Сергей ГОРОДНИКОВ - КЛАССЫ И СОСЛОВИЯ, СОСЛОВНО-КОРПОРАТИВНОЕ ГОСУДАРСТВО

Первая Мировая война показала, что наступила новая историческая эпоха, в которой выжить крупное государство может только при предельно ускоренной индустриализации. Но в условиях крестьянской страны осуществить ускоренную индустриализацию было нельзя иначе, как превратив её в общенародное дело. Соответствующую политику в России предлагали только большевики. Они и захватили власть, установили политическую диктатуру народного пролетариата, опирающегося на поддержку народного крестьянства. Такая диктатура позволяла возродить идеал народной империи, но на новом витке исторического развития, а именно в эпоху устанавливающегося господства индустриальных производственных отношений и соответствующих им государственных интересов. Ею стала Советская коммунистическая империя русского народа.

Глава седьмая. Классовые отношения до Первой Мировой войны

1. Народные сословно-классовые отношения

Особая социальная этика городского корпоративного труда и городских корпоративных материальных интересов, а с ними и сословно-классовых общественных отношений зарождалась в городах Западной Европы после начала протестантской революции во втором-третьем десятилетии шестнадцатого века и в течение последующей протестантской Реформации. Но подготавливало необходимость в такой социальной этике развитие мануфактурного производства, которое появилось с расширением рыночных товарно-денежных отношений внутри феодально-бюрократического строя, когда господствовали интересы земельной собственности феодалов, то есть удельных землевладельцев. После Крестовых походов и после открытия Колумбом Америки быстрый рост товарно-денежных отношений и морской торговли, который наблюдался в Западной Европе, привёл к тому, что с XVI века в Англии и в Нидерландах, в ряде других стран, стало выгоднее осуществлять местную специализацию производства товаров для рыночного обмена. То есть продавать на зарубежных рынках свои товары, которые оказывались самыми дешёвыми при производстве в сравнении с производством их в других странах, и закупать в других странах то, что дешевле было производить именно в тех странах. Так, в Англии, которая оказалась на пересечении морских торговых путёй между Европой и Америкой, перевоз товаров на кораблях столь подешевел, что для землевладельцев юго-восточных графств этой страны стало выгодным отказаться от выращивания зерна и получения всевозможного оброка с крестьян и сосредоточиться на овцеводстве. Они продавали овечью шерсть купцам, которые распространяли пользующиеся высоким спросом шерсть и изделия из шерсти в континентальной Европе, а зерно и иные сельские товары, более дешёвые при производстве в Европе, закупали там и завозили в Англию.

Скотоводство издревле было более производительным, чем земледелие, и возврат от зернового земледелия к овцеводству был естественным для представителей европеоидной расы, которые в условиях сезонного земледелия в средней и северной полосе Европы не разрывали связь со скотоводческими традициями живших племенными сообществами предков. Однако возврат от зернового земледелия к овцеводству, который происходил под воздействием рыночного товарно-денежного обмена, порождал потребность в расширении пастбищ, в превращении обрабатываемых крестьянами земель в пастбища для стад овец. Чтобы увеличивать поголовье овец, удельные, феодальные землевладельцы юго-восточной Англии стали насильно или обманом вытеснять общины крестьян за пределы своих владений, сжигать деревни и уничтожать земледельческие орудия труда. Поскольку в христианском мире рабство было изжито, постольку для ухода за овцами и поддержания некоторого необходимого уровня земледелия феодалы оставляли наёмных работников, а часть земли отдавали в аренду немногим семьям крестьян. Чтобы выжить, остальным, изгнанным из земледелия крестьянам, приходилось искать иные источники существования. Королевскими указами о жестоком наказании воровства и бродяжничества их принуждали искать места, где можно продавать свой труд, пусть даже за ничтожную оплату, и многие попадали в города, где таким образом появлялся рынок труда.

Предприимчивые городские семейные собственники, которые имели необходимые накопленные средства, необходимый первоначальный капитал, а так же опыт сбыта товаров на рынках Европы, стали нанимать малоквалифицированных, в отличие от ремесленников, крестьян для изготовления не всего изделия, что делали ремесленники, а только для несложной работы по изготовлению части изделия. Бывших крестьян нанимали и собирали в одном помещении или в смежных помещениях, и одни наёмные работники делали одну, не требующую особого умения, особых знаний и навыков, часть изделия, вторые – другую, третьи – третью, пока на выходе не получалось готовое товарное изделие, которое можно было продавать на рынке. При подобном разделении обязанностей, понятном общинному, родоплеменному умозрению крестьян, совершался переход к поточному производству товаров, и удавалось добиться такой их дешевизны, с которой не в состоянии были соперничать цеховые ремесленники. Капитал, используемый для найма дешёвых малоквалифицированных работников, для закупки сырья и оборудования, давал прибыль, которая была тем большей, чем дешевле был труд наёмных работников, и часть этой прибыли направлялась на расширение поточного, названного мануфактурным производства. Такой способ производства подталкивал к изобретению станков, обслуживаемых монотонными и однообразными действиями работников, и соответствующие станки позволяли усиливать эксплуатацию наёмного труда, повышать его производительность, увеличивать объёмы товарных изделий и уменьшать цену на них настолько, что конкуренты, не имеющие подобных станков, не выдерживали рыночного соперничества и разорялись. Возникала рыночная конкуренция не только поточных потребительских товарных изделий, но и конкуренция при изготовлении и налаживании производства средств производства: особых орудий труда, станков, предназначенных для наращивания поточного потребительского производства.

Развитие мануфактурного производства сосредотачивалось в городах, и оно укрепляло финансовое положение городских семейных собственников, увеличивало зависимость феодальной государственной власти от городских налогов, что способствовало кризису влияния земледельческого в своей сущности средневекового католического мировоззрения на устойчивость государственных отношений в условиях расширения рациональных подходов в хозяйственной деятельности и в товарно-денежных сделках. Кризис католического мировоззрения обуславливался и тем, что изгоняющие крестьян ради расширения овцеводства местные дворяне действовали при помощи лжи, обмана, прямого насилия. Они с циничным презрением поступали вопреки христианской этике и морали, движимые личной алчностью, стремлением к денежному обогащению любой ценой и любыми средствами. Изгнанные со своей земли, оказываясь без средств к существованию, крестьяне тоже теряли веру в проповедуемые католической церковью христианские добродетели, у них поневоле пробуждались варварские инстинкты, без которых нельзя было надеяться на выживание. Если на поведение изгнанных с земли крестьян ещё оказывало влияние традиционное стремление к труду, заставляя их идти на рынки наёмного труда. То у детей таких крестьян, а тем более у внуков уже отсутствовала память об этике общинных производственных отношений, о нормах христианского поведения, их трудно было вовлекать в основанное на наёмном труде мануфактурное производство, большинство из них затягивали воровство, преступный или люмпенский образ жизни. Разложение общинной и общественной социальной этики и морали личным эгоизмом и потребительским люмпенским существованием разъедало государственные отношения, расшатывало феодальную государственную власть, подрывало хозяйство и сокращало производство средств жизнеобеспечения. Ожесточение борьбы за выживание вело к отмиранию в городе и на селе всех, в ком было ослаблено архетипическое стремление к тому, чтобы сбиться в сообщество на основе бессознательных традиций этнических родоплеменных общественных отношений. А те, кто сбивались в сообщества, искали ради выживания в рыночных условиях борьбы за существование такую социальную этику личного поведения, которая позволяла им вместе со своим сообществом начать налаживать добычу или производство средств жизнеобеспечения.