Джозеф Стиглиц - Великое разделение. Неравенство в обществе, или Что делать оставшимся 99% населения?

Последние недели мы наблюдаем, как миллионы людей выходят на улицы, чтобы высказать протест против политических, экономических и социальных условий, которые создают для них деспотичные общества, в которых они живут. Правительства в Египте и Тунисе были свергнуты. Протесты вспыхнули в Ливии, Йемене и Бахрейне. Правящие семьи в других уголках региона вынуждены нервничать в своих пентхаусах с кондиционерами: не будут ли они следующими в очереди? И у них есть все основания для беспокойства. В этих обществах мизерная, меньше одного процента, часть населения владеет львиной долей всех богатств, могущество определяется размером благосостояния, коррупция того или иного сорта является нормой и образом жизни, а богатейшие зачастую активно препятствуют всякой политике, которая могла бы улучшить положение населения в целом.

Пока мы созерцаем протесты на улицах других государств, стоит задать себе один вопрос: как скоро подобное начнет происходить в Америке? В ключевых аспектах наша страна стала сильно похожей на эти далекие, проблемные регионы.

Алексис де Токвиль когда-то писал о том, что он видит гениальную уникальность американского общества в его способности преследовать «личный интерес, понимаемый должным образом». Три последних слова являются здесь ключевыми. Каждый человек преследует личные интересы в узком смысле: «Я хочу получить прямо сейчас то, что мне нужно!» Но личный интерес, «понимаемый должным образом» – это кое-что совсем иное. В этой формулировке речь идет о способности осознать, что уважение и принятие во внимание личных интересов других людей (иными словами, всеобщее благосостояние), – обязательное условие для достижения собственного благополучия. Токвиль не видит ничего почетного или идеалистичного в таком подходе, наоборот, он рассматривает его как отличительную черту американского прагматизма. Сообразительные американцы быстро поняли главное: заботиться о ближнем полезно не только для души, но и для бизнеса.

У представителей Одного процента лучшие дома и есть доступ к лучшему образованию, лучшим врачам и возможность вести наилучший образ жизни, но есть одна вещь, которую нельзя купить ни за какие деньги: понимание того, что их жизнь тесным образом связана с тем, как живут остальные 99 процентов. В истории есть немало доказательств того, что в конечном счете Один процент приходит к этому пониманию. Но зачастую слишком поздно.

Проблема Одного процента

[47]

Начнем с того, что сформулируем основную предпосылку: неравенство в Америке усугубляется на протяжении не одного десятилетия. Мы все это прекрасно осознаем. Безусловно, среди сторонников правой идеологии есть и те, кто отказывается признавать этот факт, но серьезные аналитики политического толка уже принимают неравенство как само собой разумеющееся явление. Я не стану приводить здесь все доказательства, разве что отмечу, что разрыв между одним процентом и остальными 99 процентами огромен, если оценивать его в терминах ежегодного дохода, и еще более огромен, если оценивать его в категориях благосостояния, под которым, по сути, подразумевается накопленный капитал и другие активы. Возьмем в качестве примера семью Уолтон: шесть наследников империи Walmart владеют благосостоянием, общая сумма которого составляет около $90 миллиардов, что равнозначно совокупному благосостоянию нижних 30 процентов американского общества. (У многих представителей низов собственный капитал нулевой или отрицательный, что связано прежде всего с проблемами на рынке жилья.) Уоррен Баффет дал очень точное определение происходящему, когда сказал: «Последние двадцать лет велась межклассовая война, и, надо признать, мой класс в ней победил».

Сам факт усугубляющегося неравенства не вызывает многочисленных дискуссий. Обсуждается преимущественно его значение для общества. Со стороны правых можно услышать заверения, будто неравенство – не такой уж и отрицательный феномен, и если самые богатые получают выгоду, то ее же получают и все остальные. Это ошибочное утверждение. В то время как богатые еще больше богатеют, большинство американцев (причем не все из них относятся к нижней группе общества) не в состоянии поддерживать свой привычный уровень жизни, не говоря о том, чтобы его улучшить. Среднестатистический человек мужского пола, трудящийся на постоянной работе, сегодня имеет ровно такой же доход, что и примерно тридцать лет назад.

В то же время с позиции левых растущее неравенство наводит на рассуждения о банальной справедливости: с какой стати такое небольшое количество людей должно иметь так много, хотя огромное число людей имеют крайне мало? Нетрудно догадаться, что в эпоху, когда всем правит рынок и когда даже справедливость может быть предметом купли-продажи, подобный аргумент многими сразу же отвергается как неуместное проявление эмоций.

Однако эмоции в сторону. Есть серьезные причины для того, чтобы представители плутократии все-таки озаботились проблемой неравенства, даже если они думают исключительно о себе. Богатые существует не в безвоздушном пространстве. Для того чтобы поддерживать свое положение, им необходимо функционирующее общество. Общества с высоким уровнем неравенства функционируют неэффективно, и их экономика не отличается ни стабильностью, ни надежностью. Примеры из истории и современности позволяют сделать точные прогнозы: настанет момент, когда неравенство обернется экономической несостоятельностью всего общества, и если это действительно случится, даже богатым придется заплатить высокую цену.

Позвольте мне привести несколько аргументов в защиту моего утверждения.

Когда в руках одной заинтересованной в чем-либо группы людей сосредотачивается слишком высокая концентрация власти, она успешно продвигает ту политику, которая будет выгодна ей в краткосрочной перспективе, нежели обществу в долгосрочной. Именно это и происходит в Америке, когда речь заходит о налоговом законодательстве, политике в сфере регулирования и государственных инвестициях. Последствия такого однобокого увеличения в доходах и благосостоянии становятся видны, только когда дело доходит до расходов обычных домохозяйств, на которых держится экономика Америки. Поэтому не случайно в те периоды, когда у большей части американского общества выросли доходы (а это совпало с периодом сокращения неравенства, отчасти благодаря прогрессивному налогообложению), американская экономика развивалась гораздо быстрее. Также не случайно и то, что сегодняшней рецессии, как и Великой депрессии в свое время, предшествовало обострение проблемы неравенства. Когда слишком большое количество денег сосредотачивается в руках представителей верхушки, расходы средней американской семьи неминуемо сокращаются или сократятся в отсутствие какой-то искусственной поддержки. Перемещение денег снизу вверх, в пользу богатейших, сокращает совокупное потребление, поскольку люди с высоким уровнем дохода тратят меньшую долю своих доходов в сравнении с людьми с низким уровнем дохода.