Секст как лекарство от тревоги: Чему мы можем научиться у философов-скептиков - Мария Лоренца Кьезара
Однако, продолжает Секст, даже если удается точно установить время рождения, небо движется стремительно, и трудно достоверно определить конфигурацию звезд и планет в определенный момент, тем более что при дневном свете ни одно небесное тело, кроме солнца, не видно, а ночью обзор часто закрывают облака и туманы. Затем Секст анализирует трудности при отделении частей созвездий друг от друга и различении движений неба, даже случайных, относительно Земли при перемещении точки наблюдения, например после землетрясения или наводнения. Кроме того, с равнины небо обозревается иначе, чем с вершины горы, не все астрологи обладают одинаковой остротой зрения и уж точно ни у кого из них оно не идеально – так откуда же нам знать, каково положение звезд и планет на самом деле, а не в переложении одного отдельно взятого астролога? Более того, созвездия начинают проявляться на небе еще до того, как пересекают линию горизонта: например, когда на рассвете первый луч света отражается от воды еще до восхода солнца. Если обобщить, заключает Секст, картина звездного неба меняется в зависимости от точки наблюдения. Как легко заметить, в этом рассуждении находят отражение по меньшей мере первый, четвертый, пятый и шестой тропы Энесидема, причем в контексте фундаментально эмпирических, самых что ни на есть технических аргументов. Эмпиризм Секста неоднократно проявляется и в дальнейших возражениях по ходу текста.
Далее, отмечает наш врач, даже если бы удалось точно определить момент рождения и, следовательно, построить астральную карту, было бы трудно собрать достаточное количество данных, связывающих ее с одной конкретной судьбой. Поэтому, даже если бы мир небесный как-то влиял на мир земной, предсказания были бы лишь очень приблизительными. И факты подтверждают это, ведь существуют люди, рожденные в один день, но имеющие совершенно разную судьбу; а иногда, как во время войны или стихийного бедствия, масса людей, рожденных в разные дни, погибают совершенно одинаково. Так что крайне маловероятно, чтобы жизнь каждого человека была как-то согласована с движением звезд. И даже если бы это все-таки было так, мы бы вряд ли смогли понять, как это происходит.
Бытует мнение, что судьба человека – это его характер. Астрологи уверены, что между характером человека и расположением звезд в момент его рождения тоже существует связь. Однако, вопрошает Секст, на каком основании считается, что рожденные под знаком Льва мужественны, – ведь названия созвездий были даны скоплениям звезд лишь из-за их некоторого образного сходства с земными объектами? Животное-лев и знак зодиака Лев имеют лишь общую форму, но не характер. В противном случае либо знание своего астрологического знака определяет характер, поскольку на человека влияет сам факт знания того, что он Лев или Дева, либо воздействие звезд и планет осуществляется через материальное изменение воздуха непосредственно под ними. Но в первом случае влияние звезд не должно распространяться на животных, которые не понимают язык человека, а следовательно, это влияние довольно сомнительно; кроме того, это означало бы, что влиянию звезд подвержены только те, кто верит в астрологию, – а это относится к действию тропа взаимодоказуемости. Во втором случае особенности воздуха в момент рождения человека, вероятно, могли бы повлиять на силу и физические качества новорожденного, а значит, и на его характер, однако существуют люди с одинаково сильным характером, которые при этом кардинально отличаются друг от друга, например правители и преступники.
Далее Секст рассматривает контраргумент, согласно которому определяют человеческие судьбы не звезды (и, следовательно, предсказания гороскопа основаны не на существовании прямой причинно-следственной связи между небом и землей), а именно астрологи, которые находят связь между судьбами людей и расположением звезд. Этот тип астрологии, как признает Секст, напоминает эмпирическую медицину, которая основывается на постоянном наблюдении определенных связей между событиями или явлениями и, исходя из наблюдения, что Тиций, Кай и Семпроний умерли после того, как были ранены в сердце, заключает, что ранения сердца неизбежно приводят к смерти. Против такого образа мышления нечего возразить, признает Секст, за исключением того, что астрологи, в отличие от врачей, не могут рассчитывать на достаточное количество наблюдений, чтобы заключить, что определенное расположение звезд предопределяет ту или иную судьбу. Расположение звезд, говорит Секст, повторяется в одной и той же точке неба по прошествии больших промежутков времени – 9977 лет, – и установить связь между столь отдаленными друг от друга событиями невозможно (очевидно, древним ученым уже было известно явление предварения равноденствий[23], которое, как мы знаем сегодня, совершает полный оборот примерно за 26 тысяч лет).
Предсказания, основанные на гороскопах, Секст развенчивает как эмпирически и методологически необоснованные. Более того, Секст подвергает их критике, и прежде всего за то, что они мешают людям жить, руководствуясь рациональными решениями и придерживаясь того, как те или иные вещи являются им в непосредственном опыте. Следовательно, астрологические предсказания не только бесполезны, но и наносят вред тем, кто считает их руководством к действию. Если Вселенная, как считали стоики, представляет собой связное целое, в котором совокупности звезд и планет каким-то образом сопряжены с земными событиями и, следовательно, люди, рожденные в определенный период, имеют отчасти общие судьбы и характеры, то это вполне вероятно, но не поддается проверке с помощью эмпирических методов, которых придерживался наш врач. Если кто-то хочет верить в гороскопы, потому что находит в них определенное утешение, он волен это делать. Но полностью связывать свою жизнь с гороскопами, заключает Секст, не имеет никакого смысла.
VII
Демократическое сосуществование
Критический подход, предложенный Секстом, не только позволяет преодолеть растерянность и тревогу, вызванные сложностью и несогласованностью мира; он также ограждает нас от мошенников, распространяющих недоказанные истины, и защищает от ловушек здравого смысла и приблизительности. «Мы принимаем сомнение хотя бы затем, чтобы быть уверенными, что наши убеждения – не просто условность» (ровно к тому же призывала зрителей Друзилла Фоер[24] на фестивале в Сан-Ремо в 2022 г.).
Однако остается неразрешенной проблема: как примирить между собой варианты восприятия одних и тех же вещей разными людьми, не имея возможности апеллировать к абсолютной и окончательной истине и пользе. Даже если мы решим действовать, основываясь исключительно на законах и традициях, непосредственном проявлении вещей, открытиях искусства и науки и «неизбежных привязанностях», пути осуществления этого решения могут оказаться самыми разными, и, чтобы прийти к общему знаменателю, необходимо обмениваться мнениями с другими людьми. Например, по мнению некоторых, для сокращения государственного долга по отношению к ВВП необходимо наращивать размер инвестиций и, следовательно, увеличивать государственные расходы, чтобы стимулировать экономический рост и повышать уровень налоговых поступлений, в то время как, по мнению других, следует просто сокращать расходы. Именно здесь в игру вступают правила демократического сосуществования.
Секст не уделяет этой теме особого внимания, но, как уже упоминалось, некоторые связанные с ней замечания можно найти в трактате против ораторов, или риторов, составляющем вторую книгу труда «Против ученых». В Древнем мире риторами называли тех, кто профессионально ораторствовал в совещательных, законодательных и судебных органах. В трактате Секст, в частности, выступает против «экспертов», которые компрометируют ораторскую практику апелляциями к недоказанным гипотезам и часто даже не слишком одарены как ораторы. При этом он практически ничего
