Огни в море - Микель Рейна
Гарольд зашагал дальше, к острому скалистому краю обрыва. С этой точки, своего рода смотровой площадки для избранных, открывался вид на большую часть острова и окружавший его безграничный морской простор. Издалека, с самого горизонта, надвигалась хмурая цепь облаков, но городской пляж по-прежнему кишел отдыхающими и купальщиками, – казалось, их вовсе не заботит, что солнце светит уже не так ярко. Неподалеку от скал компания любителей серфинга пыталась удержаться на волне, а на противоположном берегу острова, где горы полого снижаются к морю, отчаливали за вечерним уловом первые рыбацкие лодки.
Сан-Ремо был маленьким городком на маленьком островке, скалистом клочке суши среди холодного моря, столь уединенным, что остальной мир прекрасно без него обходился. Его жители привыкли к монотонному быту, свободному от каких-либо потрясений и сюрпризов, и с подозрением относились ко всему – будь то появление иностранцев или какие-либо перемены в жизни их собственных соседей.
Как и большинство местных жителей, Гарольд и Мэри-Роуз никогда не ступали на другую землю, кроме острова Брент, да и морем доходили лишь туда, куда можно было дотянуться взглядом с берега острова. Клочок суши под ногами воплощал для них целый мир, точнее, крохотный мирок, с которым они свыклись; подобно цветам и старой лозе, он угнездился и пустил корни в самой глубине их душ.
Порыв холодного ветра пронесся над землей и сорвал несколько цветков с гортензии, растущей на краю утеса. Гарольд следил взглядом за прихотливым танцем лепестков, покуда они не исчезли в пропасти, а потом вернулся в дом.
– Я два часа убила на готовку, и все впустую! – проворчала Мэри-Роуз, когда Гарольд вошел в кухню.
– Почему? – поинтересовался он, усаживаясь за стол.
– Думаешь, это достойный обед для такого важного дня? – буркнула она, наливая водянистую рыбную жижу с плавающими в ней черными комками.
– День как день, подумаешь!
Но, как бы ни хотелось Гарольду, чтобы его голос прозвучал убедительно, при взгляде на жену ему стало ясно, что цели он не достиг. Старайся не старайся, а оба знали, что этот день совершенно особенный.
– Снаружи все в порядке? – сменила тему МэриРоуз.
– Да, все нормально, – откликнулся он, наблюдая, как взбаламученные ошметки горелой рыбы опускаются на дно тарелки. – Хотя вряд ли нам стоит беспокоиться, простоит дом еще немного или нет.
Мэри-Роуз глотнула бульона и тут же почувствовала разлившуюся в горле горечь. Она поспешила запить водой мерзкий вкус, но и это не заглушило едкую оскомину.
– Я все еще не могу свыкнуться с мыслью, что это наша последняя ночь здесь… – вымолвила Мэри-Роуз.
Гарольд не успел ответить, как прозвенел дверной звонок. Супруги Грейпс удивленно переглянулись и, не сговариваясь, бесшумно положили ложки. Их никто не посещал в это время суток, да, собственно, как и в любое другое время: к ним вообще никто и никогда не заходил. Звонок прозвенел снова.
– Думаешь, это за нами? – прошептала Мэри-Роуз.
– Вот еще! – возмутился Гарольд. – Никто не вытащит меня из моего дома раньше времени!
– Шшшш… Не кричи! – еле слышно вымолвила сеньора Грейпс.
Звонок продолжал настойчиво трезвонить.
– Все, с меня хватит! – взорвался Гарольд, вскакивая со стула. – Если это они, то в их чертовом письме ясно сказано: они не имеют права выкинуть нас из дома до завтрашнего утра!
Громко топая, Гарольд решительно направился в прихожую, а Мэри-Роуз с опаской плелась на несколько шагов позади него. Звонок опять зазвенел, но тут же оборвался, едва Гарольд распахнул дверь. В проеме обозначилась высокая худая фигура – это был человек в элегантном сером костюме, прекрасно гармонировавшем с его седыми волосами и кожей пепельного оттенка.
– Добрый вечер, Гарольд… Роуз… – поздоровался посетитель, будто через силу выдавливая слова.
– Добрый вечер, Мэтью, – ответила Мэри-Роуз.
– Что привело вас сюда, алькальд? – прервал Гарольд обмен любезностями.
– Не хочу причинять неудобства, но мне вдруг подумалось, что неплохо бы вас навестить. Можно войти?
На миг Гарольд заколебался, но все же отпустил дверь и позволил представителю власти войти в дом.
Мэри-Роуз заварила чай, и все трое устроились на диванах вокруг стола в гостиной. Воцарилось напряженное молчание. Первым его нарушил алькальд, хотя и ощущал неловкость больше других.
– Признаюсь, я никак не мог решить – идти к вам или нет. Мне вся эта ситуация дается крайне нелегко, но вы ведь знаете, что прежде всего мы друзья.
– Мы вовсе не виним тебя, Мэтью, – вступила в разговор Мэри-Роуз.
Гость поднял взгляд от чашки и посмотрел на Гарольда, ожидая его реакции, но тот, похоже, не был готов разделить мнение своей жены.
– Видишь ли, Мэтью, – произнес Гарольд, с трудом удерживая подступающий всплеск неконтролируемой ярости, – если ты пришел, чтобы снять груз с совести и оправдать то, что никак не может быть оправдано, то катись к черту. Но знай, что с завтрашнего дня наша жизнь уже никогда не будет прежней.
– Мне лучше, чем кому-либо другому, известно, что означает для вас потеря этого дома… – начал алькальд, тщательно подбирая слова. – Поверь, я пришел не для того, чтобы снять бремя с души, я пришел, чтобы предложить свою помощь.
– Помощь?! – вскинулся на него Гарольд. – Тебе не кажется, что думать об этом нужно было намного раньше?
– Ты ведь знаешь, что решение о выселении не входит в компетенцию местной власти, – отвечал алькальд, нервно крутя чашку в костлявых пальцах.
– Зато прекрасно входит выбор нового места, куда нас отправят.
– Это да… – нерешительно промямлил Мэтью. – Я пытался выбить для вас что-то получше, но вашей пенсии не хватит, чтобы платить аренду, тебе это не хуже меня известно.
– А как насчет компенсации?
– Ты же знаешь, что здешняя земля почти ничего не стоит…
– В таком случае что именно ты сделал, чтобы помочь нам?
Алькальд заерзал на диване, оглядываясь вокруг и словно не понимая, зачем его сюда занесло.
– Гарольд, успокойся, пожалуйста, – вступилась Мэри-Роуз. – Мэтью сделал все, что мог…
– Ты так в этом уверена? – в ярости выкрикнул он.
На миг воцарилось молчание, прерванное лишь далекой вспышкой молнии. Висящая на потолке люстра вздрогнула от толчка, и через пару секунд донесся глухой раскат грома.
– Пусть сейчас вы видите все в ином свете… – вновь заговорил Мэтью, не сводя глаз с раскачивающейся лампы, – я все же верю: однажды вы поймете, что это было лучшим выходом. Пускай вы не сохраните дом, но сбережете все остальное, включая мою дружбу.
Вновь услышав это слово,
