Сергей Глезеров - Вокруг Петербурга. Заметки наблюдателя
К 1917 году в составе попечительства работало несколько десятков комитетов, среди которых был и Староладожский, действовавший в районе Староладожского кредитного товарищества. Председателем Комитета стал уже знакомый нам князь Н.И. Шаховской, а среди его членов были священник Г.К. Добровольский, В.А. фон Моллер, И.С. и Ю.В. Смоленковы, а также княжны Ксения Николаевна и Елена Николаевна Шаховские.
Комитет обязывался «всемерно заботиться о поддержании существования, расширении в пределах необходимости и об окончательном устройстве находящегося в Старой Ладоге родильного приюта, устраивает приюты-ясли, молочные кухни для детей, детские лечебницы и т. п. организации». Когда началась Первая мировая война, комитет подкорректировал свои задачи и обязался «обращать внимание на оказание посильной помощи малолетним детям и их матерям из тех семей, кормильцы которых призваны на войну».
Надо отметить, что тогда же, в 1913 году, кредитное товарищество на свои средства организовало в Старой Ладоге родильный приют – с амбулаторией, прачечной и баней. Целью было заявлено «оказание медицинской помощи при родам всем без изъятия роженицам, живущим постоянно или временно в Старой Ладоге и селениях, входящих в район означенного товарищества». Оборудование приюта, рассчитанного на пять кроватей, проводилось на деньги почетного члена товарищества, коммерции советника И.С. Смоленкова.
В 1914 году совет Всероссийского попечительства выдал Староладожскому комитету субсидию в размере пяти тысяч рублей на расширение родильного приюта. На эти деньги возможности приюта увеличили – с пяти до десяти кроватей, построили ледник с погребом, кладовую, дом для служащих в приюте, помещение «капли молока», изоляционный покой и амбулатории для больных женщин и детей.
Кроме того, на деньги попечительства, а также частные пожертвования, производилась адресная помощь. Получили пособия 96 беднейших семей воинов с малолетними детьми. Выделялись средства на покупку теплой одежды и обуви беднейшим ученикам народных школ, чьи отцы ушли на войну. Деньги расходовались также на материалы для теплой одежды, которую сшили воспитанницы Староладожской женской школы и отправили в действующую армию.
В отчетах Комитета за 1914 год указываются и другие формы адресной помощи: «На прокормление бесприютной 6-летней девочки-сироты, а затем на доставку ее в Новоладожский детский приют, куда она принята по ходатайству Комитета», «На пособие бедной крестьянке для отвоза ее малолетней дочери в Петербург для производства операции».
В то же время председатель Комитета князь Н.И. Шаховской сетовал, что в настоящее время весь Староладожский край в медицинском отношении обслуживается всего одним отставным военным ротным фельдшером, что, конечно, крайне недостаточно. Необходим доктор: и для родильного приюта, и для амбулаторного лечения больных. Кроме того, на всем громадном пространстве тогдашнего Новоладожского уезда в то время не было ни одного лечебного заведения для детей дошкольного возраста…
Вскоре грянула революция… Кредитные товарищества ликвидировали в первые годы советской власти – их объединили с потребительскими обществами. Не стало и Всероссийского попечительства об охране материнства и младенчества: оно просуществовало до начала 1918 года, когда его упразднил декрет Народного комиссариата государственного призрения РСФСР. Все дела, отчетность, имущество и остатки денежных сумм передавались Отделу комиссариата по охране материнства и младенчества.
Что же касается князя Николая Ивановича Шаховского, то он и его сын Всеволод Николаевич в 1919 году навсегда покинули Россию и эмигрировали во Францию. Имение Шаховских близ Старой Ладоги долгое время пустовало и подвергалось разграблению, пока в 1926 году здесь не организовали один из первых в Волховском районе совхозов – «Сельцо Горка». Он стал образцово-опытным хозяйством в Ленинградской области.
В конце лета 1944 года бывшее имение Шаховских получило в бессрочную аренду Ленинградское отделение Союза художников РСФСР. Здесь организовали творческую дачу, просуществовавшую до конца 1980-х годов. В летнее время тут располагался пионерский лагерь «Художник».
Дача пользовалась особой популярностью у ленинградских художников. Их привлекали и очаровывали неповторимые красоты Старой Ладоги, гладь Волхова, просторы Ладожского озера. Именно поэтому с конца 1940-х годов на ленинградских вернисажах всегда выставлялись работы, посвященные древностям старой Ладоги…
«Положительно дивный уголок»
«Многие из петербуржцев даже не подозревают о существовании в окрестностях столицы тех самых красивых видов, за которыми обыкновенно бегут в чужие края, – совершенно справедливо замечал в июле 1897 года репортер «Петербургского листка» (кстати, это замечание не устарело и в наши дни). – Во главе выдающихся красивых мест наших окрестностей должно быть поставлено Токсово. Это положительно дивный уголок, способный привести в восхищение самого черствого человека».
Еще Александр I назвал живописные токсовские холмы «петербургской», или «русской», Швейцарией. Он очень любил эти места и часто приезжал сюда на охоту вместе с друзьями и приближенными, благо бабушка его государыня Екатерина II подарила своему внуку, в бытность его еще наследником, царский охотничий домик, стоявший поблизости от деревушки Сярги. На протяжении двух веков Токсово, по мнению краеведов, являлось «самым ингерманландским» поселением среди всех петербургских пригородов. А после того, как ингерманландцы в 1930–1940-х годах стали жертвой сталинских репрессий и лишились исторической родины, все, что было связано с ними, вычеркнули из истории.
Токсово – это место, овеянное множеством легенд как петербургского периода истории, так и давних допетровских времен. К примеру, название Понтусовой горы в Токсово напоминает о древних временах XVI века, когда в войну 1581 года из Выборга к крепости Орешек двигалось шведское войско во главе с Понтусом Делагарди. Согласно легенде, по пути оно разбило лагерь на вершине именно этой горы – поэтому ее и стали звать Понтусовой.
Вид с башни токсовской лютеранской кирхи. Фото 1930-х годов
Во времена владычества Швеции в окрестностях Токсово охотились офицеры из близлежащих шведских крепостей – Нотебурга и Ниеншанца, а также путешественники и местные негоцианты. У подножия Понтусовой горы стояло тогда охотничье поместье, принадлежавшее шведской королевской фамилии. Доподлинно неизвестно, бывал ли в Токсово Петр I, но существует легенда, что он собственноручно высек свой вензель на гранитном валуне на склоне Чайной горы. С тех пор тот валун зовут «камнем Петра Великого», или «Pietari Suuren Kivi». Не менее загадочна и легенда Крестовой горы: в XIX веке на ее вершине стоял крест, воздвигнутый на месте случившейся тут когда-то трагической дуэли петербургских офицеров…
К концу XIX века, когда почти все петербургские предместья стали входить в орбиту дачной жизни, Токсово оказалось незаслуженно обделенным. «В Токсово едва наберется полсотни дачников, – отмечал в июле 1897 года репортер „Петербургского листка“. – Тем не менее, уже это считается у местных крестьян таким наплывом, что они открыто заявляют: „Мы не можем вам дать хорошего молока, дачников нынче много, не напастись на всех“. В Токсово отличные места для охоты, для рыбной ловли, купания, и всем этим никто не пользуется».
Впрочем, подобное невнимание петербуржцев к Токсово объяснялось вовсе не равнодушием горожан. Причина была иной: сюда не ехали исключительно «поневоле», ведь бо́льшая часть 25-верстного расстояния между городом и Токсово представляла собой малопроезжую трассу.
«Дороги не мощены, песок по ступицу колес, у самого Токсово приходится круто подниматься в гору и тратить на это много часов, – сетовал современник. – Не езда, а мучение! И благодаря именно этому лучшая дачная местность совершенно погибает. Придет ли ей на помощь уездное или губернское земство?.. В Токсово несколько постоялых дворов носят громкие названия – „Горная роза“, „Русская Швейцария“ и пр. В этих названиях отсвечивает восторг туристов пред чудной местностью, и пора дать возможность как можно большему числу людей радоваться ею и жить окруженными ее здоровым воздухом»…
* * *…Странный, на первый взгляд, вопрос: что общего между такими двумя выдающимися деятелями отечественной культуры, как писатель Александр Грин, автор знаменитых «Алых парусов», и ученый Дмитрий Лихачев? А вот что: в 1920-х годах оба они проводили свой летний отдых в Токсово.
В первый раз Александр Грин оказался в Токсово в 1921 году. Позади были тяжелые годы Гражданской войны, жительство в Доме искусств, куда Грина приняли по письменной рекомендации Максима Горького. В ту пору в голодном Петрограде Дом искусств, знаменитый ДИСК, стал общежитием для десятков нуждающихся литераторов и художников, «спасательным кругом» для петроградской интеллигенции.
