АСЕ – ключ к тайнам мироздания (трицентричность сознания) - Сергей Алексеевич Минский
Даже из этих фактов можно с полным правом судить, что высшие животные отличаются от человека отсутствием абстрактного мышления, потенцией которого они, судя по всему вышесказанному, все же обладают. И это — результат неразвитости третьего — творческого уровня сознания.
Прорыв к трицентричной — человеческой психике был обусловлен развитием на уровне физиологии инструментария ментально-каузальной АСП, что и позволило появиться третьему центру сознания. Но разве его не было ранее? Конечно же, был. Но находился в «эмбриональном», в зачаточном состоянии. После того, как надсознание получило должный толчок к развитию, благодаря объективно существующему неблагоприятному окружению (постоянное приспособление к изменению климатических условий «снизу» и давлению общего эволюционного процесса «сверху»), — неблагоприятному для дальнейшего существования вида, оно сделало возможным параллельное гиперразвитие рационального уровня сознания, который естественным образом адаптировался к новым условиям.
Позволю себе несколько конкретизировать нашу тему одной из версий в палеоантропологии относительно очень мощного толчка в развитии сознания наших исторических предков. Одно из мнений гласит, что изменение климата — в данном случае засуха — изменило среду обитания. Очень быстро начала исчезать, ранее бывшая в изобилии, привычная пища, она становилась более скудной и твердой. Окружающая среда создает условия, как уже говорилось, для выживания одних видов, более совершенных для текущих условий, и гибели других — менее приспособленных. Искусственная селекция показывает, что процесс этот с точки зрения исторического развития может быть молниеносным. По версии, основанной на археологических раскопках и антропологии, в те времена на Земле обитает не один вид приматов, готовых к метаморфозам, ведущим к очеловечиванию.
Но по этой версии шанс для перерождения получили только наши предки. И получили его, благодаря тому, что оказались, да простит меня читатель, падальщиками. И не просто падальщиками, а самыми, что ни на есть, последними из всех. Дело в том, что они, как правило, не могли конкурировать с другими животными-санитарами по силе, а значит, им оставалось только то, что оставалось. Зачастую это оказывался скелет с черепом. Именно то, что оставалось как бы «на потом» от предыдущих едоков. И тут у наших предков было по сравнению с другими животными преимущество: конечности, приспособленные к захватыванию предметов и довольно развитое эволюционно сознание. Эти два фактора позволили им найти свою питательную нишу, они научились разбивать при помощи подсобных предметов кости и черепа и доставать столь питательный мозг — костный и головной. Очень высококалорийная и легко перевариваемая по сравнению с другими останками пища наряду с растительной на протяжении долгого времени начинает видоизменять нашего предка. И, самое главное, она высвобождает большое количество времени для общения в стае, для игр, для наблюдения, что ведет к еще большей дифференциации окружающего мира — к максимально возможному для них анализу. А не это ли есть развитие нашей ментально-каузальной аналитико-синтетической пары.
Конечно же, такая пища была не единственной в рационе данной ветви антропоидов. Туда попадали и насекомые, и мелкие животные, и всевозможная растительная пища. Но суть произошедшего — всеядность. А еще — переход к вынужденному прямохождению, обусловленный высвобождением верхних конечностей для захватывания предметов. А это в свою очередь вело к усложнению координации движений, а значит, к еще большему развитию мозга. Здесь мы опять оглядываемся на физиологию. Хотя было бы правильнее рассматривать данный процесс с позиции диалектики, с позиции подстраивания физиологии под общий ход эволюции сознания, которое и создавало такие формы, которые либо продолжали развиваться, либо заходили в тупик, не соответствуя поставленной перед ними вселенской задаче.
Насколько вышесказанное может соответствовать действительности, сказать сложно. Это всего лишь одна из многочисленных точек зрения на преобразование антропоидов в гоминид с моими комментариями. Но переход от вегетарианства, присущего высшим обезьянам, к всеядности, конечно же, должен был обусловить высвобождение большого количества энергии для развития третьего — творческого уровня сознания. А это — условие зарождения искусственной обработки орудий, в связи с чем Пауль Альсберг, немецкий антрополог, говорил о «реконструкции» тел по сравнению с «приспособлением тел» к окружающей среде у обезьян.
Предыдущая версия взята мной из научно-популярного фильма, она весьма упрощена. Есть и другие версии. Например, профессор Раймонд Дарт, открывший австралопитека, утверждал, что эта эволюционная ветвь была тем самым «недостающим звеном» в переходный период от обезьяны к человеку, и представители ее — охотники. Дарт проделал огромнейшую работу по идентификации останков из костеносной брекчии Трансвааля, объявив их кухонными кучами австралопитеков. В этих кучах были обнаружены более четырехсот видов останков животных. Не вдаваясь в подробности, достаточно сказать, что самыми многочисленными из них после антилоп, были останки гиен. Очень многих специфических фрагментов скелетов животных не хватает. Дарт списывает данный факт на использование этого вида костей в качестве орудий труда. А вот интересный факт из наблюдений за молодой гиеной: «В восемнадцать месяцев она уничтожила без остатка голову, челюсти, зубы и шкуру теленка, а в два года за три дня с легкостью расправилась с головой осла, не оставив от нее ни одной косточки». По данным, описанным профессором Дартом, скорее, напрашивается вывод, что австралопитеки были охотниками не столь хорошими, и больше — по необходимости конкурировали с другими падальщиками, в частности, с гиенами. Об этом же говорит и тот факт, что трубчатые кости из кухонных куч в основном были расколоты (расщеплены), и в основном принадлежали либо совсем молодым, либо старым животным: эти особи чаще попадают в рацион крупных хищников. Дарт же объясняет этот факт умением австралопитеков использовать неопытность и слабость, что на самом деле все тот же пресловутый естественный отбор.
А вот Луис Лики, один из выдающихся антропологов, исследователь Восточной Африки, обнаруживший за свою жизнь немало останков неизвестных науке вымерших животных, открыл миру зинджантропа, затем презинджантропа (человека умелого), а позднее — шелльского человека. Сначала он предполагал, что зинджантроп — прямой предок человека, парантроп же и австралопитек — это боковые ветви ствола гоминид (хотя позднее отнес зинджантропа к австралопитекам), из чего следует, что правильнее их было бы называть near man — «окололюди». Затем «недостающим звеном» стал «человек умелый», сместив предыдущего претендента в near man, затем это место занял шелльский человек — настоящий охотник. В этом культурном слое появляются первые зачатки искусства — найдены среди костных останков следы охры (кровь мертвых). Охру использовали при захоронениях.
Кстати, Лики обратил внимание на тот факт, что трубчатые кости зинджантропом, как и австралопитеком, раскалывались, чего не скажешь о более поздних слоях шелльского и ашельского человека. Это привело его к выводу: потомки зинджантропа не испытывали такого
