Сборник статей - Путь в Европу
Конечно, всеобщего удовлетворения нет и в этих странах. В том числе и потому, что человек всегда склонен говорить скорее о неуспешности, чем об успешности какого-то дела. Во-первых, это интересней, а во-вторых, ставит задачу дальнейшего движения. Весь вопрос, в чем он видит неуспешность: в том, что хлеба нет, или в том, что жемчуг мелок. По моему мнению, модернистский проект поразительно успешен, но люди, находящиеся в нем, склонны говорить только о порождаемых им новых проблемах. Почему это так, вопрос иной, заслуживающий отдельного рассмотрения. Пока же осмелюсь сделать предположение, что от проекта столь грандиозного люди ждут не удовлетворения в еде, жилье, благоустроенном отдыхе, не построения справедливой судебной системы, а просто счастья.
Счастье – штука непонятная и недостижимая. Но все же ту премию в виде европейства, тот дополнительный социальный доход, который получили жители Восточной Европы и Балтии, можно рассматривать как частицу счастья. Для кого-то большую, для кого-то меньшую, но весомую прибавку к имеющемуся объему самоуважения. Поэтому от модернистского проекта там никто не откажется, даже не будучи довольным его воплощением. Такую прибавку в странах Новой Европы ощущают все – независимо от того, насколько увеличились их зарплаты и пенсии и что им лично досталось от дотаций Евросоюза.
Так что, сравнивая ситуацию в России с ситуацией в бывших социалистических странах, вошедших в объединенную Европу, прибегать к методам «экономического империализма», т. е. синтезу экономического подхода и данных других гуманитарных наук, вовсе не бесполезно. Но только не для того, чтобы объяснять неграмотное проведение экономической реформы чем-то внеэкономическим. Например, так называемой «зависимостью от прошлого пути».
Если для многих российских либералов эта зависимость стала универсальной отмычкой для объяснения всех наших неурядиц, то ощущающие себя более успешными, чем мы, вообще не упоминают о разных бедах своей многовековой истории, которыми можно было бы оправдать нынешние безобразия. «Зависимость от прошлого пути» не существует в цивилизованных европейских странах, влившихся в модернистский проект, но она тут как тут в странах-неудачницах. А ведь как было бы забавно, если бы венгры – в случае надобности – оправдывались плохим поведением Аттилы, а румыны – опять же в случае надобности – странными пристрастиями графа Дракулы. Между тем при анализе русских реформ пассажи по поводу Ивана Грозного и других инфернальных персонажей – дело привычное. Надо было скручивать голову инфляции, проводить политику ограничения доходов, валютную и кредитную политику, надо было импортировать европейские законы о собственности и правоприменительную практику, сдерживающую аппетиты госчиновников, – так нет, оказывается, Иван Грозный не позволил!
В результате же и вышло так, что и социального дохода российский человек от реформ не получил. Ему не дано было почувствовать себя европейцем, потому что в Европу нас не приняли. Теперь уже не важно, кто в этом больше виноват. То ли нам сказали, что мы другие, не европейцы, что делаем не те реформы, а потому и не видать нам Европы как своих ушей, то ли наши сказали, что мы евроазиаты, у нас своя гордость, «да, скифы мы» или что-то еще в том же роде. Факт лишь то, что никакими приобретениями это для нас не сопровождалось, были только убытки. А страны Восточной Европы и Балтии бросились бежать от нас, как от чумы. Бежать от России в Европу.
Более того, я смею думать, что именно дурацкая позиция «самобытной» России, не желавшей принимать универсальные, наднациональные европейские ценности, подхлестнула народы этих стран. Именно она заставила их как можно скорее принять всю универсальную атрибутику, закрыть глаза на трудности и с благодарностью поклониться демократии, свободному рынку, независимой судебной системе и всему-всему, что, оказывается, нам не годится. Полагаю, что именно это, а не память о зверствах наших правителей привела к такому успешному бегству от России. Уж на что благожелательна к нам Болгария, никогда там не было антирусского национализма. А ведь бежала от нас не хуже Польши! Таким образом, именно Россия сыграла решающую роль в быстром осуществлении модернизационных проектов странами Восточной Европы и Балтии.
Им надоело быть особыми и маргинальными, захотелось быть нормальными европейцами. И жить в мире универсального модернистского проекта, основанного на универсальных ценностях, предложенных в эпоху Просвещения. Россия же вместо того, чтобы вместе со всеми выбираться из коммунистического болота, просто переменила кочку в этом болоте и угрожающе квакала на другие народы, заставляя их изо всех сил выбираться на сухое место.
Эти горькие слова русского человека о России не должны, по-моему, ни одного добросовестного читателя заставить усомниться в моей любви к России. Стал бы я так злиться, если бы не любил ее! Сумеем ли мы извлечь уроки из происшедшего? Очень бы хотелось. В том числе и потому, что тогда и другие народы начнут относиться к нам иначе, чем относятся.
Теперь, правда, говорят, что они с нами хотят дружить. Сильно сомневаюсь. С нами хотят поддерживать добрососедские торговые отношения. Принимать наших туристов, покупать нашу нефть и газ. А вот дружить… Дружить можно только с тем, кто разделяет твои универсальные представления, реализующиеся в модернистском проекте. Все остальное – постмодернистская каша. Может быть, это обеспечивает уважение Другого. Но дружбу – нет.
Игорь Клямкин Кто платит за отсутствие демократии?
Размещая стенограммы наших бесед с зарубежными коллегами в Интернете, мы столкнулись с реакцией на эти беседы, которую могли бы и предвидеть, но которой, честно говоря, не ожидали. Посетители сайтов писали, что каких-либо принципиальных различий между посткоммунистическими странами, вошедшими в Европейское сообщество, и посткоммунистической Россией, оставшейся за его пределами, они не обнаружили. Зато обнаружили много общего.
В России, мол, социальная сфера до сих пор не реформирована, но и в странах Новой Европы дело обстоит не лучше, в чем многие их представители откровенно признаются.
В России коррупция, но и в этих странах она, за редкими исключениями, процветает тоже.
В России общество отчуждено от власти и политических партий, но и эксперты из Новой Европы говорят о том, что там ситуация примерно такая же.
В России с независимостью СМИ есть проблемы, но ведь и у новобранцев НАТО и Евросоюза СМИ ангажированы влиятельными политическими силами, что опять-таки признается открыто.
В России церковь приближена к государству, но и в других странах она зачастую находится от него не дальше, а в некоторых из них основы религии преподаются в школах, причем в обязательном порядке.
