапезой. Вот что рассказывает одна из участниц такого ужина:
Когда умерла мама, мне было ужасно одиноко. Такой отчужденности я никогда раньше не испытывала. Но как только я начала ходить на эти ужины, примерно через полтора месяца чувство одиночества ушло. Словно Дороти из «Волшебника страны Оз», я вырвалась из совершенно бесцветного мира и вернулась в жизнь с более яркими и насыщенными красками.
Ритуал помогает прийти в себя даже в случае самой страшной утраты.
Некоммерческая организация «Семья продолжает жить» помогает детям, у которых умер кто-то из родителей. Была разработана программа традиций: детей просят рассказать, чем они больше всего любили заниматься с ныне покойным родителем. Это действие воспроизводят каждый год, обычно в тот день, который имеет для семьи особое значение. Мэттью было четыре года, когда его мать умерла от рака легких.
