Русский нетворкинг - Александр Кравцов
По этому сценарию к середине ХХ века европейские страны утратили все свои колониальные приобретения: затраты на них стали систематически превышать прибыли.
Альтернативный подход нашей страны, заключавшийся в кооптировании местных элит в состав общероссийских, оказался более жизнеспособным, поскольку способствовал взаимовыгодной культурной и экономической интеграции.
Таким образом, если европеец или американец в любых социальных взаимодействиях предпочитает вежливо улыбаться, но при этом твердо навязывать свои интересы, то мы, при гораздо меньшей внешней дружелюбности, склонны искать возможности для более глубокой кооперации. А это требует принципиально иного подхода к построению социальных связей.
9. Экономика
Наконец, помимо географического и исторического аспекта, на характеристики нетворкинга по-русски влияют и особенности нашей экономической модели.
Капитализм в Россию импортировался дважды — и оба раза с Запада. Одно только это обстоятельство создает серьезные отличия в понимании ее основополагающих принципов — таких, например, как частная собственность на средства производства, свобода предпринимательства, ценообразования и конкуренции, добровольность договорных отношений или невмешательство государства в деятельность хозяйствующих субъектов.
Для европейского или американского бизнесмена свобода предпринимательства или частная собственность — основополагающие ценности. С его точки зрения, государство не имеет права вмешиваться в его деятельность: национализировать его активы, определять цены, указывать, что, где и в каком количестве он должен производить или продавать. Случаи, когда это все же происходит, несмотря на их распространенность, воспринимаются им как временные исключения, вызванные чрезвычайными обстоятельствами: войной, стихийным бедствием или какой-либо иной катастрофой. В норме же любые ограничения и обязательства перед государством или обществом, которые он готов на себя принять, принципиально ничем не отличаются от любых других деловых договоренностей: они должны быть добровольными, взаимными, четко определенными и выгодными для обеих сторон. Поэтому в качестве синонима понятию «рыночная экономика» в литературе иногда используется термин «договорная»: это такая производственная модель, в которой любые отношения строятся на основе формализованного, открытого и добровольного соглашения.
В рамках этой модели сила экономического агента прямо пропорциональна числу его связей с другими агентами. Соответственно, для западного предпринимателя становится приоритетом их максимизация: чем больше других участников рынка он знает и чем больше «коллег» знает его, тем выше его шансы найти выгодных поставщиков, получить заказы от клиентов и т. д. При этом в большинстве случаев у него нет выраженной необходимости выстраивать с кем-либо глубокие или «особые» отношения — в том числе с государственными структурами, политическими партиями или общественными организациями. В первую очередь потому, что любые выгоды, которые это может ему принести, вторичны по отношению к тем, что приносит его основной нетворк — широкая сеть контактов.
В России все иначе.
Становление капитализма в западных странах происходило параллельно с активной колониальной экспансией, что позволило им финансировать свой экономический рост за счет остального мира. Россия же в обеих попытках построить конкурентоспособную рыночную экономику была вынуждена полагаться лишь на собственные ресурсы и экспорт природных богатств. Как следствие, емкость наших рынков по сравнению со странами Запада все еще очень невелика, что усиливает любые неравномерности в распределении капиталов и доходов. На них относительно легко возникают доминирующие игроки, действия которых могут стать дополнительным дестабилизирующим фактором. Сохраняется и структурный перекос в сторону добывающих отраслей, из-за которого российская экономика чувствительна к колебаниям мировых рынков: кризисы и спады здесь случаются чаще и ощущаются острее. Поэтому государство вынуждено вмешиваться намного энергичнее и активнее. При этом «стандартных» механизмов регулирования рынков, таких, например, как ставка рефинансирования ЦБ, принятие новых законов или налоговая политика, для этого, как правило, недостаточно. Чаще всего обстоятельства требуют более быстрой и точной «ручной» настройки, вплоть до вмешательства в деятельность отдельных хозяйствующих субъектов.
В итоге характерный для классической рыночной экономики нетворкинг, ориентированный на максимизацию социальных связей, здесь не дает никаких значимых преимуществ. Гораздо важнее становится качество связей — иными словами, наличие в окружении людей, готовых пойти ради вас на существенные неудобства, не ожидая немедленного возмещения, что в условиях фундаментально более нестабильной экономики становится гораздо более значимым фактором, чем количество контактов.
Не менее важным для отечественного бизнесмена становится и выстраивание связей с государственными структурами, местными и региональными властями, общественными организациями и другими стейкхолдерами. Если для европейца или американца это дополнительный бонус, который может дать ему преимущество перед конкурентами, то для российского — то, без чего ему не выжить.
Наконец, стоит отметить еще одно следствие неустойчивой экономической модели: она неблагоприятна для профессионалов узкого профиля. Преимущество в ней имеют люди, обладающие широким набором полезных компетенций, — за счет их большей гибкости и адаптивности.
В СССР и России в высшем образовании исторически используется иной подход, чем на Западе. Здесь уделяли больше внимания теории, формированию широкого кругозора и воспитанию стремления к самостоятельному постижению окружающего мира. Конкретные навыки люди получали непосредственно на месте работы.
Поэтому нам важно понимать, что мы делаем и почему именно так, в то время как инструкции принято игнорировать — включая те, которые все-таки стоило бы соблюдать. В результате то, что можно прочитать о нетворкинге в заокеанских первоисточниках, с нашей точки зрения носит чрезмерно прикладной характер и имеет бедную теоретическую базу.
10. Теоретическая база
Одна из основополагающих концепций, на которых строится классический нетворкинг, — уже упоминавшееся ранее число Данбара — часто подвергается критике за свою условность. Оппоненты справедливо указывают, что для групп разных возрастов, рода занятий и уровня образования это число сильно различается, что делает его не слишком подходящим инструментом для оценки уровня развитости социальных связей. Очевидно, что на него также влияют и другие факторы, в том числе культурные, поэтому даже такой фундаментальный, основанный на физиологии параметр на поверку оказывается не таким уж универсальным.
Отсюда следует, что принципы нетворкинга для разных социальных и культурных групп также будут различаться — как и оптимальная в этом случае теоретическая база. Именно здесь находится граница применимости классической теории. Для работы в России требуется другая — своя собственная.
За точку отсчета формирования отечественной теории нетворкинга следует принять начало 1990-х, когда в Россию пришла рыночная экономика западного типа. Однако на тот момент на постсоветском пространстве серьезных исследований на эту тему никто не проводил: для этого еще не существовало ни методологического аппарата, ни сложившейся практики российского бизнеса, ни хотя бы достоверных статистических данных. Скудные знания о построении деловых связей у
