Жрец - Хикари Кон
— Не понял?! — в ухе раздался напряжённый голос начальника службы безопасности Святейшего.
— Во сколько трапеза? — справившись с волнением, Она спросила как можно непринужденнее.
— Двенадцать. Сейчас — мощи.
— Я хочу приложиться к молельному камню, — это был сигнал к выходу из эфира, о котором знали только три человека.
Вынув микрофон из уха, она вложила его в руку сопровождавшего ее монаха.
15
Митрополит бежал через площадь, раздвигая огромными ручищами попадавшихся на встречу людей. Она уже должна быть в комнате с артефактами. Она вышла из эфира, a это значит, что ситуация скверная. И, судя по выбранному ею месту для встречи, очень скверная.
16
Пресс-секретарь заметно нервничал.
— С вами все в порядке? — Президент внимательно наблюдал за подчиненным.
— Вы же знаете, Михаил Михайлович, я всегда настороженно отношусь к большому скоплению людей.
— Ну это вы зря, — засмеялся Первый. — В конце концов, если кого-то и захотят там убить, то это не вас. Просто держитесь от меня на расстоянии, и вас не убьют. — Он хитро прищурился. — Ну, скажем, не сразу.
— Что значит: не сразу? — начавший было успокаиваться пресс-секретарь подпрыгнул в кресле.
— Ну как?! Если попытка удастся и меня убьют, — спокойно продолжил рассуждать Президент, — Начнется такой бардак, в котором вас наверняка сметут. Или вы надеетесь успеть уехать на свою запасную родину, Дмитрий Дмитриевич?
У пресс-секретаря задергался глаз.
— Еще и министр обороны не захотел поехать с нами, — пробурчал он.
— Ну, министр у нас все-таки шаман, и ему не очень нравятся православные обряды, хотя он и крещеный и даже храм задумал строить. Наверняка, это связано с очередной женщиной. Он у нас мужчина любвеобильный, a женщины требуют достойного содержания. И на стройке он с малолетства, знает, что можно списать. Много. — Первый снова засмеялся, вспомнив что-то, видимо, забавное.
— Но почему же вы не запретите ему, раз знаете?
— Кужгет много раз доказывал мне свою преданность. Зачем я буду лишать его радостей?
Преданность стоит много дороже денег. — Президент устало отвернулся к иллюминатору.
17
— Ты уверена? — глаза Митрополита расширились от ужаса.
— Расскажи мне о регламенте. Они привезли воду для Него? Бутилированную? Как маркирована бутылка для Первого? — Она не обращала внимание на его волнение и была сосредоточена.
— Я не знаю ничего! Нам ничего не сказали. Ты же знаешь, его служба здесь с раннего утра, они сами приготовили все. Все контролирует прибывший Помощник, он на прямой связи с пресс-секретарем, который сегодня сопровождает Первого.
— Значит, отравление планируется свалить на службы Патриарха, — размышляя, Она нежно поглаживала камень, привезённый из Святой Земли. — Валерич еще в строю? Его голос я слышала?
— Да. — Митрополит нервно кусал губу.
— Пусть пьют чай. — Она наконец-то додумала одну ей ведомую мысль.
— Какой чай?
— Митрополит тщетно пытался понять ход Ее мыслей.
— Как какой?! — Она снова улыбалась. — Тот, что ты бережно хранишь для меня. Это Его любимый сбор, он меня на него подсадил, когда… — Она, казалось, подбирала слова, — чаще встречались.
Она почему-то не любила вспоминать период своей̆ работы с Президентом и никогда о нем не рассказывала. Митрополит знал это и всегда, когда невольно упоминалось об этом, делал вид, что не замечает Ее напряжения, и менял тему.
— Предупреди Валерича. Нужно прежде всего изъять маркированную бутылку. Патриарх должен настоять на том, чтобы Президент пил чай. И держите в поле зрения помощника и пресс-секретаря. — Она снова замолчала. Ее взгляд остановился, как будто Она была где-то далеко.
Митрополит нетерпеливо притопывал, но понимал, что торопить Ее нельзя.
— И еще. — Она продолжила говорить. — Это ритуал. Значит, жертва должна быть принесена.
— Кто? — Митрополит не любил оккультизма.
— Жертва должна быть равносильной и соразмерной. Святейший в этом опытен, — Она улыбнулась как-то недобро. — Просто передай ему «мера за меру».
Митрополит кивнул.
— Увидимся на площади. — Она быстро перекрестилась, приложилась лбом к камню, который гладила, и вышла на улицу.
18
Машина с Первым появилась во дворе монастыря с получасовым опозданием. На пороге трапезной ее встречал Патриарх со свитой. После радушного приветствия он пригласил президента в специальную комнату, где был накрыт стол для чаепития.
Не увидев на столе бутылки с водой, пресс-секретарь вопросительно посмотрел на помощника Президента. Тот выглядел очень бледным.
— Чайку? — Патриарх выглядел добродушным и веселым. — Я, Михал Михалыч, ваш любимый сбор заварил. — Он выразительно посмотрел в глаза Первому.
Его прямой слегка с прищуром взгляд говорил о многом, но лишь для тех, кто хорошо знал Святейшего лично. A Президент Святейшего знал.
— Ну чайку так чайку, — правая бровь Первого слегка вздернулась, делая лицо ироничным и удивленным одновременно. — Ты, Святейший, даже помнишь, какой чай я люблю. Ну угощай! — Президент шагнул в сторону стола.
Присутствующие облегченно выдохнули. Все, кроме помощника, пресс- секретаря и Сергея Валерьевича Рудакова — бессменного начальника охраны Патриарха. Мысли этих троих были заняты бутылкой воды, еще некоторое время назад находившейся в соседней комнате и внезапно исчезнувшей.
Пресс-секретарь и помощник обменивались напряженными взглядами. Полковник Рудаков внимательно следил за обоими. Напряжение нарастало, и лишь веселое щебетание Патриарха создавало видимость непринужденности.
19
Кужгет открыл глаза.
Ветер поменялся, и дым костров повалил ему прямо в лицо. Он потянул воротник куртки на лицо, но остался в огненном круге, чтобы не спугнуть и не оскорбить духов, пляшущих в языках пламени.
Камлающий вокруг Кужгета шаман замер и понюхал воздух.
— Они уходят, — он еще несколько раз ударил в бубен. — Их кто-то спугнул.
Кужгет встал. Поднявшийся внезапно ветер задул костры, застилая всю поляну густым
