Эпоха роста. Лекции по неокономике. Расцвет и упадок мировой экономической системы - Олег Вадимович Григорьев
Еще один важный момент по Германии и Японии. Многие этого не понимают. Часто спрашивают, почему России не пойти по пути Южной Кореи?
Да, Германия, Япония, Южная Корея на сегодняшний день выглядят более развитыми странами, нежели Россия. Но начало было другое: оккупация, готовность работать за любые деньги. Потом, конечно, появляются выгоды. В развивающуюся страну переносятся производства. Через какое-то время у вас формируется нечто вроде своего внутреннего рынка (рис. 10). США делают в вас инвестиции, а вы продукцию на экспорт отправляете в другие страны, в остальную Европу, например, или в Юго-Восточную Азию.
Формирование внутреннего рынка и экспансия
Переход к инвестиционному взаимодействию повлиял на изменение направлений научно- технического прогресса.
Вот очень важный момент. Когда все начиналось, в пятидесятые годы XX века, то промышленность имела совсем другой облик, нежели сейчас. Можно назвать его индустриальным: огромные здания, наполненные сложным оборудованием, приспособленным для работы в них. Построить все это стоило очень дорого.
Поэтому была возможность торговаться за повышение уровня оплаты труда. Потому что перенести эти рабочие места в какое-то другое место было бы слишком накладно. Да особо и некуда: процесс воспитания только что образованных многочисленных новых государств еще только начинался и шел крайне медленно.
И Германия, и Япония, и Южная Корея захватили тот период, когда за повышение уровня доходов еще можно было успешно бороться. Но с тех пор произошли очень большие изменения, в том числе и в технологии.
Тут я расскажу две известные мне истории. Специалисты в области техники, возможно, смогут привести и другие примеры.
1. Цех
Когда я еще в советское время работал в Центральном экономико-математическом институте (ЦЭМИ РАН), мы делали хоздоговорные работы по разработке методик и расчетам экономической эффективности. И вот где-то в 1987-1988 годах к нам обратились за консультацией наши проектировщики промышленных предприятий. Что их заинтересовало? Они говорят: «Мы изучаем иностранный опыт. В последнее время на Западе изменился дизайн промышленных предприятий и меняется дальше: новая мода, новый тренд уже несколько лет. Мы смотрим за этим трендом. Они же не дураки на Западе, умеют считать деньги. Но мы, как ни бьемся, никак не можем понять: по-нашему получается, что очень неэффективно то, что они делают».
Каким было традиционное устройство промышленного предприятия до восьмидесятых годов? Что такое цех? Это в первую очередь мостовой кран. Такое устройство, балка, которая движется по потолку, и если нужно грузы по цеху передвигать, то все цепляется к ней. Она бывает простая, бывает сложная, иногда бывают совершенно умопомрачительные конструкции. Цех строится вокруг мостового крана.
Мостовой кран сам по себе – фундаментальное сооружение: мощные колонны, мощные фундаменты.
И вот проектировщики говорят: «А на Западе разрабатывают новый дизайн цехов. Мостовых кранов нет, они ликвидированы. Все переведено на напольный транспорт. Либо рельсы тянут, либо погрузчики используют». Сейчас погрузчик – это вещь для нас всех привычная, а тогда это была довольно-таки дорогая экзотика. Мы сели, что-то посчитали, прикинули, говорим: «Мы не можем понять, в чем дело, это неэффективно».
Тогда напольный транспорт только развивался. Конечно, сейчас он сильно подешевел, росли объемы выпуска, производство рационализировалось. Но по тем ценам, которые тогда были (что по мировым, что по нашим внутренним), это все было крайне невыгодно.
А с точки зрения инвестиционной модели взаимодействия – очень эффективно! Цех можно демонтировать в течение ночи. Вывез весь напольный транспорт. (При желании оставил рельсы.) Стены в теплой стране – это просто дешевый легкий сборный ангар. Если у вас возникли проблемы с оплатой труда и с требованиями оплаты
труда, вы можете в пять минут сняться и перевезти все хозяйство в другое место, где условия будут лучше.
2. Станки
Вторую историю в девяностые годы мне рассказали наши специалисты в области станкостроения, в котором наша страна утратила значительную долю экспорта. У нас были хорошие станки на экспорт, и значительную долю экспорта станочного мы потеряли. (Он до сих пор есть, наш станочный экспорт, но очень специфический.)
В станкостроении тоже произошла революция. Раньше упор делался, особенно когда нужна большая точность, на тяжелые металлоемкие станки, стоящие на «фундаментальном фундаменте», прошу прощения за тавтологию. Это, как и цех, тоже капитальное сооружение. И уж если такой станок куда-то поставили, то выковырять его оттуда уже практически невозможно.
Им на смену пришли менее металлоемкие станки с ячеистыми основаниями, которые гасят колебания сами. Эти станки более трудоемкие (и наукоемкие) и поначалу были очень дорогими, пока тоже не были поставлены на поток. Но такому станку не нужен «фундаментальный фундамент». Его легко демонтировать и перевезти в какое- нибудь другое место.
Так под модель инвестиционного взаимодействия перестраивалась модель научно-технического прогресса. Все стали делать по-другому. Я не говорю уже о росте доли литья и штамповки в металлообработке, широком использовании пластмасс и т. д. С точки зрения применения всех этих новшеств в развитых странах все это было (по крайней мере на начальном этапе), наверное, крайне неэффективно. Но с точки зрения модели инвестиционного взаимодействия – максимально эффективно.
Есть прекрасный пример, он достаточно хорошо описан.
В 1994 году было подписано соглашение НАФТА, североамериканский договор об Ассоциации свободной торговли: Канада, США, Мексика. (Такие договоры еще лучше, чем упоминавшиеся выше механизмы ВТО.) И вот, начиная с 1995 года, в северной Мексике начался самый настоящий бум. Огромное количество сборочных, и не только сборочных, производств выводилось сюда из Соединенных Штатов. Началась эпоха процветания, ожили старые города и стали строиться новые.
Все происходило достаточно быстро: уже к нулевому году американцев перестала беспокоить давняя проблема нелегального пересечения границы между США и Мексикой. Бегали, конечно, но далеко не в таком количестве, как раньше, потому что уже у себя на севере мексиканцы находили вполне приличную работу.
И вот как сами мексиканцы описывают 2002 год.
«Мы проснулись, и вдруг увидели: города есть, жилье есть, люди есть – заводов нет! Они все снялись и уехали».
Интересный вопрос: куда уехали заводы и почему? Они все снялись
