Как выглядит будущее? - Урри Джон
Как отмечает Кляйн, изменение климата все меняет, и, соответственно, вместо экономического роста нам требуется формирование альтернативного кластера социоматериальных систем, способных обеспечить экономический анти-рост. Велика вероятность того, что без столь резкой смены направления развития система Земли будет двигаться в сторону неподконтрольных климатических изменений. Этот вопрос касается не только соответствующих систем и их кластеров, но и более долгосрочного и широкого сдвига в структуре чувства обществ (см. главу 3). Подобные сдвиги оказываются способными изменить мир, хотя далеко не все сдвиги планируются, рассматриваются или хотя бы замечаются соответствующими институтами.
Одна из долгосрочных структур чувства сформировалась во время Великой мировой депрессии 1930-х гг. и в последующий период. Кейнсу удалось убедить общества Северной Америки и значительной части Европы в том, что сами по себе экономические системы изменить ситуацию с безработицей и экономической депрессией не смогут (Keynes 1936; Кейнс 2007). Экономика не в состоянии автоматически восстановить равновесие. Кейнс отстаивал необходимость контрциклических государственных расходов, финансируемых за счет налогов, систему национального планирования и идею, согласно которой коллективные общенациональные интересы должны быть отделены от интересов индивидов и компаний. С 1930-х по 1970-е гг. доминирующей кейнсианской структурой чувства была уверенность в том, что государства способны были исправить недостатки рынков и что они должны были это делать. Эта структура «большой длительности» опиралась на влиятельный дискурс и набор практик, включая тезис о необходимости государственного вмешательства в экономику в интересах общества.
Однако уже в 1947 г. руководитель одного из швейцарских банков созвал встречу ученых в местечке Мон Пелерин, рядом с Женевой. Руководил работой тайной конференции Фридрих Хайек (см.: Hayek 1944). Основанное на конференции общество «Мон Пелерин» сыграло одну из главных ролей в контратаке, предпринятой на позиции кейнсианства, выступавшего за государственное вмешательство в экономику. Планирование этой борьбы, целью которой было заставить правительства отказаться от идей Кейнса, продолжилось и на последующих встречах общества (Stedman Jones 2012: ch. 2). Одним из участников этих встреч был Милтон Фридман, ставший ключевой фигурой в развитии так называемого неолиберализма, который с конца 1970-х гг. сумел утвердиться по всему миру (Klein 2007; Кляйн 2011).
В развитие экономических, социальных и политических условий, благоприятных для становления неолиберализма, оказалось вовлечено большое число транснациональных организаций (Carroll 2010; Klein 2007; Кляйн 2011; Stedman Jones 2012). И с начала 1980-х гг. начала осуществляться задача по восстановлению значимости частного предпринимательства, прав частной собственности, свободных рынков и либерализации торговли. Благодаря в том числе и таким выдающимся фигурам, как Рейган и Тэтчер, неолиберализм превратился в доминирующий глобальный подход в экономической и социальной политике и практике, в новую структуру чувства, предполагавшую, что главенствующей силой должен стать именно «свободный рынок». В течение же последних десятилетий данная структура чувства значительно окрепла благодаря поддержке печатных СМИ, телевидения, интернет-ресурсов и социальных сетей. Подобное «освобождение» капитала и потребительского спроса на товары и услуги способствовало Великому ускорению выбросов углекислого газа, о котором мы уже говорили выше, и крайне усложнило задачу противодействия влиятельному дискурсу «экономического роста», достигаемого благодаря продолжению экономической практики, направленной на сохранение существующего положения вещей.
Ключевую роль в современном мире играет вездесущий консюмеризм, или «потребительская культура». Люди строят свою социальную идентичность через приобретение товаров и услуг, использование и формирование символического капитала из потребительских товаров и услуг, которые производят другие люди на заводах, в офисах, магазинах и местах досуга, и все это сопровождается сверхвысоким потреблением энергии. Здесь важны обычные покупки, совершаемые людьми, материальное и символическое использование этих товаров и услуг и особенно относительно стабильные бренды, организующие потребление (Elliott and Urry 2010; Klein 2000; Кляйн 2003). Более того, эти потребительские товары и услуги часто используются людьми для создания и пересмотра своей индивидуальности. Множество телевизионных программ посвящено созданию нового «имиджа» товаров, услуг, жилья, автомобилей, индивидуальности, отношений и тела (Elliott 2013). Такие формы деятельности осуществляются с помощью и посредством потребительских товаров и услуг, связанных с разнообразными практиками. И эти социальные практики, вроде принятия пищи, покупки товаров в супермаркете, ежедневного использования душа, игры в теннис или отдыха на каникулах, организуют и наполняют жизнь человека. Они отличаются стабильностью и динамичностью, и благодаря им развиваются как соответствующие привычки, так и навыки. Некоторые из этих практик объединяются в таких особенно энергоемких местах, как Дубай. Для многих таких практик чрезвычайно важно масштабное и быстрое перемещение между узловыми точками глобального консюмеристского порядка.
Экономический антирост
Противодействовать этим пустившим глубокие корни экономическим и социальным порядкам крайне сложно. Несмотря на широкую озабоченность вопросом «изменения климата» в начале нынешнего столетия, каких-либо эффективных мер, позволяющих существенно сократить потребление углеродного топлива, в достаточных масштабах почти не предпринималось (Berners-Lee and Clark 2013; Dayrell and Urry 2015). История Дубая показывает, как именно финансиализированные «пузыри» способствуют росту объемов сжигаемого ископаемого топлива, предлагая соблазнительный пример образа жизни, основанного на сверхвысоком потреблении углеродного топлива.
Но возможно, что семена новой формы капитализма, новой структуры чувства, выходящих за рамки государственного регулирования и неолиберального, или дезорганизованного, капитализма, уже посеяны. Беверли Сильвер и Джованни Арриги выступают за «альтернативу ресурсоемкой западной модели капиталистического развития» и предостерегают, что, если выбор в пользу этой альтернативы не будет сделан, мы можем столкнуться с «длительным периодом системного хаоса» (Silver and Arrighi 2011: 68; см. главу 3 настоящего издания).
Этот альтернативный вариант будущего, все чаще называемый антиростом, предусматривает развитие и укоренение социальных практик, предполагающих существенное сокращение потребления углеродного топлива в общемировых масштабах (Latouche 2009). Главное новшество здесь состоит в изменении спроса на ископаемую энергию, а не в замене ископаемого топлива другими формами энергии (www.demand.ac.uk). Подобный вариант возможного будущего основывается на инновационных идеях и принципах, предлагаемых экологами, учеными, неправительственными организациями и аналитическими центрами. Значительная часть этих инноваций возникает в «зазорах» и «трещинах» в доминирующей системе, прежде всего – в капитализме, основанном на интенсивном потреблении углеродного топлива (Wright 2010: 322; Kirby 2013).
Как таковой этот альтернативный капитализм не существует, представляя собой скорее архипелаг мельчайших островков, разбросанных по миру и зачастую располагающихся в совершенно неожиданных местах. В большинстве обществ на поверхности есть всего несколько таких островков, но они практически никак не связаны друг с другом. Данные островки представляют собой зарождающееся «низкоуглеродное гражданское общество», которое возникает в результате десятков тысяч экспериментов, групп, сетей, прототипов, лабораторий, ученых, вузов, конструкторов и активистов (см.: Thackara 2015) и требует установления новых взаимосвязей между постуглеродными практиками по всему миру, и многие из них стали возможны благодаря новым цифровым мирам, включая экономику мобильных приложений. Это низкоуглеродное гражданское общество представляет собой общественное движение, которое пытается как ограничить сегодняшние процессы, результатом которых является производство парниковых газов, так и подготовить и «обкатать» различные постуглеродные альтернативы.
