Алан Гринспен - Эпоха потрясений. Проблемы и перспективы мировой финансовой системы
Более 18 лет я и мои коллеги в Совете управляющих ФРС стояли во главе процесса регулирования. Лишь с большим запозданием мы почувствовали, что рычаги административного контроля становятся все более слабыми. Постепенно пришло осознание того, что нам неизбежно придется положиться на взаимный контроль участников рынка. Поскольку рыночная структура стала слишком сложной для эффективного вмешательства, сейчас наиболее перспективна такая антикризисная политика, которая обеспечивает рынку максимальную гибкость, т.е. свободу действий для основных участников, таких как хедж-фонды, фонды прямых инвестиций и инвестиционные банки. Устранение неэффективности позволяет ликвидным и свободным финансовым рынкам самостоятельно устранять возникающий дисбаланс. Хедж-фонды, как и другие рыночные структуры, стремятся зарабатывать деньги. но при этом их деятельность обеспечивает равновесие на рынке, уменьшая нерациональное использование дефицитных сбережений. Тем самым эти структуры способствуют росту производительности и уровня жизни в целом.
Многие критики считают, что не стоит всецело полагаться на невидимую руку. Не следует ли, спрашивают они, высокопоставленным финансовым чиновникам — министрам финансов и руководителям центральных банков крупнейших держав — в качестве меры предосторожности и поддержки разработать способы регулирования новых глобальных финансовых рынков? Даже если пользы от такого регулирования окажется немного, то и вреда по крайней мере оно нанести не может. На самом деле еще как может. Регулирование по самой сути своей ограничивает свободу рыночных действий, а именно свобода действий обеспечивает равновесие на рынке.
Уничтожьте ее, и вы поставите под угрозу всю систему рыночного саморегулирования. Конечно, мы никогда не сможем проконтролировать каждую из миллионов сделок, совершаемых ежедневно. Точно так же. как пилот бомбардировщика В-2 не контролирует (да это ему и не нужно) миллионы автоматических компьютерных операций, производимых каждую долю секунды во время полета.
Лично я не вижу, каким образом в современном мире усиление государственного регулирования может повысить эффективность рынков. Например. сбор данных о балансе хедж-фондов представляется бесполезным, так как они устаревают еще до того, как высохнут чернила на бумаге. Может быть, нужно создать глобальную систему отчетности по позициям хедж-фондов и фондов прямых инвестиций, чтобы отслеживать опасные уровни концентрации, которые могут свидетельствовать о надвигающемся финансовом взрыве? Я имел дело с отчетами финансовых рынков на протяжении почти 60 лет и никогда не мог понять, отражает ли концентрация позиций нормальное состояние рынка (т.е. процесс устранения дисбалансов в системе) или указывает на опасные тенденции в динамике торгов. По правде говоря, я бы очень удивился, если бы кто-то мог.
Безусловно, концепция невидимой руки предполагает, что участники рынка действуют в своих собственных интересах, и бывают случаи, когда они действительно принимают на себя совершенно неоправданные риски. Так. меня потрясло недавнее известие о том, что дилеры по дефолтным свопам крайне небрежно фиксируют свои юридические обязательства, вытекающие из соответствующих внебиржевых сделок. В случае резкого изменения цены споры по поводу языка договора могут привести к возникновению реального кризиса, которого можно было бы избежать149. Это пример не ценового, а операционного риска, связанного с нарушением инфраструктуры, которая обеспечивает работу рынков.
Следует помнить, что долгосрочные факторы, о которых сказано выше, накладываются на циклы деловой активности. Сами циклы никуда не исчезли, хотя в последние два десятилетия они проявлялись менее заметно. Несомненно, распространение метода «точно вовремя» и рост объема услуг заметно сократили амплитуду колебаний ВВП. Но человеческая природа осталась неизменной. История изобилует всплесками безудержного оптимизма и панического отчаяния. Накопление опыта не влияет на глубинные свойства человеческой натуры. Эти всплески отражаются в циклах деловой активности.
В целом финансовые проблемы, с которыми человечество может столкнуться в ближайшую четверть века, складываются в не очень отрадную картину. Но мы знавали и намного худшие времена. Ни одна из этих проблем не способна кардинально подорвать устои нашего общества или хотя бы поставить под угрозу мировое лидерство американской экономики. Действительно, существует ряд финансовых дисбалансов, которые, на мой взгляд, будут урегулированы без каких-либо серьезных последствий для экономики США. вопреки распространенным опасениям. Как я говорил в главе 18, рост дефицита текущего баланса вряд ли окажет заметное влияние на экономическую активность и уровень занятости. Страхи по поводу того, что ликвидация значительных валютных резервов Китая и Японии приведет к резкому росту процентных ставок и снижению обменного курса доллара, также преувеличены.
Да, мы мало что можем противопоставить ослаблению глобальных дефляционных факторов. Но я считаю, что это ослабление не очередное отклонение от нормы, а возврат к обычному состоянию системы необеспеченных денег. Более того, мы вполне способны смягчить некоторые наиболее негативные аспекты того сценария, который я нарисовал выше. Во-первых, президент и конгресс не должны мешать усилиям Федерального комитета по операциям на открытом рынке, направленным на сдерживание неизбежного инфляционного давления, которое в конце концов возникнет (а уж помогать членам Комитета в этом не нужно). С помощью денежно-кредитной политики можно добиться ценовой стабильности времен золотого стандарта. Для этого нужно периодически повышать процентные ставки. Но ФРС под руководством Волкера показала, что это возможно.
Во-вторых, президент и конгресс должны обеспечить сохранение той экономической и финансовой гибкости, благодаря которой американская экономика сумела преодолеть удар 11 сентября. Необходимо, чтобы рынки по-прежнему свободно функционировали, чтобы их не связывали административные ограничения (в частности, зарплат, цен и процентных ставок), которые создавали столько помех в прошлом. Это особенно важно в условиях масштабного движения средств, огромного объема торгов и неизбежной непрозрачности рынков в результате усложнения их структуры. Экономические и финансовые потрясения в любом случае будут случаться: человеческая природа с ее страхами и слабостями по-прежнему остается непредсказуемой. Подобные кризисы, как всегда, будет сложно предвосхитить, поэтому способность к их преодолению имеет принципиальное значение для стабильности производства и занятости.
Активный надзор и регулирование, распространенные в XX веке, захлебываются в колоссальных объемах и сложной структуре финансовой системы XXI века. Лишь в области операционных рисков, коммерческого и потребительского мошенничества старые регулятивные принципы действуют все так же эффективно. Регуляторы по-прежнему будут следить в основном за тем, чтобы рискованные сделки финансировались состоятельными профессиональными инвесторами, а не широкими массами населения. Любые попытки контролировать и влиять на поведение стремительно меняющихся рынков обречены на провал. Государственный надзор уже не отвечает требованиям времени. Легионы инспекторов, которые понадобятся для наблюдения за сегодняшними глобальными сделками, своими действиями способны лишь подорвать финансовую гибкость, которая так необходима в будущем. У нас просто нет другого выбора, кроме как позволить рынкам функционировать самостоятельно. Рыночные механизмы редко дают сбой, а неблагоприятные последствия могут устраняться с помощью гибкой экономической и финансовой системы.
Как бы ни развивались события, к 2030 году американская экономика должна значительно вырасти в объеме, если только не будет неожиданно долгих кризисов. По сравнению с нынешним состоянием она должна увеличиться на 75% в реальном выражении. Более того, экономический продукт станет значительно более концептуальным. Уже давно наблюдается тенденция уменьшения доли стоимости, создаваемая за счет ручного труда и природных ресурсов, и роста нематериальной стоимости, связанной с цифровыми технологиями. Можно с уверенностью сказать, что эта тенденция сохранится и в дальнейшем. Сегодня для производства единицы продукции требуется намного меньше материальных ресурсов, чем в предыдущие эпохи. В самом деле, физические объемы материалов и энергоносителей, потребляемых в производстве, за последние полвека увеличились весьма незначительно. Нельзя сказать, чтобы наш экономический продукт стал легче в буквальном смысле слова, но в этом есть доля правды.
Тонкие оптоволоконные кабели, например, заменили тонны медных проводов. Новые архитектурные и инженерные технологии, новые материалы позволили возводить здания, на которые при той же полезной площади тратится намного меньше материалов, чем 50-100 лет назад. Сотовые телефоны не только уменьшились в размерах, но и превратились в многофункциональные коммуникационные устройства. Десятилетиями наблюдавшееся смещение в сторону производства услуг с меньшими затратами физических ресурсов также способствовало заметному росту соотношения между показателем ВВП в долларах и потребляемыми ресурсами в тоннах.
