Джозеф Стиглиц - Великое разделение. Неравенство в обществе, или Что делать оставшимся 99% населения?

Еще важнее значимость голоса, т. е. возможность влиять на политический процесс либо через картину голосования, либо непосредственно воздействуя на политиков. Если у состоятельных людей есть возможность воздействовать (что является более мягким и, пожалуй, менее точным синонимом слова «покупать») с помощью своих денег на прессу или политиков, их голос будет звучать гораздо более отчетливо. И в этом случае практически неизбежна ситуация, в которой у богатых людей окажется больше влияния, чем у всех остальных. Масштабы такого преимущества определяются правилами игры. Именно поэтому настолько возмутительным кажется американское законодательство и система регулирования в отношении лоббирования, финансирования избирательных кампаний и практика «вращающихся дверей». Другие западные демократии относятся с большим уважением к понятию политического равенства и смогли побороть подобные формы злоупотреблений. Некоторые пошли еще дальше и стремятся упрочить равенство голоса (например, через государственную поддержку СМИ или предоставление равного доступа кандидатов ко всем медиа). Именно поэтому большинство американцев считает, что решение, вынесенное Верховным судом по делу «Объединенные граждане против Федеральной избирательной комиссии», стало отправной точкой в процессе неуемных вливаний денег в предвыборные кампании со стороны корпораций и нанесло удар по равенству голоса, в результате чего появилась эндемическая, типично американская болезнь – коррупция. Не та коррупция, при которой политики получают в руки туго набитые деньгами конверты, а другого, но не менее возмутительного характера: богатые финансируют предвыборные кампании, чтобы фактически купить выгодную для себя политику, которая еще больше их обогатит.

Эти темы рассматриваются более детально в целом ряде эссе: экономическое неравенство (особенно в тех масштабах, в которых оно существует в Америке) ведет к неравенству политическому (особенно когда сами правила политической игры способствуют этому, как оно и происходит в Америке). Экономическое неравенство в гораздо большей степени обусловлено нашей политикой, нежели непреложными законами экономики. Соответственно, это вопрос выбора, а не данности. И здесь мы наблюдаем замкнутый круг: экономическое неравенство влечет за собой и усугубляет политическое неравенство, которое, в свою очередь, усугубляет экономическое неравенство.

Я утверждаю, что неравенство (опять же по крайней мере в той крайней форме, в которой оно существует в Америке) не на руку даже самому Одному проценту. В статье «Проблема Одного процента» я привожу несколько доводов, почему неравенство вредно для экономики в целом. Если бы представители Одного процента придерживались разумного эгоизма, они бы проявляли обеспокоенность неравенством и стремились принять какие-то меры. В статье «Неравенство не приговор» я рассказываю о том, что это начинает происходить хотя бы в некоторых странах.

Через несколько лет после публикации этих материалов некоторые критики заявили, что неравенство вовсе не так масштабно, как утверждает статистика. Благодаря изменениям в налоговом законодательстве стало невыгодно не платить или уклоняться от налогов. Конечно, если критики правы в своих утверждениях, это означает лишь то, что текущий непомерно высокий уровень неравенства (при котором один процент населения обладает от одной пятой до четверти от общего размера национального дохода) существует в Америке значительно дольше, чем мы предполагали, а также то, что экономические показатели значительно хуже, чем мы думали, поскольку единственный пласт населения в Америке, у которого все хорошо, находится как раз на самой вершине пирамиды. Кажется, эти консервативные критики даже склонны считать, что и представители самой верхушки не ощутили увеличения реального уровня доходов, а прирост в доходах был только на бумаге. Подробное исследование, проведенное Эммануэлем Саезом и его соавторами, рассматривает результат произошедших изменений в налогообложении[42]: даже если последуют дальнейшие изменения в налоговом законодательстве, которые неминуемо приведут к новому витку уклонений от налогов, доля представителей верхушки в структуре распределения доходов продолжит увеличиваться.

Истина в том, что большинство частных ошибок сводится всего к одной системной: к заблуждению, что рынки способны к саморегулированию.

Другие критики настаивали на том, что гораздо важнее неравенство возможностей, нежели неравенство распределения результатов. В одной из глав третьей части книги я затрону тему того, что Америка более не является страной возможностей, как она (и другие) привыкли считать. Во многом американская мечта оказалась мифом. Конечно, некоторые особенно талантливые иммигранты действительно смогли подняться до вершины. Но когда социологи говорят о равенстве возможностей, подразумевается высокая вероятность того, что кто-то из низов способен подняться до вершины. У молодого американца сегодня гораздо меньше шансов взобраться высоко по социальной лестнице, чем у молодого гражданина любой другой развитой страны.

Эссе «Проблема Одного процента» (также впервые опубликованное в Vanity Fair) было, по сути, адресовано представителям этого Одного процента, с целью донести до них мысль о том, что тот уровень неравенства, который существует в Соединенных Штатах, не в их интересах.

В рамках нескольких страниц текста я разбираю основные причины, по которым неравенство отрицательно сказывается на экономических показателях. Это, пожалуй, одна из самых глубоких перемен, произошедших с образом наших мыслей в отношении неравенства за последние десятилетия. Раньше считалось, что, если хотя бы кто-то один выступит против неравенства, цена любого действия, направленного на борьбу с ним, окажется слишком высокой для всей экономики. Большинство обсуждений сводилось к необходимости перераспределения доходов. Как минимум, можно было бы обратиться к представителям верхушки и предложить им отчислять большие суммы на общественные блага, такие как, например, национальная защита, при этом сумма отчислений не должна быть фиксированной, а составлять определенный процент от доходов. Характерная черта перераспределения – это неизбежное включение принципа текущего ведра: $100, полученные от представителя верхов, из-за протечек в ведре превратятся в $50 к моменту, когда они достигнут середины пирамиды. В этой статье я заявляю о том, что мы не должны соглашаться на компромиссное решение: единовременное существование большего равенства и более высокого уровня ВВП вполне достижимо; что существуют меры, способствующие большему равенству доходов еще до вычета налогов посредством системы социальных трансфертов, а также других способов перераспределения доходов, которые позволяют улучшить общую эффективность экономики. Налоговая политика может быть выстроена таким образом, чтобы облагать наиболее состоятельных членов общества налогом на прирост стоимости земли, что позволило бы увеличить размер продуктивных инвестиций (и пресечь спекуляции недвижимостью) и создать больше рабочих мест. А борьба с гипертрофированными доходами в финансовой сфере, возможно, подтолкнула бы обладателей самых острых умов к проявлению себя в других видах деятельности, от которых зависит экономическая производительность страны. От увеличения экономической эффективности выиграет не только общество в целом, но и многие представители Одного процента. Причем как в смысле причастности к более сплоченному обществу, так и в экономическом смысле.