Краткая история экономики. 77 главных идей о богатстве и бедности от Платона до Пикетти - Найл Киштайн
Как и многие мыслители до него, Фома полагал, что худший грех в экономике – это «ростовщичество»: выдача ссуд деньгами под процент. Средневековая церковь осуждала эту практику. Священников, которые хоронили ростовщиков на святой земле, могли изгнать из церкви. Ростовщики же, по мнению верующих, отправлялись в ад вместе с ворами и убийцами. Один проповедник рассказал историю о ростовщике, который попросил похоронить его вместе со своими сокровищами. После того как он умер, его жена раскопала могилу, чтобы забрать деньги. Она видела, как демоны заталкивали в горло мужа монеты, тотчас же превращающиеся в горящие угли.
Средневековые церковнослужители говорили, что практика денежных ссуд под проценты – это воровство, потому что деньги «непроизводительны»: они «бесплодны» и поэтому неспособны воспроизводиться и размножаться. Оставьте их как простую груду монет, и они не смогут размножиться, как это произойдет со стадом овец. Если вы заберете 25 монет у человека, которому дали взаймы 22, то вы заберете себе 3 монеты сверх нормы. Эти три монеты по праву принадлежали тому человеку. Фома Аквинский, как и мыслители Древней Греции, сказал бы, что деньги правильно использовать только для покупки и продажи.
Неправильно пытаться заставлять деньги «размножаться» путем хитрого начисления процентов на них, для того чтобы причитающаяся вам сумма возврата долга была больше.
Когда деньги используются для покупки и продажи, то в этом случае они «расходуются», «истощаются». Этот процесс можно сравнить с тем, как вы едите хлеб – тем самым вы расходуете, истощаете его. Не так с жилищем, потому что вы можете жить в жилище, не «расходуя», не «истощая» его. Неправомерно заставлять кого-то платить за хлеб и в то же время за его использование. Это вынуждает людей расплачиваться дважды. Точно так же неправомерно заставлять кого-то возвращать вам деньги, некогда одолженные, и сверх того требовать уплатить вам вдобавок еще и проценты на сумму долга. Ростовщичеству нет предела; этот грех никогда не оканчивается. Убийцы, по крайней мере, перестают творить зло, когда отходят ко сну. Грехи же ростовщиков все длятся и длятся, пока они лежат в постели. Ведь долги заемщиков перед ними продолжают расти и в это время, становясь в целом все больше.
Фома Аквинский писал в эпоху, когда Европа заново открывала для себя торговлю и коммерцию. За несколько столетий до его рождения население в Европе начало расти и города вновь ожили. Такие нововведения как тяжелые плуги и новые виды упряжи для лошадей помогли земледельцам увеличить производительность обработки земли. На реках начали крутиться водяные колеса, приводя в действие мельницы для размола зерна. Целые районы и поселения вырвались из изоляции и возобновили торговлю друг с другом, а деньги в который уже раз помогли стимулировать процессы покупки и продажи товаров.
В великих городах – Венеции и Флоренции – средневековая цепь бытия растягивалась и деформировалась новыми типами людей: купцами, покупающими и продающими товары с целью получения прибыли, а также банкирами, которые связывали свою деятельность с деньгами. Общество фактически больше не состояло только из тех, кто молился, пахал и воевал. Горожане раздули тлеющие угли коммерческой торговли, и теперь она вспыхнула ярким пламенем. На кораблях отправляли стекло и шерсть в Азию в обмен на шелка, специи и драгоценные камни. Венеция создала первую с античных времен торговую империю.
По мере того, как процветала торговля, преуспевали и финансы. В Венеции и Генуе купцы копили монеты в надежных хранилищах менял. Купцы теперь могли погасить свои долги с помощью менял, переводя деньги между своими счетами. Купцы также получали от менял ссуды под проценты. В результате такого процесса менялы превратились в первых банкиров и одновременно в обремененных грехами ростовщиков. Еще одним новшеством торговли была помощь в преодолении рисков, связанных с отправкой дорогостоящих грузов по опасным для судоходства морям. Купцы придумали то, что впоследствии стали называть страхованием. Они платили вперед определенную сумму в обмен на обещание компенсировать им возможные убытки, вызванные неблагоприятными условиями, например, штормом, повлекшим за собой затопление корабля.
Гудящие словно растревоженный пчелиный улей города ослабили феодализм, потому что крестьяне покидали землю и уезжали в города, чтобы работать за деньги. В суматохе многочисленных растущих городов традиционные церковные учения звучали все тише. Святым покровителем Милана был Амвросий (Медиоланский), который приговаривал ростовщиков к смертной казни. Но это вряд ли могло остановить попытки городского населения Милана разбогатеть на выдаче денежных ссуд[23]. Экономическая жизнь стала больше регулироваться деньгами и прибылями, нежели традициями. Даже ученые монахи начали понимать, что практика денежных ссуд важна для экономики. Стало понятно, что заимодавцы не станут давать ссуды, если им не будут за это платить. Фома Аквинский говорил, что процент по займам на самом деле может быть в некоторых случаях приемлемым[24]. Не было ничего предосудительного для заимодавцев в том, чтобы назначать плату за ссуды, дабы возместить свои потери в виде упущенной прибыли при одалживании денег кому-то другому. Постепенно священнослужители пришли к пониманию, что существует разница между ростовщичеством (высокие проценты, которые разоряли заемщика) и разумными процентными ставками, необходимыми для работы банков.
В начале XI века Папа Римский заявил, что купцы никогда не смогут попасть в рай[25]. В конце следующего, XII-го столетия другой Папа Римский причислил купца Гомобона к святым[26]. Идея о том, что для того чтобы быть ближе к Богу,
