Сергей Глезеров - Вокруг Петербурга. Заметки наблюдателя
Селятся в Елизавете преимущественно педагоги, так как им нет необходимости ежедневно ездить в город на службу. Селятся здесь также и семейства военных, вследствие дороговизны дач в Красном Селе, а от него сюда всего верст 25, так что главы семейств могут часто навещать свои семьи. Вокзал на станции Елизаветино маленький, но очень чистенький и изящный, а зал первого и второго классов прямо уютный».
Одна лишь беда в Елизаветино, как подмечал автор «Петербургского листка»: бессовестные торговцы, пользуясь отсутствием конкуренции, берут за товар сколько им вздумается. Ну их тоже можно понять: прибыль-то делать надо, а дачников еще мало!
С устройством станции Елизаветино начали возникать дачи и в селе Дылицы. Поначалу отдых стоил недорого: к примеру, прекрасная бревенчатая дача, в четыре больших светлых комнаты, с мезонином и садом стоила всего 40 рублей за лето.
И снова – о грустном! «Лавок с необходимыми съестными припасами нет ни одной, но зато портерных – четыре. Также полное отсутствие хорошей воды: в селе есть только одна вода – соленая. Для варки кушанья она еще сносна, но для питья в чистом виде почти непригодна (может быть, поэтому-то здесь так много портерных?). Пить чай, заваренный на этой воде, тоже нужна привычка.
Питейного дома в селе нет, он стоит только у железнодорожной станции. Поэтому в праздник можно наблюдать оригинальное явление: крестьяне длинной пестрой вереницей тянутся из села перед открытием заведения (в 12 часов), чтобы выпить перед обедом, и затем отправляются уже обратно в деревню обедать. Нужно особенно любить выпить перед обедом, чтобы ради этого прогуляться за две-три версты!».
Окрестности Елизаветино были столь прекрасны, что вдохновили поэта Игоря Северянина, бывавшего здесь, на проникновенные строки. Посетив Дылицы в 1911 году, он написал тут стихи «В осенокошенном июле», «Когда ночерело», «Мельница и барышня». Вот как звучали строки первого из них:
Июль блестяще осенокошен.Ах, он уходит! держи! держи!Лежу на шелке зеленом пашен,Вокруг – блондинки, косички ржи.О, небо, небо! твой путь воздушен!О, поле, поле! ты – грезы верфь!Я онебесен! Я онездешен!И Бог мне равен, и равен червь!
А вот строки из стихов «Мельница и барышня»:
Постарела труженица-мельницаНа горе стоит, как богодельница;Под горою барышня-бездельницаЦелый день заводит граммофонНа балконе дачи; скучно барышне…
Среди елизаветинских и дылицких дачников в разные времена было немало выдающихся людей. К примеру, здесь снимал дачу брат П.И. Чайковского М.И. Чайковский. Он был известен как драматург, оперный либреттист, переводчик, театральный критик. Часто посещал Дылицы граф А.А. Игнатьев, женатый на одной из представительниц семьи Охотниковых. «Мечта создать свою собственную семью привела к женитьбе на очень милой петербургской барышне высшего света Елене Владимировне Охотниковой», – рассказывал А.А. Игнатьев в своем знаменитой книге «Пятьдесят лет в строю»…
Все это было еще до революции. А уже в гораздо более поздние времена, послевоенные, в течение нескольких летних сезонов на даче в деревне Новые Холоповицы, расположенной в двух километрах от поселка Елизаветино и рядом с бывшей усадьбой Дылицы, жил вместе с семьей Д.С. Лихачев. Тут он плодотворно работал над главой о литературе XI–XIII веков, которую в 1950 году он написал как стихотворение в прозе для коллективного научного труда «История культуры Древней Руси».
По воспоминаниям самого Лихачева, работа была непростой: «На даче в Елизаветине я переписывал текст не менее десяти раз от руки. Правил и переписывал, правил и переписывал, а когда уже все казалось хорошо, я все же снова садился переписывать, и в процессе переписки рождались те, или иные улучшения. Я читал текст вслух и про себя, отрывками и целиком, проверял кусками и логичность изложения в целом…».
«Взгляни на Юкки и живи!»
В Петербургской губернии немало удивительных по своей красоте мест, которые с давних пор конкурировали друг с другом за право носить неофициальный, но очень почетный титул петербургской, северной, или русской Швейцарии. В этом ряду стояли Токсово, Дудергоф, а также деревня Юкки к северу от Петербурга.
«Местность живописна, изобилует холмами и долинами», – сообщалось о Юкках в «Путеводителе по дачным окрестностям Петербурга» на 1903 год. В ту пору бо́льшую часть населения Юкков составляли ингерманландские финны (их нередко именовали «чухнами», или «чухонцами», – без всякого дурного оттенка), которые занимались здесь земледелием, продажей в городе молочных и других продуктов. В летнее время они зарабатывали на жизнь извозчичьим и дачным промыслом, поскольку эти места пользовались большой популярностью у петербуржцев.
«В Юкках открыт в нынешнем году трактир под названием ресторана „Русская Швейцария“, куда и спешат обратить свои стопы приезжающие сюда туристы, – замечал обозреватель „Петербургской газеты“ в июле 1886 года. – Увы! Будучи в большинстве дачниками, они с первого же раза оказываются неудачниками! Грязненький трактирщик взимает с них такую контрибуцию, какую и в хорошем столичном ресторане не взимают! Так, за яичницу из десятка яиц здесь берут 90 копеек, а два куса сухой ветчины – 40 копеек и т. д. Вот вам и прелести „Русской Швейцарии“! Хоть бы природа, что ли, смягчительно подействовала на расходившийся аппетит „русско-швейцарского“ трактирщика».
В 1911 году в Юкках по проекту архитектора А. Брандта построили деревянную лютеранскую кирху. «Недалеко от нее в сторону Токоловского озера в начале ХХ века стоял ресторан „Каприз“, а по холмам, окружающим озеро, мелькали красивые дачки, владельцами которых были, в основном, немцы и шведы», – отмечает известный историк-краевед Елена Александрова в своей книге «Северные окрестности Петербурга».
«Живописнейшее место со знаменитой виллой-гостиницей „Каприз“, – говорилось о Юкках в 1909 году в обзоре дачных мест под Петербургом. – Вместо „Взгляни на Неаполь и умри!“ можно сказать: „Взгляни на Юкки и живи!“».
Открытки начала ХХ века запечатлели внешний облик ресторана «Каприз», ледяной горки, а также дач фон Геге и Александра Однера. Как сообщает Елена Александрова, Александр Однер был сыном шведского инженера и промышленника Вильгольда Однера, работавшего на заводе Нобеля в Петербурге.
При поддержке Людвига Нобеля Вильгольд Однер занялся конструкторской работой с целью наладить массовое производство простой и дешевой механической счетной машины. В 1880 году он купил небольшую мастерскую, где изготовил турникет со счетчиком для парка аттракционов и причалов пассажирских катеров, курсировавших по Неве. Еще спустя шесть лет ему удалось наладить массовое производство счетных машин. Поскольку они пользовались большим спросом, в 1894 году построили завод с литейным цехом. На нем, кроме счетных машин, производились машины для выпуска банкнот, граммофонные аппараты и т. д.
После смерти Вильгольда Однера в 1905 году производство перешло к его сыну Александру (владельцу дачи в Юкках) и зятю Карлу Сиверту. В 1912 году они организовали акционерное общество. До 1917 года они изготовили около 30 тысяч арифмометров, бо́льшая часть которых была продана в России, а также экспортировалась в Швецию и другие европейские страны.
Среди позабытых страниц юкковской истории – швейцарская. Мало кому сегодня известно, что именно в Юкках швейцарцы, жившие в Петербурге, каждый год отмечали свой национальный праздник – день независимости Швейцарии, известный также как День конфедерации. Это едва ли не самый старинный из отмечаемых в настоящее время в мире дней независимости. Его установили в память события, которое произошло 1 августа 1291 года, когда три лесных кантона – Унтервальден, Ури и Швиц – объявили о вечном альянсе и союзе.
Официальным праздником Швейцарии 1 августа стало лишь в 70-х годах XIX века. Это одно из самых громких и красочных событий страны, празднование его проходит по всей стране с многочисленными представлениями и яркими фейерверками. Непременный атрибутом праздника служит традиция зажигать костры на вершинах гор. Она уходит в глубокое средневековье, когда вдоль границ сооружалась цепь сторожевых холмов, на вершинах которых при приближении неприятеля зажигались сигнальные костры.
Согласно легенде, эти костры, горевшие на горах между Женевским и Бильским озерами, отпугнули «варваров», пробиравшихся на эту территорию. Увидев блики на мерцающей поверхности воды, они подумали, что оказались на краю земли и что дальше дорога идет прямо в небеса…
«Живописная местность Юкков с ее горами, пригорками, ручейками и озерами избирается петербургскими швейцарцами потому, что она несколько напоминает им родину», – отмечал современник. Подробности одного из швейцарских праздников в Юкках удалось разыскать на страницах «Петербургской газеты» за 1886 год.
