Уильям Боннер - Судный день американских финансов: мягкая депрессия XXI в.
В нью-йоркской квартире Айн Рэнд собирался Коллектив, живший интеллектуальной болтовней. Кодекс поведения этой группы, ставившей свободу превыше всего, был довольно любопытен: каждого, позволившего себе не согласиться с Рэнд, немедленно изгоняли. Экономист Мюррей Ротбард, например, был объявлен персона нон-грата после того, как разошелся с Рэнд по вопросу о роли государства. Анархист Рот-бард считал государство вовсе ненужным. Рэнд верила, что правительство должно заниматься только вопросами обороны, правосудия и охраны порядка. Впоследствии была изгнана Эдит Эфрон после того, как Рэнд случайно услышала ее критическое высказывание о себе.
Неудивительно, что как только Коллектив избавился от еретиков и неверующих, в нем остались только повторявшие одно и то же свободомыслящие. А почему бы нет? Они верили, что находятся в обществе «самой рациональной из когда-либо живших женщин». Эти протолибертарианцы ставили выше всего чистый разум; по крайней мере, так они воображали. Как могли они противостоять своей напитанной разумом богине?
Таким был пьянящий мир либертарианства в духе Айн Рэнд, когда в 1950-х в Коллектив влился Алан Гринспен. Вскоре он стал, по словам Эфрон, «любимцем» Рэнд68. Наблюдатели говорили, что между Аланом и Айн возникли особые отношения. В небольшой группе поклонников свободы Алану позволяли больше свободы, чем большинству других.
Свободные от оков обычаев и традиций члены Коллектива могли иметь любые идеи, сколь угодно абсурдные. Рэнд, к примеру, ненавидела растительность на лице и не доверяла курящим. Низкорослая еврейка из России, она обожала высоких блондинов как воплощение образа героев; они были такими мужчинами, какими «могут и должны быть» все мужчины. За одного из таких, Фрэнка О'Коннора, она вышла замуж, встретив его на киностудии через неделю после ее приезда в Голливуд. Другой, Натаниел Бранден, бывший на 25 лет младше нее, стал - с ведома и согласия Фрэнка - ее любовником. В мире разумного эгоизма люди могли убедить себя почти в чем угодно, даже в приемлемости прелюбодеяния. Но напряжение от необходимости так интенсивно думать, подорвало психику многих из них, включая О'Коннора, да и жену Брандена.
Почему Бранден не должен спать с женщиной, которая ему нравится? Ведь Рэнд уже написала апологию «Добродетель эгоизма» (VirtueofSelfishness).
«Человек - животное рациональное», - сказала она. Это означает, что он, в отличие от кролика или козла, способен рассуждать. Рационально мыслящий человек способен понять, что принесет ему счастье, и подчинить свои причуды голосу разума, верила Рэнд. Это заставило многих читателей задаваться вопросом, встретила ли она такого человека хоть однажды.
Но разум не гарантирует от абсурда. Даже самые толковые люди легко становятся жертвой иллюзий и охотно сбиваются с пути. В погоне за собственным счастьем они равно способны покупать акции высокотехнологичных компаний по цене, в 200 раз превышающей прибыль на акцию, либо присоединяться к зловещим кампаниям по радикальному улучшению этого мира.
Последователи идеи «разумного эгоизма» были способны ввязаться почти в любую вредную затею, не утруждая себя мыслями о нравственной стороне дела.
В 1970-х Алан Гринспен нашел то, что ему было нужно. Он оставил карьеру джазового музыканта в группе Генри Джерома и занялся, по примеру отца, экономическим прогнозированием. Сколь бы хороши ни были его прогнозы, но его способность обхаживать высокопоставленных людей оказалась, видимо, лучше. 4 сентября 1974 г. атеист Гринспен положил руку на Талмуд. После чего либертарианец Гринспен присягнул служить правительству США в качестве председателя Экономического совета при президенте. На церемонии присутствовали Айн Рэнд и Роза Гринспен, мать Алана. Обе им гордились.
Не считает ли она, спросил репортер у Рэнд, что Гринспен переметнулся во вражеский стан?
«Алан мой ученик, - ответила она. - Он - мой человек в Вашингтоне»69.
Кто-то поинтересовался, станет ли ее человек менять Вашингтон в соответствии с ее идеалами свободного рынка? Самая рациональная из живших когда-либо женщин допустила, что на это потребуется время.
В ходе официального утверждения Гринспен не скрывал своих убеждений, откровенно высказав то, во что верит. Как либертарианец он считает, что государство должно заниматься только самыми насущными задачами. Как консервативный экономист он также полагает, что дефицит государственного бюджета на 80 - 90% отвечает за текущую инфляцию.
Он также высказал свое отношение к золоту.
Золото и экономическая свобода
«Почти истерическое неприятие золотого стандарта является тем пунктом, который объединяет государственников всех мастей», - писал он. Выражая свои идеи в информационном бюллетене Objectivist, издании, основанном Рэнд, будущий самый знаменитый руководитель центрального банка всех времен продолжил: «Они явно чувствуют (возможно, даже более тонко и отчетливо, чем самые убежденные защитники Iaissez faire - политики невмешательства государства), что золото и экономическая свобода неразделимы, что золотой стандарт является инструментом политики невмешательства и что каждое из этих понятий подразумевает другое»70.
В 1960-х годах любимой темой Гринспена была тема, вынесенная с заголовок одной из его самых известных статей - «Золото и экономическая свобода»:
Деньги - это общий знаменатель всех экономических операций. Именно этот товар выступает в роли средства обмена и является универсально приемлемым для всех участников рыночной экономики в качестве оплаты за их товары или услуги, ввиду чего может использоваться как стандарт рыночной ценности и как средство сохранения ценности, т.е. как средство накопления.
Наличие подобного товара является предварительным условием существования экономики, основанной на разделении труда. Если бы люди не располагали неким товаром с объективной ценностью, который был бы столь же общепризнан в качестве денег, им пришлось бы заниматься примитивным натуральным обменом (бартером) или вести натуральное хозяйство на самодостаточных фермах, т.е. отказаться от неоценимых преимуществ специализации. Если бы у людей не было средства сохранения ценности, т.е. сбережения, то невозможными оказались бы ни долгосрочное планирование, ни обмен 71 .
Потом, после подробного рассказа о том, как работают деньги, Гринспен дает объективистам вывод, который тем хочется услышать:
При отсутствии золотого стандарта отсутствуют и способы защиты сбережений от конфискации путем инфляции. Отсутствует безопасное средство сохранения ценности. Если бы оно существовало, государству пришлось бы объявить владение им незаконным, как это произошло с золотом. Если каждый, к примеру, решит конвертировать все свои банковские вклады в серебро, медь или любой иной товар, после чего откажется в качестве оплаты за товары принимать чеки, то банковские вклады утратят свою покупательную способность, а созданный государством банковский кредит потеряет всякую ценность в качестве требований на товары. Финансовая политика государства благосостояния требует, чтобы у владельцев богатства отсутствовали какие бы то ни было способы защитить себя.
В этом и состоит главная подоплека всех атак на золото со стороны сторонников государства благосостояния. Дефицитное финансирование государственных расходов - это лишь способ конфискации богатства. Золото является препятствием для этого бесчестного процесса. Оно стоит на защите прав собственности. Тот, кто это осознает, сможет без особого труда понять причины резкой неприязни «государственников» по отношению к золотому стандарту 72 .
Политики, оценивавшие пригодность Гринспена к занятию предложенной должности, встревожились, услышав о его приверженности золотому стандарту. «Без согласия не бывает успеха», - любят говорить в Вашингтоне. У них возникло опасение, что Гринспен может оказаться идеологически негибким, неспособным подняться над выстроенным Рэнд черно-белым миром.
«Меня очень сильно беспокоит тот факт, что вы сторонник свободного предпринимательства и не верите в антитрестовское регулирование, не верите в защиту потребителей, не верите в прогрессивную шкалу подоходного налога, - высказался сенатор Проксмайер. - Последний еще как-то совместим с позицией laissez-faire, но вы, кажется, противник многих социальных программ, которые нам удалось реализовать».
Проксмайер мог не беспокоиться. Алан Гринспен был готов сменить декорации.
Искушение Алана
Это был смутный период в экономической истории США. Алан Гринспен занял пост примерно через 60 дней после того, как в результате Уотергейтского скандала Никсона на посту президента сменил Джеральд Форд, и курсы акций стояли на самом низком уровне со времени Великой депрессии. Индекс Dowнаходился на отметке 770, а к началу октября опустился ниже 600. В выпуске Barron'sот 7 октября 1974 г. был приведен перечень прибыльных американских компаний, курс акций которых меньше чем в 3 раза превышал прибыль на акцию. «Средний курс этих акций примерно равен 15 долл., - объяснялось в статье, - тогда как средняя за 1974 г. прибыль на акцию составила почти 6,60 долл., т.е. коэффициент Р/Е примерно равен 2/3».
