Мы можем договориться: Стратегии разрешения сложных конфликтов - Уильям Юри
В ее глазах стояли слезы.
Затем заговорил я.
– Мы с твоей мамой очень тебя любим; надеюсь, ты это знаешь. И это серьезно. Когда ты нарушаешь обещание, данное нам, это одно. Это неправильно. Но когда ты угрожаешь и пугаешь кого-то, чье существование зависит от нас и кто просто выполняет свою работу, меня это очень злит.
Я посмотрел на него. Он притих, сидел с широко открытыми глазами и выглядел испуганным.
– Вот что мы с твоей мамой предлагаем. Мы хотим, чтобы ты принес нашей помощнице извинения. Мы хотим, чтобы ты покинул дом и уехал на два месяца, чтобы решить свои проблемы. Мы предлагаем тебе пройти программу, в рамках которой ты будешь общаться с психологом-консультантом и другими людьми твоего возраста. Мы надеемся, что они помогут тебе вспомнить, кем ты, как мы знаем, на самом деле являешься.
Путь нашего сына начался с интенсивного семинара, который проводил наш знакомый психолог-консультант. Семинар был посвящен пониманию себя, видению своих сильных и слабых сторон и умению брать на себя ответственность за свою жизнь. Двадцать человек, участвовавших в семинаре, сблизились и оказывали друг другу поддержку. В итоге мой сын провел в этом сообществе целых два месяца, постаравшись больше узнать о себе и завести новых друзей. Он заново открыл для себя радость музыки и научился медитировать. У него были регулярные встречи с консультантом. Сын также проводил много времени со своими двумя дядями, которые поддерживали его в работе по личностной трансформации. Это было полное погружение в поддерживающее сообщество.
Когда он вернулся через два месяца, изменения в его поведении были поразительными. Он взял на себя полную ответственность за собственные действия и искренне извинился перед матерью и передо мной. Сын вернулся к своей музыке с новой страстью и собрал группу. Он продолжил учебу в университете, деструктивные споры о его поведении полностью утихли и были заменены более конструктивными разговорами о других вопросах, таких как место для репетиций его новой группы.
Я не хочу сказать, что этот процесс в каком-то смысле прост или гарантированно сработает. Каждый случай индивидуален. Тем не менее произошедшее стало для меня большим уроком. Это был конфликт, в котором лично я чувствовал себя застрявшим и потерянным. Чтобы помочь нашему сыну изменить деструктивный образ жизни, потребовалось вмешательство всего сообщества.
Спустя 15 лет я пишу эти слова, вернувшись из поездки к сыну и его жене: у них только что родился ребенок. Очень трогательно видеть его в роли отца – нежного, любящего, так мило играющего со своим маленьким сыном. Я наблюдаю за ним и в роли мужа – за тем, как он с радостью разделяет работу по воспитанию детей и домашние дела. В то же время меня впечатляет лидерство, которое он демонстрирует на работе: на прошлой неделе его мудрость, поддержка и эмпатия помогли команде адаптироваться к увольнениям в одной из самых требовательных высокотехнологичных компаний мира. Для меня он является ярким примером человека, который работает над реализацией своего человеческого потенциала.
Оглядываясь назад на опыт разрешения сложной семейной ситуации, которая грозила перерасти в разрушительный конфликт, я понимаю, что это пример взаимодействия с третьей стороной. Мы с женой, консультант нашего сына, его коллеги по семинару, его новые друзья и дяди – все составляли динамичное сообщество, которое окружало его и поддерживало личную работу и трансформацию поощрением и обратной связью. Работая вместе, индивидуально и коллективно, мы смогли помочь ему раскрыть внутренний потенциал. Никто из нас в одиночку не смог бы помочь ему прорваться. Это объединило нас всех.
Как говорится, чтобы вырастить одного ребенка, нужна целая деревня.
СОБЕРИТЕ РОЕВУЮ КОМАНДУ
Роевая тактика – командный вид спорта.
На протяжении многих лет меня впечатляли новаторские методы команд по переговорам об освобождении заложников. У меня была возможность обучать полицейских таким переговорам, и их истории всегда вдохновляли.
Поколение или два назад переговоры об освобождении заложников в Соединенных Штатах часто велись насильственными методами. Полицейские вытаскивали мегафон и кричали:
– У вас есть пять минут, чтобы выйти с поднятыми руками!
Если террорист не сдавался, внутрь помещения запускали слезоточивый газ, а снаружи преступника ждала пуля. Погибал не только захватчик, но часто вместе с ним гибли и заложники, и полиция. Трагическим примером стала катастрофа в Уэйко, штат Техас, в апреле 1993 г., когда операция ФБР со слезоточивым газом закончилась пожаром, в котором погибло множество людей, в том числе дети{122}.
Со временем полицейские управления поняли, что есть более выгодный способ: тихие и настойчивые переговоры, проводимые обученной командой полицейских переговорщиков. Полиция окружает место происшествия, чтобы предотвратить побег, а затем начинает разговаривать.
– Когда я имею дело с вооруженным преступником, мой главный принцип – просто быть вежливым, – объяснил Доминик Мисино, который за свою карьеру в полицейском управлении Нью-Йорка провел вместе со своими коллегами переговоры более чем в 200 инцидентах с захватом заложников, включая угон самолета, в результате которых ни один человек не погиб. – Знаю, звучит банально, но это очень важно. Часто люди, с которыми я имею дело, чрезвычайно агрессивны. И причина этого в том, что уровень их тревоги очень высок: парень вооружен и забаррикадировался в здании банка, он находится в режиме «беги или сражайся». Чтобы разрядить ситуацию, мне придется попытаться понять, что происходит у него в голове. Первый шаг к этому – проявить к нему уважение, демонстрируя искренность и надежность{123}.
Успех заключается в завоевании авторитета и доверия за очень короткий период времени.
Полицейские переговорщики по освобождению заложников работают в группах. Нередко более дюжины человек пытаются понять, что происходит в голове террориста, и придумать, как убедить его сдаться мирно.
Один человек разговаривает с захватившим заложников, а одиннадцать находятся на балконе. Возможно, кто-то передает записи переговорщика. Другой, например, старается найти родственников или друзей агрессора, которые могут поговорить с ним и успокоить его. Третий координирует действия переговорщика с командой спецназа, готовой к штурму.
Это настоящая коллективная работа – и она демонстрирует поразительный успех. Как объяснил мой коллега по переговорам Джордж Кольризер: «Ситуации с заложниками могут быть драматичными и напряженными, но о большинстве из них вы не услышите в новостях. Это потому, что более 95 % случаев разрешаются мирным путем, без жертв, и террористы смиряются с последствиями собственных действий»{124}.
Меня очень вдохновляют подобные сплоченные командные усилия по снижению уровня бандитизма в больших городах. Я многому научился у моего друга доктора Гэри Слаткина. Гэри 20 лет проработал врачом в системе общественного здравоохранения, специализируясь на предотвращении эпидемий по всему миру, а когда наконец вернулся в родной Чикаго, то обнаружил эпидемию бандитских разборок. Он основал организацию по прекращению насилия под названием Cease Fire (теперь это всемирная инициатива Cure Violence Global){125}.
Гэри хотел применить те же инструменты общественного здравоохранения, которые были эффективны в борьбе с болезнями, чтобы остановить распространение вируса насилия. Подобно тому как общественные кампании по охране здоровья привлекают местных граждан к агитации в своем кругу с целью изменить поведение, способствующее распространению болезни, Гэри экспериментировал с активистами, которых он назвал пресекателями.
– Наши люди по пресечению насилия – выходцы из тех же общин, что и члены банд, и зачастую сами раньше состояли в этих бандах, – объяснил Гэри участникам первых двух недель роевой работы над конфликтом с Северной Кореей. Каждую среду мы собираемся вместе, чтобы рассмотреть, что происходит в районе, сверить записи и понять, что нужно сделать. Мы называем это таблицей пресечений.
Я посоветовал команде по работе с проблемой КНДР посмотреть необычный документальный фильм Алекса Котловица о работе Гэри под названием «Борцы с насилием» (Interruptors){126}. В фильме Алекс показывает таблицу пресечений в действии. Вокруг стола для совещаний собирается свыше десятка людей, все оживленно разговаривают, затем присутствующих призывают к порядку:
– Ладно, прекращаем разговоры. Все пришедшие, сейчас посерьезней, хорошо? Мы находимся в кризисной ситуации, и нам нужны люди,
