Томас Фридман - Плоский мир: краткая история ХХI века
Впрочем, по мнению Брайана, не все так плохо в бурном развитии технологий: «Несколько месяцев назад я ходил на концерт Джимми Баффетта. С фотоаппаратами в зал не впускали, а на мобильные не обращали внимания. Когда начался концерт, все зрители одновременно подняли вверх телефоны и принялись фотографировать Баффетта. Даже у меня на стене теперь висит фотография: мы сидели во втором ряду, и я попросил соседа, который тоже поднял свой телефон, прислать парочку снимков. Дав ему свой электронный адрес, я особенно ни на что не рассчитывал. К моему удивлению, на следующий день он прислал целую кучу карточек».
Мое путешествие в Пекин, описанное ранее, совпало с пятнадцатой годовщиной расправы на площади Тянаньмынь, (это произошло 4 июня 1989 года, то есть 4.06.89). Коллеги из корпункта «Тайме» сообщили, что в день годовщины китайское правительство блокирует все SMS–сообщения, которые содержат любые упоминания и намеки на Тянаньмынь, и даже цифры 6 и 4. Так что если кто–то набирал номер 664–64–64 или отправлял SMS, назначая встречу в 6 часов вечера на 4–м этаже, китайские цензоры тут же блокировали связь своими «глушилками».
Журналист Марк Стейн в статье в «Нэшнл ревю» (25 октября 2004 года) пересказывал историю из лондонской арабской газеты «Аль–Кудс аль–Араби» о панике в столице Судана — Хартуме, возникшей после безумных слухов: если неверный ТОМАС Л. ШРИДМАН пожмет мужчине руку, тот якобы потеряет свое мужское достоинство. «Больше всего в сюжете меня поразило, — писал Стейн, — что эту бредовую информацию распространяли через мобильные телефоны и SMS–сообщения. Только подумайте: человек пользуется мобильными средствами связи и одновременно верит в то, что от чьего–то рукопожатия его пенис исчезнет. Что произойдет, если технически подкованный дикарь освоится с чем–то посложнее SMS?»
Вообще–то эта глава не о мобильных телефонах. Почему я вспомнил все эти истории? Потому что с тех пор, как я начал писать о глобализации, критики постоянно повторяли мне один и тот же упрек: «Разве ваши взгляды не являются технологическим детерминизмом? Послушать вас, Фридман, есть только эти десять выравнивателей, они движут глобальным слиянием и выравниванием, и людям ничего не остается, кроме как смириться и присоединиться к их триумфальному маршу, И тогда, по прошествии короткого времени, все станут богаче, умнее, и вообще все будет в порядке. Но вы ошибаетесь. Мировая история свидетельствует о том, что у любой системы возникают идеологические и политические альтернативы. И глобализация не станет исключением».
Вполне законное возражение. Отвечу на него прямо: Да, я технологический детерминист! Признаю себя виновным.
Я верю в то, что возможности формируют задачи. Если мы создаем Интернет, где люди могут открыть онлайновый магазин, с глобальной сетью поставщиков, покупателей и конкурентов — значит, люди откроют такие магазины, или банки, или книжные лавки. Если мы создаем инфраструктуры автоматизации бизнес–процессов, которые позволяют компаниям фрагментировать любую работу и отдавать ее в любой интеллектуальный центр мира, чтобы она была выполнена качественнее и дешевле, компании тут же возьмут эту практику на вооружение. Если мы создаем мобильные телефоны со встроенной фотокамерой, люди начнут пользоваться ими при каждом удобном случае, от списывания контрольных до звонка в дом престарелых бабушке в день ее девяностолетия с вершины горы в Новой Зеландии. История мировой экономики подтверждает это правило снова и снова: если вы можете это сделать, вы должны это сделать, иначе это сделают конкуренты. И в этой книге я пытаюсь показать, что появилась целая новая вселенная вещей, не овладев которыми в плоском мире компании, страны и люди могут уже сейчас начать расставаться с надеждами на процветание.
Но будучи технологическим детерминистом, я не являюсь детерминистом историческим. Нет абсолютно никакой гарантии, что все без исключения будут пользоваться этими новыми технологиями, или тройным слиянием, ради собственного блага, блага своей страны и всего человечества. Это ведь просто технологии. Они не могут сделать вас современнее, изобретательнее, нравственнее, мудрее, справедливее или порядочнее. Они просто помогают общаться, соревноваться и сотрудничать, преодолевая расстояния и время. Если в мире будет стабильность и спокойствие, технологические достижения постепенно станут дешевле, проще в использовании, еще более персональными – мобильными – цифровыми — виртуальными. Следовательно, все больше и больше людей начнут задумываться о том, где и как еще их можно применить. Остается только надеяться, что они будут служить для творчества, сотрудничества и повышения уровня жизни, а не наоборот. Но этот прогноз не обязательно сбудется. Другими словами, я не знаю, чем кончится выравнивание мира.
Пожалуй, в этом месте книги пришло время сделать признание: я знаю, что мир — не плоский. Да, вы все верно поняли: я знаю, что мир — не плоский. Не волнуйтесь, мне это известно.
Тем не менее, я точно знаю, что мир сжимается и выравнивается уже не первый год и что за последние несколько лет этот процесс резко ускорился. Примерно половина планеты Земля сейчас напрямую или косвенно участвует в нем и чувствует его результаты. Когда я решил назвать книгу «Плоский мир», то хотел привлечь внимание к этому глобальному выравниванию и его все более стремительному темпу. Я выбрал такое название, потому что убежден: на сегодняшний день это самая важная мировая тенденция.
Но точно так же я уверен, что не существует исторического предопределения, что остальная часть мира не обязательно станет такой же плоской, а плоским частям мира не обязательно удастся уберечь себя от обратного развития в результате войны, серьезной экономической или политической катастрофы. Сотни миллионов людей на нашей планете оказались за бортом выравнивания или сбиты им с толку, и кое–кто из этого числа обладает достаточным доступом к инструментам выравнивания, чтобы обратить их против системы, а не во благо. Перспектива негативного выравнивания — тема настоящей главы. В ней я постараюсь ответить на следующий вопрос: «Какие наиглавнейшие группы населения, политические силы и проблемы развития способны помешать процессу выравнивания и как нам научиться лучше сотрудничать, чтобы их преодолеть?»
Однажды я слышал, как Джерри Йенг, один из основателей Yahoo!, процитировал слова какого–то китайского высокопоставленного чиновника: «Когда у ваших людей есть надежда, у вас есть средний класс». Думаю, над этой фразой стоит задуматься. Наличие большого и крепкого среднего класса во множестве стран мира — основа геополитической стабильности. Но ведь средний класс — это не состояние счета в банке, а состояние души. Вот почему большинство американцев охотно причисляют себя к среднему классу, даже если их материальное положение говорит о другом. Словосочетание «средний класс» описывает людей, которые верят, что существует путь от бедности и низкого достатка к более высокому уровню жизни и лучшему будущему для их детей. Можно считать себя представителем среднего класса, зарабатывая два доллара или двести долларов в день. Для этого достаточно лишь верить в социальную мобильность — в то, что у ваших детей есть шанс жить лучше, чем вы сами, — ив то, что упорный труд и игра по правилам, принятым в вашем обществе, приведет вас туда, куда вы хотите.
В определенном смысле тех, кто живет в плоском мире, от тех, кто существует за его пределами, отделяет именно эта линия надежды. Для Китая, Индии и стран бывшего Советского Союза хорошая новость заключается в том, что в них живут сотни миллионов людей, которые достаточно устремлены в будущее, чтобы быть средним классом. Для современной Африки, а также для сельскохозяйственных областей Китая, Индии, Латинской Америки и множества глухих уголков развитого мира плохая новость заключается в том, что сотни миллионов их жителей не имеют надежды, а потому и возможности превратиться в средний класс. Надежды у них нет по двум причинам: либо они слишком больны, либо их правительство слишком неэффективно, чтобы внушить им веру в лучшую жизнь.
К категории больных относятся те, чьей жизни постоянно угрожают СПИД, малярия, туберкулез, полиомиелит, те, у кого в домах нет проточной воды и электричества. Ужасно то, что многие из них живут в непосредственной близости от плоского мира. Во время визита в Бангалор я посетил экспериментальную школу «Шанти Бхаван» («Гавань Мира»). Она находится недалеко от деревни Балиганапалли, в провинции Тамил Наду, примерно в часе езды от бангалорских ультрасовременных центров высоких технологий. По пути в школу директор Лалита Лоу, энергичная и трезвомыслящая индийская христианка, с плохо скрываемой интонацией гнева рассказывала мне о своих 160 подопечных, родители которых живут в соседней деревне и принадлежат к касте «неприкасаемых».
