Иллюзия себя: Что говорит нейронаука о нашем самовосприятии - Грегори Бернс
Если вам это кажется подозрительно похожим на «Странную историю доктора Джекила и мистера Хайда», то, возможно, вам не кажется. Повесть Роберта Льюиса Стивенсона вышла в 1886 г., за 13 лет до того, как мисс Бичем обратилась к доктору Принсу. Можно не сомневаться, что сюжет был ей известен. Сегодня, однако, основную идею Стивенсона помнят, наверное, не все. Мистер Хайд был не просто альтернативной, злобной и порочной личностью. Джекил сознавал свою раздвоенность и боролся с ней, как два капитана могут бороться за штурвал. Перед публикой он представал глубоко нравственным, серьезным представителем благородной профессии, но наедине с собой желал вкусить от жизненных удовольствий сполна. Снадобье давало ему возможность предаваться порокам, не сковывая себя ненужными цепями стыда и вины. Джекил был в курсе своих превращений в Хайда. Некоторые доказывают, что именно Хайдом он все время и хотел быть.
Как и доктор Джекил, превращающийся в Хайда уже без снадобья, мисс Бичем в конце концов начала превращаться в Салли без гипноза. Салли проделывала злые шутки со второй своей личностью – например, писала письма, заводя знакомства с теми, с кем мисс Бичем знаться не стала бы. Спустя год появилась еще одна личность, которую Салли прозвала Идиоткой, поскольку новенькая ничего не знала о двух других. Еще через несколько лет этой борьбы за штурвал доктор Принс отметил в своих записях, что в ходе многократных сеансов гипноза ему наконец удалось объединить личности изначальной мисс Бичем и Идиотки. Но для этого потребовалось изгнать Салли, заставив ее вернуться «туда, откуда пожаловала».
Таких трансформаций, особенно под воздействием разного рода снадобий, массовая культура знает немало. Аналогично Джекилу, превращающемуся в Хайда, становится Невероятным Халком после облучения гамма-радиацией ученый Брюс Бэннер, который затем делается Халком всякий раз, когда рассердится. Несколько иначе и не в такой степени трансформируется Питер Паркер, превращаясь в Человека-Паука после укуса радиоактивного членистоногого.
То, что многие из самых популярных супергероев появились на свет в результате некоего волшебного превращения, говорит о силе этого нарративного клише. Причина проста: истории о превращениях созвучны нашему врожденному желанию самим примерять на себя разные личности. Такие превращения позволяют нам отделить друг от друга разные версии нашего «я», на которых держатся разные наши личности.
Из истории мисс Бичем можно извлечь две важные идеи, касающиеся того, как мы конструируем и деконструируем личность. Первая заключается в том, что у каждого из нас есть разные ипостаси, существующие под общей крышей нашего «я». Я подозреваю, что мисс Бичем (или Салли, или Идиотка) действительно, каким бы невероятным это ни показалось, считала свои личности отдельными людьми. Ее самовосприятие каждый раз менялось. Но ведь и наше самовосприятие слегка меняется в зависимости от окружения, разве не так? У вас одна версия себя для работы, другая для друзей, третья для семьи (и она тоже в свою очередь распадается на версию для родителей, для братьев и сестер, для детей). И есть версия для себя самого.
Разница между мисс Бичем и нами состоит, кажется, только в степени перевоплощения. Как у доктора Джекила и мистера Хайда, у Кристины Бичем разные субличности носили разные имена. Даже допуская, что внутри любого из нас тоже живет целый спектр субличностей, давать каждой из них отдельное имя кажется крайностью, однако на самом деле имена у них все равно образуются. Они то, как нас зовут в разных обстоятельствах. На работе, например, я доктор Бернс (когда принимаю в клинике) или профессор Бернс (когда преподаю). На обложках книг я значусь как Грегори, но для друзей я Грег. В детстве меня иногда звали Бернси, а еще Кудряш за вьющиеся волосы – вот это прозвище я просто терпеть не мог.
Мы в той или иной степени разводим эти личности по разным траекториям. Наглядный комический пример такого разделения мы видим в одной из серий «Сайнфелда». Герой сериала Джордж какое-то время встречается с женщиной по имени Сьюзен, а затем Элейн, послушавшись Джерри, приглашает эту Сьюзен к себе в шоу. Джордж в ярости. Он-то считал, что отделил тот мир, где существуют Джерри, Крамер и Элейн, от того, в котором он обитает со Сьюзен. «Независимый Джордж», его холостяцкая личина, живет в первом мире, а состоящий в отношениях – во втором. Покусившись на этот порядок, Джерри поставил под угрозу всю вселенную множественных миров Джорджа. А, как нам всем известно, когда миры сталкиваются, происходит взрыв, и, значит, Независимому Джорджу дальше жить не суждено.
Вторая идея состоит в том, что мисс Бичем и доктор Принс создавали шаблон для множественности «я» пациентки сообща. Вспомните, как появлялись альтеры Кристины Бичем. Нет никаких указаний на то, что к расщеплению ее личности привела какая-то травма. Насколько мы можем судить, до сеансов гипноза никаких альтер не существовало. Поэтому можно со всем на то основанием доказывать, что доктор Принс создал две ее другие «отдельные» субличности силой внушения, подстегивая процесс развития наиболее неоднозначного расстройства в истории психиатрии.
И все-таки концепция расстройства множественной личности возникла не на пустом месте. Значительную часть XX в. на прием к психиатрам являлись пациенты – точнее, всегда пациентки, – страдающие от полного набора расплывчатых физических и психических симптомов. Множественность личности не считалась отдельным расстройством, этот феномен рассматривали как признак истерии наряду с диссоциативной фугой[5] и амнезией, судорожными припадками, двигательным параличом, анорексией и потерей чувствительности к боли (анестезией){46}. Сам термин «истерия» образован от древнегреческого названия матки («гистера»), отражая тем самым бытовавшее издавна убеждение, что подобные недуги вызываются «блужданием матки». И хотя к XX в. психиатры в самовольное разгуливание матки по организму уже не верили, истерию все равно считали женской болезнью.
Если разработка основного метода лечения истерии считается заслугой Фрейда, то описанием симптомов и поисками способов лечения расстройства множественной личности (диссоциативного расстройства) занимался коллега Фрейда Жан Мартен Шарко.
Один из самых влиятельных неврологов в истории медицины, Шарко в 1860–1880-х гг. работал в знаменитой парижской больнице Сальпетриер. Именно тогда он в числе первых описал рассеянный склероз и заболевание, которое позже назовут болезнью Паркинсона. Он также стандартизировал неврологическое обследование, заключающееся в методичном скрупулезном анализе ощущений и рефлексов. Благодаря этому обследованию и знанию анатомии Шарко сумел локализовать неврологические проблемы, не располагая современными возможностями радиографической визуализации. Неврологическое обследование
