Томас Пикетти - Капитал в XXI веке
Задача демократической и финансовой прозрачности. Какую шкалу можно установить для идеального налога на капитал и на какие поступления от него можно рассчитывать? Прежде чем пытаться ответить на эти вопросы, уточним, что рассматриваемый здесь налог на капитал ни в коей мере не призван заменить все существующие налоговые ресурсы. В том, что касается поступлений, он будет лишь относительно скромным дополнением в масштабах современного социального государства, составляя несколько пунктов национального дохода (максимум три-четыре пункта, что, впрочем, не так уж мало)[595]. Ключевая роль налога на капитал заключается не в финансировании социального государства, а в регулировании капитализма. Речь идет, с одной стороны, о том, чтобы избежать бесконечной спирали неравенства и безграничного расхождения в имущественном неравенстве, а с другой стороны, о том, чтобы обеспечить эффективное регулирование финансовых и банковских кризисов. Однако прежде чем налог на капитал сможет выполнять эту двойную роль, он должен способствовать достижению цели демократической и финансовой прозрачности в отношении имущества и активов, принадлежащих различным лицам, в международном масштабе.
Для того чтобы проиллюстрировать важность обеспечения прозрачности, представим, что мировой налог на капитал взимается по очень низкой ставке, например 0,1 % со всех состояний, каким бы ни был их размер. Поступления от него будут ограничены: если объем мирового частного капитала составляет около пяти лет мирового производства, то налог будет приносить около 0,5 % от мирового дохода с небольшими вариациями по странам, которые определяются характерным для каждой из них соотношением между капиталом и доходом (если предположить, что налог будет взиматься в зависимости от места проживания владельцев капитала, а не места размещения самого капитала, что совсем не факт; мы к этому вернемся). Тем не менее такой налог принес бы большую пользу.
Прежде всего, он стал бы источником знаний и информации об имуществе и состояниях. Национальные власти и международные учреждения, европейские, американские и мировые статистические ведомства наконец смогли бы производить надежную информацию о распределении имущества и его эволюции. Вместо того чтобы обращаться к журналам вроде «Forbes» или отчетам, публикуемым на мелованной бумаге теми, кто управляет состояниями, — эти источники существуют благодаря отсутствию официальной статистики по данным вопросам, но имеют значительные ограничения, как мы видели в третьей части книги, — граждане различных стран могли бы иметь доступ к публичной информации, полученной на основе четко определенных методов и обязанностей по предоставлению деклараций. Демократическая ставка высока: очень трудно вести спокойные дебаты по большим вопросам современного мира, таким как будущее социального государства, финансирование перехода к новым источникам энергии, построение государства в странах Юга и т. д., до тех пор, пока царит такая неясность относительно распределения богатств и состояний в мировом масштабе. По мнению некоторых, миллиардеры настолько богаты, что достаточно обложить их налогом по минимальной ставке для того, чтобы решить все проблемы. Другие полагают, что их настолько мало, что никаких существенных поступлений от них ждать не стоит. Как мы видели в третьей части книги, истина лежит посередине. Возможно, следует спуститься на более низкий имущественный уровень (10 или 100 миллионов евро, а не один миллиард) для того, чтобы цели стали действительно значимыми с макроэкономической точки зрения.
Кроме того, мы видели, что существующие тенденции вызывают большую тревогу: если никакой подобной политики проводиться не будет, риск безграничного роста доли крупнейших состояний в мировом имуществе будет очень высоким, а такая перспектива никого не может оставить равнодушным. В любом случае, демократические дебаты не могут вестись без надежной статистической базы.
Важная задача стоит и перед финансовым регулированием. В настоящее время международные организации, в обязанности которых входит регулирование и надзор за мировой финансовой системой, начиная с Международного валютного фонда, имеют очень приблизительные представления о мировом распределении финансовых активов, и прежде всего о размерах активов, которые размещены в различных офшорах. Мы видели, что мировой баланс финансовых активов и пассивов регулярно оказывается неуравновешенным (кажется, будто Земля принадлежит Марсу). Попытки эффективно бороться с мировым финансовым кризисом в таком статистическом тумане выглядят не очень серьезно. Например, когда случается банкротство банков, как на Кипре в 2013 году, тот факт, что европейские власти и МВФ на самом деле не знают практически ничего о владельцах финансовых активов на острове и о точном размере индивидуальных состояний, приводит к принятию грубых и неэффективных решений. В следующей главе мы увидим, что прозрачность в вопросе о состояниях не только дает возможность ввести постоянный ежегодный налог на капитал. Она также позволяет приступить к разработке более справедливого и эффективного регулирования банковских кризисов (таких как кипрский) при помощи хорошо рассчитанных и прогрессивных чрезвычайных отчислений, если это будет необходимо.
При ставке 0,1 % налог на капитал больше походил бы на регистрационную пошлину, чем на настоящий налог. Такой сбор в некотором смысле позволял бы регистрировать свои права собственности и в целом свои активы перед мировыми финансовыми властями для того, чтобы получить признание в качестве официального собственника со всеми вытекающими преимуществами и недостатками. Как мы отмечали, именно такую роль играли регистрационный сбор и кадастр, созданные после Французской революции. Налог на капитал стал бы своего рода мировым финансовым кадастром, которого в настоящее время не существует[596]. Важно понимать, что налог — это всегда больше, чем налог: речь всегда идет об ужесточении определений и категорий, о внедрении норм и о возможности ведения экономической деятельности с соблюдением права и этих юридических рамок. Так было всегда, особенно в том, что касается права земельной собственности с самых давних времен[597]. В современную эпоху именно введение налога на оборот доходов, зарплат и прибылей перед Первой мировой войной заставило дать точные определения понятиям дохода, зарплаты и прибыли. Это налоговое новшество сильно способствовало развитию бухгалтерского учета на предприятиях, соблюдавшего однородные нормы, которых прежде не существовало. Одна из главных задач, стоящих перед современным налогом на объем капитала, заключается как раз в том, чтобы уточнить определения и правила оценки активов, пассивов и чистого имущества, которые ныне устанавливаются нормами частного бухгалтерского учета и являются несовершенными и зачастую неточными, что способствовало разгоранию скандалов вокруг финансовых активов в 2000-2010-е годы[598].
