Андрей Аникин - Юность науки
Возмущение Франклина вовсе не относилось к капиталистам. Он был сыном своего времени, когда полное развитие буржуазных отношений было еще впереди. Его нападки на паразитов и нахлебников не мешали ему считать процент на капитал законнейшим доходом, вознаграждающим бережливость. Таким же образом он рассматривал земельную ренту, ища количественные зависимости между размерами ренты с земли и процента на капитал. Он полагал лишь, что есть некая «справедливая» норма процента. Такой справедливой, или «естественной», нормой Франклин считал 4% годовых.
По его мнению, эта ставка примиряет интересы кредиторов и должников, способствует классовому миру.
Наемный труд ни в коей мере не представлялся Франклину эксплуатацией рабочего капиталистом. Он не ощущал социальной противоположности между ними, потому что пролетарий виделся ему лишь патриархальным батраком или подмастерьем, рядом с которым работает в поте лица сам хозяин фермы или мастерской.
При жизни Франклин был известен во всем мире не только как «укротитель молнии» и представитель восставших колоний, но и как автор и издатель «Альманаха бедного Ричарда». С 1733 по 1757 г. он издавал в Филадельфии под псевдонимом Ричард Саундерс своего рода ежегодный календарь, который наряду с астрономическими и иными сведениями содержал разные притчи и изречения морального характера. Все это Франклин отчасти сочинял сам, отчасти черпал из фольклора и сочинений старых авторов.
Последнему выпуску альманаха в 1757 г. Франклин дал предисловие, в котором собраны в сжатом виде изречения «бедного Ричарда». Многие из них стали пословицами. Это небольшое сочинение под заглавием «Путь к изобилию», жанр которого трудно определить, получило в XVIII в. широчайшую популярность в Америке и Англии и было переведено на многие иностранные языки, включая русский.
Афоризмы «бедного Ричарда» — это концентрат мудрости небогатого простолюдина, который хочет «выбиться в люди». Трудолюбие, бережливость и предусмотрительность — вот три кита благополучия и успеха: «Бог помогает тем, кто сам себе помогает», «Кот в перчатках не поймает мышь», «Если хочешь быть богат, то думай о том, чтобы сохранить, так же как и о том, чтобы добыть», «Маленькая экономия создает большой капитал».
Вот образчики. Столь удивительную форму экономического сочинения, пожалуй, больше не встретишь. И все же это экономический трактат! Это упрощенные, слитые с фольклором, с вековой мудростью заповеди политической экономии эпохи становления буржуазии как класса. «Накопляйте, накопляйте! В этом Моисей и пророки! «Трудолюбие доставляет тот материал, который накопляется бережливостью»[83]. Итак, сберегайте, сберегайте, т. е. превращайте возможно большую часть прибавочной стоимости, или прибавочного продукта, обратно в капитал!»[84].
Впрочем, свои идеи об экономической важности накопления Франклин выражал и в несколько более строгой форме. В статьях последнего периода жизни, отходя от своего почти врожденного пуританского догматизма, он писал, что в связи с необходимостью накопления можно морально оправдать и роскошь: «Разве надежда получить когда-нибудь возможность обладать роскошью не является самым большим побудителем к труду и усердию?» Некоторые мысли Франклина о «пользе» роскоши напоминают Мандевиля.
Вопросы экономической политики занимали Франклина на протяжении всей жизни. Прагматик и реалист, он нередко решал их по-разному, в зависимости от конкретной ситуации и даже политических нужд момента. При этом оставались неизменными лишь его коренные буржуазно-демократические принципы.
В 1760 г. Франклин опубликовал памфлет «Интересы Великобритании», в котором доказывал, в частности, ненужность и даже общественный вред развития мануфактур в американских колониях. Он писал, что подлинно благотворной человеческой деятельностью является лишь земледелие, а в Америке для его развития — неограниченные возможности. В этом видят обычно влияние физиократии, с которой он в это время познакомился в Европе. Очевидно, такое мнение имеет основание. Но вместе с тем, как доказывают специалисты-историки, Франклин «лукавил» в этом памфлете, стремясь успокоить опасения английского правительства и подтолкнуть его на присоединение отвоеванной у французов Канады к остальным американским провинциям[85].
Франклину, несомненно, не были чужды меркантилистские взгляды, что вполне закономерно. В других своих работах он, не смущаясь противоречиями, доказывал необходимость развития промышленности в Америке и давал для этого меркантилистские рецепты: ввозные пошлины, изобилие денег в хозяйстве, активную покровительственную деятельность государства, насаждение новых колоний и т. п.
Но это не был узкий, провинциальный, близорукий меркантилизм, характерный для многочисленных его соотечественников в XVIII и XIX вв. Мысля категориями мирового рынка, он полагал, что международная специализация производства и свободная торговля не помешают развитию промышленности в Америке и в то же время будут выгодны всем торгующим нациям. Упомянутый американский автор дает этим взглядам Франклина парадоксальное название «фритредерского меркантилизма», отмечая специфически американскую природу доктрины[86]. Надо, однако, сказать, что взгляды англичан Юма и Смита были не так уж далеки от нее, хотя вопрос о промышленном развитии американских колоний не был для них столь близок, как для Франклина. Выступая за свободу торговли, они не подходили к этому лозунгу догматически и руководствовались здравым смыслом.
Этот специфический здравый смысл, который, так чувствуется в «Богатстве народов», больше всего, пожалуй, роднит Франклина с великим шотландцем. Франклин был на 17 лет старше Смита и, несомненно, оказал на него при личном общении известное влияние. В американской литературе существует легенда, в которой Франклин выступает своего рода наставником и редактором Смита, работавшего в 1773 — 1775 гг. в Лондоне над завершением своей книги. После их смерти (оба умерли в одном и том же, 1790 г.) младший друг Франклина, врач и политик Джордж Логэн, рассказывал своим родным, от которых это и стало известно, следующие подробности, слышанные им от Франклина: «Знаменитый Адам Смит, когда он писал «Богатство народов», имел обыкновение приносить главу за главой по мере того, как он их сочинял, ему (Франклину.— А. А.), доктору Прайсу и другим literati. Он терпеливо выслушивал их замечания и извлекал пользу из обсуждения и критики, так что иной раз брался переписывать заново целые главы и даже полностью менял свою точку зрения»[87].
Трудно сказать, что в этом любопытном сообщении правда, а что вымысел. Слова Франклина могли быть в передаче семьи Логэнов искажены, его роль в завершении труда преувеличена. Если 6 их общение было столь тесным и постоянным, осталось бы больше доказательств. Во всяком случае, в переписке Франклина, который в отличие от анекдотически лаконичного Смита был автором нескольких тысяч писем, никаких указаний на это не имеется. Вместе с тем известная близость Смита к Франклину как в вопросах экономической теории, так и в вопросах политики несомненна.
С точки зрения современных научных стандартов не так просто определить вклад Франклина в развитие экономической науки, как таковой. Он не создал крупных книг и не разработал детально ни одного специального вопроса. Однако к большим мыслителям нельзя подходить с заранее скроенной меркой, а к мыслителям довольно отдаленного прошлого — в особенности. Экономические идеи Франклина порой неразделимо сливаются с его социально-политическими и философскими взглядами, с его практической деятельностью. Но из всего сказанного ясно, что без Франклина трудно представить себе путь развития экономической мысли в Америке.
Американская политическая экономия после Франклина
До войны за независимость 1775 —1783 гг. американская экономическая мысль почти не выходила за пределы главного больного вопроса — отношений между колониями и метрополией. Это в значительной мере характерно и для Франклина.
Создание независимого государства, 200-летие которого американцы отмечают в июле 1976 г., открыло новые горизонты развития общественной мысли. Тем не менее американская политическая экономия в конце XVIII и в первой половине XIX в. была провинциальной и жила в большой мере идеями, ввозимыми из Англии и Франции. Однако в Америке, где «полнокровные» буржуазные производственные отношения сложились примерно на столетие позже, чем в самых передовых странах Западной Европы, не было настоящей почвы для классической политической экономии, для школы Смита — Рикардо.
Это проявилось в критическом отношении и к теории и к методу английских классиков, для которых были характерны беспристрастный классовый анализ и строгость абстракций. Основной принцип экономической политики, выдвинутый классической школой,— свобода торговли, минимум государственного вмешательства — тоже был неприемлем для большей части буржуазии заокеанского государства. Тон в основном задавали протекционисты, призывавшие к защите промышленности с помощью высоких таможенных пошлин.
