Пол Кругман - Выход из кризиса есть!
Будем надеяться, я ошибаюсь.
Мой блог, 6 января 2009 года
Барак Обама принял присягу президента Соединенных Штатов Америки 20 января 2009 года. В своей инаугурационной речи он признал, что экономика находится в тяжелом положении, но пообещал быстро предпринять смелые действия, способные положить конец кризису. И действительно, долго ждать не пришлось – уже к лету 2009 года снижение темпов производства замедлилось.
Однако действия главы государства трудно назвать смелыми. Краеугольный камень экономической стратегии Обамы, закон о восстановлении экономики и реинвестировании, стал самой масштабной в истории США программой по созданию новых рабочих мест, но, к сожалению, не адекватной поставленной задаче. И понятно это было сразу. В январе 2009 года, когда стали проявляться наброски плана, озабоченные экономисты, не связанные с Белым домом, открыто выражали беспокойство по поводу возможных финансовых и политических последствий предлагаемых полумер. Сейчас нам известно, что эти сомнения разделяли и некоторые экономисты, сотрудничающие с Обамой, включая главу экономического совета при президенте Кристину Ромер.
Будем справедливы к главе государства – провал Барака Обамы не единственный. Другие главы развитых стран тоже просчитались. Правительства и центральные банки стали проводить политику дешевых денег и помощи коммерческим банкам, чтобы предотвратить полный развал финансовой системы, случившийся в начале 30-х годов прошлого столетия и повлекший за собой трехлетний кредитный кризис, который стал главной причиной Великой депрессии. (Похожий кредитный кризис наблюдался и в 20082009 годах, но он был не таким продолжительным – с сентября 2008 до конца весны 2009 года.) Такие действия государства не смогли предотвратить стремительный и непрерывный рост уровня безработицы, а когда первый блок ответных мер не дал ожидаемого эффекта, правительства развитых стран не только не признали неудачу, но и сделали ее флагом того, что для создания рабочих мест больше ничего не может и не должно осуществляться.
Итак, предпринятые действия результата не дали. Почему?
С одной стороны, политики, имеющие более или менее правильные представления о потребностях экономики, в том числе президент Обама, проявили нерешительность, не были готовы сначала признать, насколько серьезные меры требуются, а впоследствии согласиться, что все, сделанное ими в первом раунде, было неадекватным. С другой стороны, люди, чьи представления были ошибочными (консервативные политики и «пресноводные» экономисты), не ведали сомнений и яростно отстаивали свои взгляды. Даже зимой 2008/09, когда от них ожидали хотя бы признания вероятности ошибки, они упорно отвергали все, что противоречило их идеологии. Тем, кто был прав, не хватало энергии, тогда как заблуждавшихся переполняла страсть.
При описании последующих за всем этим событий я сосредоточусь на опыте США, лишь несколько раз обращаясь к тому, что происходило за океаном. Почему? Отчасти потому, что американская история мне лучше известна и – честно говоря – больше меня волнует, а отчасти потому, что особенности европейских процессов, которые обусловлены общей валютой, требуют отдельного анализа.
Итак, давайте посмотрим, как развивался кризис, а затем перейдем к тем судьбоносным месяцам конца 2008 и начала 2009 года, когда стал очевиден катастрофический крах проводимой политики.
Начало кризиса
Момент Мински в Америке был не совсем моментом, а процессом, тянувшимся больше двух лет, причем ближе к концу скорость его резко возросла. Во-первых, готов был лопнуть огромный мыльный пузырь на рынке недвижимости времен президентства Буша-младшего. Постепенно потери на финансовых инструментах, обеспеченных ипотекой, начали сказываться на финансовых же институтах. Затем ситуация достигла критической точки, и крах «Lehman Brothers» стал началом общего обвала теневой банковской системы. В это время нужно было предпринимать смелые, решительные действия, а не просто тушить пожар, но их не последовало.
К лету 2005 года цены на дома в «песчаных» штатах – Флориде, Аризоне, Неваде и Калифорнии – поднялись по сравнению с началом десятилетия на 150 %. В других штатах рост цен был меньше, но по всей стране явно наблюдался бум на рынке недвижимости со всеми признаками классического мыльного пузыря – верой, что цены никогда не упадут, наплывом покупателей, стремившихся успеть до очередного повышения цен, многочисленными спекуляциями. На телевидении появилось даже реалити-шоу под названием «Отремонтируй и продай» («Flip This House»). Однако пузырь есть пузырь. В большинстве городов цены еще росли, но продажа дома происходила гораздо медленнее, чем раньше.
Согласно индексу Кейса-Шиллера [29] , общенациональный пик цен на жилье пришелся на весну 2006-го. В последующие годы широко распространенное убеждение, что стоимость домов никогда не снизится, было решительно опровергнуто. Самое сильное снижение цен отмечалось в городах, где во время ажиотажа на рынке недвижимости рост был наибольшим: около 50 % в Майами, почти 50 % в Лас-Вегасе.
Немного удивляет тот факт, что лопнувший мыльный пузырь на рынке недвижимости не привел к немедленной рецессии. Темпы возведения новых домов резко сократились, но какое-то время спад в строительной отрасли компенсировался ростом экспорта – результат слабого доллара, который делал продукцию США конкурентной, снижая затраты. Впрочем, к лету 2007 года трудности на рынке жилья вылились в неприятности для банков, которые стали нести серьезные потери на обеспеченных закладными ценных бумагах – финансовых инструментах, созданных на основе платежных требований из пула закладных, причем часть требований относилась к преимущественным, то есть обладала приоритетным правом на поступающие деньги.
Эти преимущественные требования считались наименее рискованными. И действительно, какова вероятность, что очень многие люди одновременно не смогут выплачивать ипотеку? На самом деле довольно большая – в ситуации, когда дома стоили на 30, 40, 50 % меньше, чем уплатили за них заемщики. Таким образом, большой объем надежных активов, которым агентствами «Standard & Poor’s» или «Moody’s» был присвоен рейтинг AAA, превратился в «токсичный мусор», стоивший во много раз меньше номинала. Часть этого «мусора» сбыли доверчивым покупателям, например фонду пенсионного обеспечения учителей во Флориде, но большая часть осталась в финансовой системе, купленная банками, прозрачными и теневыми. А поскольку уровень левериджа у тех и у других был очень высоким, даже небольшие потери поставили под вопрос выживание многих финансовых институтов.
