Огни в море - Микель Рейна
– Ничего не забыл? – поинтересовалась Мэри-Роуз.
Уже стоя на пороге, Дилан обернулся и увидел в ее руках пустую банку из-под варенья. Глаза его округлились, он подскочил к прилавку, схватил банку, чмокнул мать в щеку на прощанье и, наконец, выбежал из лавки.
– До вечера, мама! – прокричал он, исчезая за углом.
Часы с боем в столовой дома на утесе начали мелодичный перезвон. Стрелки добрались до полуночи:
наступил день, когда супругам Грейпс официально было предписано покинуть дом, где они прожили последние тридцать пять лет. И в тот миг, когда отзвучал последний удар часов, цепь случайных обстоятельств, стронутая разрядом молнии, пробудилась и качнула маховик неотвратимых событий.
Со стороны шести ям под опорами, наполненных водой и ледышками градин, раздался сухой треск, и тут же, словно кто-то вытащил пробку из ванной, эти колодцы начали стремительно осушаться. Смолк последний хлюпающий звук, и в уже совершенно сухих ямах обнаружились новые глубокие отверстия. Затем с еще одним щелчком, почти незаметно, вокруг побежали тонкие извилистые трещины, которые на глазах становились все шире от питавшей их дождевой воды. Весь участок покрылся ветвистым узором расселин – они соединялись на подступах к главному фасаду. Земля жалобно скрипела и лопалась, а трещины змеились все дальше и дальше, беря дом в кольцо.
В конце концов трещины достигли края обрыва, на миг воцарилась тишина, а затем словно из самых недр земли донесся оглушительный треск; фундамент дома вздрогнул с мучительным стоном; этот звук раскатился эхом по всему утесу и затерялся вдали, у старой верфи, где тридцать пять лет назад, перед бурей, молодой Гарольд спокойно дожидался своего сына.
Позвякивание посуды и стеклянной банки известило Гарольда о приближении мальчика. Дилан с кошачьей ловкостью лавировал в потоке потных строителей, выходивших через огромные ворота верфи. Рабочий день у всех заканчивался; у Гарольда он тоже подходил к концу, но именно сейчас начиналась другая смена:
отец с сыном нетерпеливо предвкушали ее с самого утра. Дилан добежал до мола, где отец ждал его, сидя в маленькой лодке, забитой досками и строительными инструментами.
– Пап, прости, что опоздал, – выкрикнул Дилан, запрыгивая в лодку.
– Ничего страшного. – Гарольд сильной рукой взъерошил волосы мальчику.
– Думаю, сегодня вечером у нас получится порыбачить, – заявил Дилан, показывая отцу сумку.
Гарольд расхохотался и, не теряя времени, взялся за весла. Они неспешно обогнули гигантские сухие доки, где недостроенные корабли ждали окончания работ, и вышли в открытое море. Они гребли всего какую-нибудь четверть часа – и вот уже верфь и гавань Сан-Ремо скрылись за высокой стеной скал. И тогда, рядом с небольшой бухтой, им открылось другое строение – еще одна верфь, намного меньше и намного древнее, чем та, откуда они приплыли. Это был старый док, заброшенный и забытый большинством островитян. Гарольд привязал нос лодки к ржавому кольцу на причале, достал со дна несколько привезенных с собой досок и вместе с сыном направился к ветхому ангару.
Всякий раз, заходя в эти ворота, Дилан чувствовал, что его плечи расправляются. Ему не верилось, что он помогает строить корабль, и не просто корабль, а тот, что позволит ему с родителями исполнить мечту. Уже без малого два года он подсоблял отцу, попутно осваивая премудрости корабельного дела. На каждой доске оставался отпечаток его рук. Дилан ни разу не пропустил работу, приходил на верфь даже с температурой, чтобы от его внимания не ускользнул ни единый момент в постройке судна, которое увезет их далеко-далеко от этого острова и даст возможность жить в любом месте земного шара. И тогда он с полным правом гордо скажет: «Этот корабль – наш родной дом!»
– Как по-твоему, папа, когда мы его закончим? – спросил Дилан.
Гарольд затянул пояс с инструментами и задумался:
– Еще осталось много работы… Но если мы продолжим трудиться в том же ритме и паруса изготовят вовремя, полагаю, что к концу лета можно будет спустить его на воду.
– Так это уже через два месяца! – воскликнул мальчуган, прыгая от радости.
Дождь продолжал размывать владения супругов Грейпс. После подземного толчка невидимые расселины, скрывавшиеся под слоем жидкой грязи в недрах скалы, выступили на поверхность, четко обозначив линию, отделявшую границы жилища от остального участка.
Дом вновь содрогнулся, и единственный кораблик, который Гарольд не успел упаковать – копия его собственного парусника, – скатился вниз со стола в мастерской. Банка из-под варенья, куда он был заключен, упала на пол, и стекло тут же покрылось тончайшей паутиной трещин.
В этот же миг бурная активность в глубинах утеса под фундаментом дома внезапно прекратилась. Оконные стекла перестали дребезжать, лампы закончили свою безумную пляску под потолком. Чудовищный гул на улице начал стихать, а град вновь превратился в обычный дождь. Покой в доме нарушался лишь перестуком капель по ставням. Но мгновение спустя – Гарольд как раз повернулся на бок в постели – тишину разорвал оглушительный хлопок: трещины добрались до самых недр утеса и дом начал от него отделяться.
Все шесть стальных тросов резко натянулись. Земля накренилась, и комнаты дома сразу же откликнулись:
картины на стенах перекосились, коробки с упакованными перед переездом вещами заскользили по половицам, и сам костяк постройки заскрипел, как ломающийся сухостой.
Следующий удар молнии сотряс остров, и тут же один из тросов, удерживающих строение, лопнул.
Ветер с моря задул с новой силой, гоня перед собой еще более мрачные, пропитанные водой тучи и молнии, и обрушил их на погруженный в темноту клочок суши. Это был тот же самый ураганный ветер, что начал дуть тридцать пять лет назад. Тогда он тоже принес с собой первые грозовые облака, за которыми скрылось солнце; потемнело и в старом доке, где молодой Гарольд вместе с сыном, ни на что не обращая внимания, продолжали строить свой корабль.
Последние пару часов Гарольд трудился над установкой поручней на палубе, а Дилан шкурил и полировал до блеска мачту, гордо возвышавшуюся в центре парусника.
В сгущавшемся мраке Дилан заметил со стороны кормы слабый желтый свет. Мальчик улыбнулся, осторожно подобрался к собранной мамой сумке, где по-прежнему лежал нетронутый обед, и достал пустую банку. В этот миг на плечо Гарольда упала капля. Он недовольно посмотрел на дырявый, как решето, потолок дока и увидел, как нахмурилось небо.
– Думаю, на сегодня достаточно, – обратился Гарольд к сыну и положил молоток на кучу досок.
– Уже пора? – посетовал мальчик. – Ведь еще совсем рано!
– У нас впереди еще много дней, дружок… Надвигается
