Краткая история экономики. 77 главных идей о богатстве и бедности от Платона до Пикетти - Найл Киштайн
Подумайте об ошеломляющем количестве экономических решений, которые выносятся каждый день в самой маленькой стране. Продаются тысячи товаров, принимаются заключения об уровне зарплат на разных должностях, учреждается один бизнес, другой закрывается.
Все просто только на необитаемом острове Робинзона Крузо. Он знает, нравится ему больше рыба или свинина; хочет он провести день за установкой рыболовецких сетей или заострением охотничьих копий.
Когда появляется другой человек, Пятница, нужно учитывать и его желания, поэтому все усложняется. В стране с миллионным населением эта проблема приобретает небывалый размах.
При капитализме желания людей организуются с помощью цен. Если внезапно многие захотят часы с кукушкой, их стоимость взлетит. Это побуждает часовщиков увеличивать объем производства, и со временем изготовители мебели, привлеченные высокой ценой, начинают делать часы. Стоимость товара снижается. Нужда потребителей в часах лучше удовлетворяется. Рынки также максимально эффективно используют сырье. Покупая дерево, часовщики оставляют других потенциальных пользователей, например, производителей кресел, без необходимого материала. Все потому, что часовщики могут заработать больше денег на дереве, поэтому они готовы заплатить за него больше. Следовательно, цены распределяют ресурсы по самым прибыльным областям использования.
При централизованном планировании за все это отвечает правительство. В Советском Союзе многие решения принимал один человек наверху – Иосиф Сталин. Он все время находился на собраниях, отдавая приказы. Многие из них касались вещей, с которыми приходится иметь дело большинству лидеров. Например, решения о создании новых министерств и подписания договоров с иностранными державами. Поскольку Сталин был беспощадным диктатором, его приказы часто касались расстрела людей, которые были чем-то ему неугодны. Однако его также просили принимать решения о мелких деталях экономики: сколько полос движения должно быть на новом мосту, в каких регионах Москвы следует выращивать овощи. На собраниях Сталина с подчиненными обсуждались сотни вопросов. Неудивительно, что порой он не выдерживал давления, крича на чиновников: «Вы забросали меня документами по грудь!»
Впрочем, проблема, которую видел Мизес, была сложнее, чем избыток информации. В рыночной экономике цены сигнализируют о том, где лучше всего использовать, к примеру, дерево. Без них невозможно верно решить, как применять дерево или сколько сделать пар обуви. Также нельзя справедливо определить, сколько люди должны платить за хлеб или мыло. Причина – отсутствие мерила. И когда правительство придумывает собственные цены, они ничем не подтверждаются. Часто устанавливали такую низкую стоимость хлеба и мыла, что люди хотели купить с запасом, намного больше, чем производилось. Поэтому снаружи магазинов образовывались длинные очереди. Итак, по словам Мизеса, приказы Сталина о ценах и производстве были всего лишь «блужданием в потемках». Мизес говорил, что «социализм – это уничтожение рациональной экономики». Корень проблем Советского Союза был в том, что сама система социализма была иррациональной.
Статья Мизеса вызвала горячие споры о том, что лучше: капитализм или коммунизм. Появилось мнение, что если второй нелогичен, то первый лучше. Учитывая, что к 1950-м годам коммунизм распространился на треть населения мира, вопрос был максимально актуальным. Несмотря на проблемы, Советский Союз делал большие успехи. Появлялись новые города, страна стремительно наращивала промышленность. Многие мыслители, включая экономистов, с симпатией относились к цели коммунизма: равному обществу без эксплуатации рабочих. Они думали, что коммунизм – улучшенная версия капитализма, и что превосходство экономики Советского Союза над американской – это только вопрос времени.
Для обоснования такого мнения они говорили, что экономики были настолько сложными, что было бы неблагоразумно всю ответственность за их успешность возлагать только на рынок. Одним из сторонников коммунизма был польский экономист Оскар Ланге (1904–1965 гг.), который после Второй мировой войны стал первым послом коммунистической Польши в Вашингтоне. Другим был Абба Лернер (1903–1982 гг.), еврейский иммигрант, переехавший из Восточной Европы в Великобританию. Будучи подростком, он работал портным в Ист-Энде, бедном районе Лондона, а затем стал учителем иврита и наборщиком текста. Его печатная мастерская обанкротилась во время «Великой депрессии» 1930-х годов, когда экономики Европы и США пришли в упадок. Чтобы понять, почему его бизнес разорился, он записался на вечерний курс экономики и в итоге завершил обучение, и стал преподавать в Лондонской школе экономики.
Ланге и Лернер были не согласны с Мизесом, что социализм иррационален. Они сходились с мыслителем во мнении, что экономика нуждается в мериле цен. При этом они считали, что централизованные составители производственных планов (плановики) смогут создать свои критерии стоимости товаров и впоследствии разумно управлять экономикой.
Все, что нужно было сделать плановикам, – решить математическую задачу. Можно представить спрос и предложение как уравнение: когда цена на обувь находится на правильном уровне, запас обуви равняется спросу.
Экономика – это тысячи взаимодействующих рынков. В XIX веке французский экономист Леон Вальрас изучал их все вместе и соотносил это целое с каждым рынком в уравнении, которое показывало, когда они находятся в равновесии. Вальрас и его последователи продемонстрировали, как рынки сообща достигают баланса (мы узнаем об этом в главе 25). Более того, они выявили условия рынка, приводящие к наиболее эффективному использованию ресурсов экономики.
Ланге и Лернер говорили: «Почему бы просто не найти корень уравнения Вальраса?» Найденное ими решение обеспечило бы централизованных плановиков ценами, необходимыми для рационального использования ресурсов. В итоге при таком социалистическом строе были бы обоснованные, но не продиктованные рынками цены. Государственные плановики смогли бы улучшить рынки. У них появилась бы возможность рассчитать оптимальную стоимость товаров, а затем повсеместно регулировать ее, чтобы сделать экономику более честной, чем при капитализме.
Мизес считал, что это невозможно. Как и в игре «Монополия», цены, определяемые чиновниками, удобно сидящими в креслах, всегда будут совершенно нереалистичными. Стоимость с реальным значением возникает благодаря действиям бизнесменов, пытающихся извлечь прибыль, а не экономистов, занимающихся уравнениями. «Следовательно, – сказал Мизес, – капитализм является единственной рациональной экономической системой».
17
Сорим деньгами
На маленькой ферме в Висконсине вырос мальчик, который стал одним из самых оригинальных экономических мыслителей Америки. В отличие от Маркса, Торстейн Веблен (1857–1929 гг.) не собирал группы революционеров. Но, как и Маркс, он был аутсайдером, критическим наблюдателем быстроменяющегося общества, в котором он жил и при этом не являлся его частью. Маркс, немец еврейского происхождения, следил из викторианского Лондона за прогрессом
