Будь нужным: Семь правил жизни - Арнольд Шварценеггер
И она нашла. А пока искала, необыкновенно увлеклась этой темой. Стала поваром-экспертом, потратив на это меньше времени, чем в кулинарном училище. И так сложилось, что в мире тогда как раз происходила диетическая революция: палеодиета, кетодиета, безглютеновое питание… Все больше людей заменяло сливки в своем кофе или мороженом миндальным или кокосовым молоком (сейчас – чаще овсяным). Вот в эти области диетологии Мэри и погрузилась, придумывая подходящую еду для себя.
Довольно скоро она поняла: ее, выросшую в Кремниевой долине и живущую на берегу залива Сан-Франциско, просто окружают бизнес-возможности. А еще – люди, которые, случись им оказаться на ее месте, немедленно отправились бы в бизнес-школу. Но Мэри не окончила даже обычную, и поступить сразу ей бы не удалось. Впрочем, к тому моменту она и без аттестата стала опытным и классным продавцом, у нее были безусловно ломовая идея и безусловно растущий рынок, так что мир подсказывал: за эту возможность надо хвататься. И она послушалась.
В 2012 г. Мэри стала продвигать себя как палеошеф и узнала все о том, как превратить свое вынужденное увлечение в бизнес. Читала книги, научилась работать со статьями в медицинских журналах. Беседовала с экспертами во всех областях, которые нужно было освоить. Выпытывала нужное у клиентов. Смотрела, как другие люди, у которых тоже не было денег, строили бизнес с нуля. Находила время и слушала каждого, кто готов был ей помочь…
С тех пор Мэри превратила свои услуги персонального повара и самостоятельно разработанную линию эффективного питания Phat Fudge не только в успешный бизнес, помогающий людям расти (среди ее клиентов – чемпионы NBA и обладатели «Оскара»), но и в образ жизни, который дает ей гибкость и возможность управлять собственной судьбой. Недоучка с живым умом и несокрушимой трудовой этикой воплотила свое видение в жизнь.
Поясню: я не советую бросать школу! Любая случайность может сбить вас с дороги, преградить путь к мечте, заставив на время обратиться к другому, более традиционному поприщу. При таком раскладе не иметь школьного аттестата – все равно что не иметь водительских прав. Аттестат не делает вас более компетентными – он просто показывает окружающим, что вы часть системы и понимаете, как себя в ней вести.
Вместе с этим любой, кто хорошо умеет что-то делать или стремится решить какую-то проблему, может достичь того же, что и Мэри, даже не задумываясь о колледже, если ему туда не хочется. Неважно, решит ли он создать новую диету, стать фитнес-инструктором, заняться ландшафтным дизайном или превратить хобби в приработок после выхода на пенсию.
Может показаться, что у меня пунктик насчет колледжа. Да, но лишь потому, что засушить ум человека проще всего, внушив ему, что он не может позволить себе роскошь мечтать, – а именно это и происходит со многими в колледжах и университетах. Если вы такого не допустите, если сумеете слушать окружающий мир и сознавать, что же поднимает вас с постели по утрам, то увидите: не так уж и трудно найти цель или увлечение, из которых вырастет мечта.
Любопытствуйте
Я всегда больше походил на Джулиуса, моего героя в «Близнецах», чем на Джона Матрикса из «Коммандо». Во мне нет ничего от суперсолдата, который в любой момент знает, что делать, и всегда на шаг впереди всех. Я простой человек, даже немного наивный в отношении каких-то вещей, которые вы, может быть, принимаете как данность, но по большей части любопытный и интересующийся устройством нашего мира.
Я иммигрант, как, думаю, и многие из вас, и я, как многие из вас, менял профессии, так что моей суперспособностью оказалось любопытство. В нем есть какой-то магнетизм. Всего лишь показывая мне чудеса окружающего мира, оно открыло передо мной море удивительных возможностей – и привлекло в мою жизнь без счета прекрасных и необычных людей, которым по душе научить ближнего, помочь, выручить. В их числе немало поистине выдающихся личностей, многие из которых удостоили меня своей дружбы. В самом начале списка – люди вроде Рега Парка. Потом – Мохаммед Али, Нельсон Мандела, Михаил Горбачев, даже далай-лама и двое римских пап! Друзья частенько называют меня Форрестом Гампом: я был знаком со всеми американскими президентами после Линдона Джонсона. В отличие от Форреста, я оказывался в одной комнате с этими историческими фигурами не по случайности, а потому что был знаменитостью. Но я знакомился с ними и углублял отношения, потому что был любопытным. Расспрашивал собеседников о них самих, о том, что они испытали в жизни. Спрашивал совета. И слушал.
Важные, интересные, значительные персоны расположены к тем, кто задает хорошие вопросы и умеет слушать. Если вы любопытны и способны скромно сказать, что не знаете всего, такие люди захотят с вами общаться. Захотят помочь. Ваше любопытство и скромность показывают им: самолюбие не помешает вам их выслушать. Если же вы зашорены, они поймут: смысла сотрясать воздух нет. Какой толк пытаться чему-то научить того, кто уверен, что все уже выяснил сам?
Терпение и скромность, помогающие слушать внимательно, – необходимый компонент любопытства, именно в них – секрет познания. Величайшие мыслители и философы не первое тысячелетие проповедуют: «У нас два уха и один рот, чтобы мы слушали вдвое больше, чем говорим». Эта идея то и дело повторяется в разных источниках. Вот в Библии: «…всякий человек да будет скор на слышание, медлен на слова». В устах далай-ламы: «Говоря, мы лишь повторяем то, что уже знаем. Но слушая, можем узнать что-то новое». У Эрнеста Хемингуэя: «Когда люди говорят, слушай внимательно. Большинство никогда не слушает». А покойная судья Рут Бейдер Гинзбург говорила о себе: «Я большая любительница слушать и узнавать новое».
Все это – лишь разные способы выразить одну и ту же мысль: вы знаете не так много, как кажется, поэтому закройте рот, а глаза и уши – раскройте. Этот урок мне особенно доходчиво преподал «Терминатор», мимо которого я легко мог бы пролететь, позволь я своим агентам и собственному самолюбию спорить с человеком, которому предстояло стать одним из величайших кинорежиссеров в истории.
Впервые мы с Джимом Кэмероном встретились весной 1983 г. за ланчем в одном голливудском ресторане, чтобы обсудить сценарий «Терминатора». Его мне передал парень по имени Майк Медавой, директор студии, на которой в итоге и снимали фильм. Я как раз готовился к съемкам в продолжении «Конана-варвара», так что и Майк, и мои агенты, и сам я – все мы считали, что следующей будет эта картина, а играть в ней я буду Кайла Риса, положительного героя.
По тексту все сходилось: Кайл – воин из будущего, посланный для спасения Сары Коннор и всего человеческого рода в ее лице от супертехнологичного робота-убийцы. Большего героизма и придумать нельзя. Однако за обедом мы все время обсуждали самого Терминатора. Он был для меня самым захватывающим персонажем. Он больше всех меня заинтриговал. При чтении сценария у меня возникла куча вопросов – и кое-какие мысли о том, как актеру играть робота, полностью подобного человеку. За столом я вывалил все это на Джима – и по его реакции понял, что любопытство, которое выдавали мои вопросы, и глубокая заинтересованность, которая породила мои идеи, его удивили: я оказался не таким уж дуболомом! Он согласился, что именно Терминатора важно сыграть правильно. И мы даже сошлись в кое-каких технических моментах, которые должен учесть исполнитель этой роли, чтобы показать на экране, что его герой – машина.
Именно на том обеде Джим пришел к убеждению: Терминатором должен быть я. Или, по крайней мере, он убедился, что я могу им быть. Что до меня, я тоже понимал, что могу, но все-таки хотел сыграть другую роль, о чем и заявил. Я был Конаном. Героем. Я должен был стать следующим великим киногероем. А играя злодеев, такой цели не достигнешь.
Джим сосредоточенно слушал, пока я объяснял свою позицию: он вполне понимал меня, ведь я просто перечислял расхожие голливудские убеждения.
А потом настала моя очередь слушать. Джим говорил о том, что этот фильм не просто голливудский боевик. Это история о путешествии во времени, о технологиях будущего. Научная фантастика. А в фантастике другие правила. Кроме того, Терминатор не злодей. Злодеи – те, кто его прислал, а он… просто есть. Мы можем сделать этого персонажа каким захотим, сказал Джим, – в зависимости от того, как он захочет снимать, а я – играть. Если я, конечно, соглашусь играть.
Вечером я думал об этой картине – и чем дальше, тем труднее мне было не представлять себя в роли Терминатора. Все мои мысли были заняты разговором с Джимом. Его слова звучали у меня в ушах. К тому моменту он снял лишь одну картину, но этот
