Диана Гэблдон - Стрекоза в янтаре. Книга 1. Разделенные веками
Я слегка вздрогнула при упоминании имени Сен-Жермена и невольно вспомнила слова Дугала. Я не рассказала Джейми ни о его визите, ни о его соображениях насчет ночной деятельности графа.
Я не держала секретов от мужа, но Дугал взял с меня обещание молчать в обмен на свою помощь в деле с Джонатаном Рэндоллом, и мне пришлось согласиться.
Джейми неожиданно улыбнулся мне и протянул руку.
– Я тут подумал кое о чем, англичаночка. Дай мне, пожалуйста, твои ноги. Дженни говорила мне, что это помогает, если массировать ступни, когда ждешь ребенка.
Я не стала спорить и, сбросив туфли, положила ноги ему на колени. У меня вырвался вздох облегчения, когда ветерок из окна охладил шелк на пальцах ног.
У Джейми были большие руки, а пальцы сильные и одновременно нежные. Он ласково провел большим пальцем по моей ступне, и я откинулась назад с легким стоном. Несколько минут мы ехали молча. Я лежала в состоянии полного блаженства.
Склонив голову к моим ногам, Джейми задумчиво заметил:
– Это ведь не было долгом на самом деле.
– Что не было?
Расслабившись от теплого солнышка и массажа, я не сразу поняла, что он имеет в виду.
Не прекращая поглаживать ступни, он посмотрел мне в глаза. Выражение его лица было серьезным, хотя легкая улыбка мелькнула во взгляде.
– Ты сказала, что я обязан тебе жизнью, англичаночка, потому что ты спасла меня. – Он нежно водил рукой вокруг моего большого пальца. – Но я тут подумал и не уверен, что это так. Мне кажется, что если учесть все, то получится полное равенство.
– Что значит «равенство»?
Я попыталась опустить ноги, но он крепко их держал.
– Если ты спасла мне жизнь – а ты действительно спасла, – то ведь и я спас твою столько же раз. Я спас тебя от Джека Рэндолла в Форт-Уильяме, ты ведь помнишь. И я спас тебя от толпы в Крэйнсмуире.
– Да, – ответила я, не понимая, куда он клонит, но чувствуя, что это не пустой разговор. – Я, конечно, благодарна тебе за это.
– Это не повод для благодарности, англичаночка, с твоей стороны или с моей. Я считаю, что это не подразумевает никаких обязательств.
Улыбка исчезла с его лица, и оно стало совершенно серьезным.
– Я не давал тебе жизнь Рэндолла в обмен на свою собственную – прежде всего, это был бы неравноценный обмен. Закрой рот, англичаночка, – деловито добавил он. – Мухи могут влететь.
В карете и в самом деле было несколько мух. Три из них сидели на рубашке Фергюса, не обращая внимания на то, что грудь мальчика мерно вздымалась и опускалась.
– Тогда почему ты согласился?
Я перестала сопротивляться, и он, зажав обеими руками мои ступни, медленно водил пальцами по пяткам.
– Ни по одной из причин, которые ты мне привела. Что касается Фрэнка, – вздохнул он, – ну, есть доля правды в том, что я увел у него жену, и мне жаль его, иногда больше, чем других, – добавил он, пошевелив бровями. – Это все равно как если бы он был моим соперником здесь. У тебя был свободный выбор, и ты выбрала меня, даже несмотря на то, что на его стороне был такой весомый аргумент, как горячая ванна в доме. Уф!
Я высвободила одну ногу и пнула его в ребра. Он снова поймал ее, как раз вовремя, чтобы не получить второй удар.
– Сожалеешь о своем выборе?
– Пока нет, – сказала я, вырываясь, – но могу пожалеть в любой момент. Если не замолчишь.
– Ну ладно. Я не мог понять, почему тот факт, что ты выбрала меня, означает, что надо так переживать по поводу Фрэнка Рэндолла. Кстати, – сказал он доверительно, – я учту, что надо очень ревновать тебя к этому мужчине.
Я пнула его другой ногой. Он ловко поймал ее за щиколотку.
– Что касается спасения его жизни, – продолжал он, не обращая внимания на мои попытки вырваться, – на этот вопрос брат Ансельм в аббатстве мог бы ответить лучше меня. Я бы, конечно, не стал хладнокровно убивать невинного человека. Однако я убивал людей в бою. Есть ли разница?
Я вспомнила солдата и мальчика на снегу, которых убила, спасаясь из Уэнтуорта. Я больше не изводила себя воспоминаниями об этом, но знала, что никогда не избавлюсь от них.
Джейми покачал головой:
– Можно найти много всяких аргументов, но так или иначе все они сводятся к одному: ты убиваешь, если должен убить, и потом ты живешь с этим. Я помню лицо каждого человека, которого убил, и всегда буду помнить. Но дело в том, что я жив, а они нет. И это мое единственное оправдание.
– Но к данному случаю это не подходит, – заметила я. – Вопрос так не стоит: убить или быть убитым.
Он покачал головой, смахивая муху, которая села ему на волосы.
– Тут ты ошибаешься, англичаночка. То, что стоит между мной и Джеком Рэндоллом, может быть решено, только когда один из нас умрет. Есть разные способы убийства, не только с помощью ножа или ружья, и есть вещи похуже, чем физическая смерть. – В голосе его звучали ласковые нотки. – В аббатстве Святой Анны ты спасла меня не только от физической смерти, mo duinne, и не думай, что я этого не понимаю.
Он вздохнул.
– Наверное, ты все же чаще спасала мне жизнь, чем я тебе… – Он отпустил мои ноги и выпрямился. – Поэтому надо еще разобраться. Ведь ты не знала, что произойдет, когда делала свой выбор. Одно дело – отвергнуть мужчину, и совсем другое – обречь его на смерть.
Мне вовсе не нравилась такая интерпретация моих поступков, но отрицать факты я не могла. Я действительно отвергла Фрэнка и, хотя не раскаивалась в своем поступке, все же жалела и всегда буду жалеть о необходимости этого выбора. Джейми словно продолжил мои мысли:
– Если б ты знала, что выбор твой будет означать, ну, допустим, смерть Фрэнка, возможно, он был бы иным. И если уж ты выбрала меня, вправе ли я вынуждать тебя на поступки, имеющие куда худшие последствия?
Поглощенный своими размышлениями, он сперва не заметил, какое впечатление произвели на меня эти последние слова. Но, увидев мое лицо, сразу же замолчал, и какое-то время мы ехали молча среди зеленых полей.
– Не понимаю, каким образом твой поступок, Клэр, может оказаться грехом, – сказал он наконец, положив руку мне на ногу. – Ведь я тебе законный муж, каким и он был когда-то или будет. Ведь ты даже не знаешь, вернешься ли к нему. Возможно, попадешь еще дальше в прошлое или, наоборот, в будущее время. Ты поступала так, как считала нужным, и это самое лучшее решение.
Он посмотрел мне в глаза, и взгляд этот проник до самой глубины души.
– Я достаточно честен, чтобы признать: меня не волнует, что правильно, а что нет, Клэр, пока ты со мной, – тихо добавил он. – И если считаешь, что, выбрав меня, совершила тяжкий грех… Что ж, тогда пойду к самому дьяволу и благословлю его за то, что склонил тебя к этому.
Он поднял мою ногу и нежно поцеловал кончики пальцев.
Я положила руку ему на голову; короткие волосы были жесткими и мягкими одновременно, как иголки у молодого ежика.
– Я не думаю, что сделала что-то плохое, – мягко сказала я. – Но если это так… тогда я пойду к дьяволу с тобой вместе, Джейми Фрэзер.
Он закрыл глаза и уткнулся лицом мне в ногу. Я не пыталась высвободить ее.
– Тогда почему, Джейми? Почему ты решил оставить Джека Рэндолла в живых?
Он еще сжимал мою ногу, но открыл глаза и улыбнулся.
– Я много передумал в тот вечер, англичаночка, пока ходил взад-вперед. Я понимал, что ты будешь страдать, если я убью этого грязного подонка. Так что же должно перевесить: твоя совесть или моя честь? Так нельзя.
Он снова покачал головой.
– Каждый из нас отвечает только за то, что он сам сделал, только за свою совесть. То, что я делаю, не может быть отнесено на твой счет, независимо от последствий.
Он заморгал от попавшей в глаза пыли и провел рукой по волосам, тщетно пытаясь их пригладить. Хохолок на макушке продолжал торчать.
– Тогда почему? – потребовала я ответа, подавшись корпусом вперед. – Ты перечислил мне все причины, по которым нужно его убить. Что же тебя остановило?
Он несколько мгновений колебался, потом посмотрел мне прямо в глаза.
– Все из-за Карла Стюарта, англичаночка. Мы вроде бы перекрыли все пути, но эта сделка… из-за нее он, возможно, еще возглавит армию. И если это случится… Ты сама хорошо знаешь, что может случиться, англичаночка.
Я знала, и мысль об этом наполняла меня ужасом. Я без конца вспоминала описание поражения горцев при Куллодене, сделанное одним из историков: «Окровавленные трупы громоздились в четыре яруса под проливным дождем…»
Горцы, голодные и неорганизованные, но сражающиеся до конца, будут разбиты за какие-нибудь полчаса. Они будут брошены под холодным апрельским дождем. Дело, за которое они боролись в течение ста лет, умрет вместе с ними.
Джейми взял меня за руку:
– Я думаю, этого не случится, Клэр. Мы его остановим. Даже если нет, то я не думаю, что со мной что-нибудь случится. Но если все же…
Он был очень серьезен, говоря горячо и убежденно:
– Если это случится, я хочу, чтобы ты была обеспечена. Я хочу, чтобы кто-то позаботился о тебе, если я… не смогу заботиться о тебе. Я бы хотел, чтобы это был мужчина, который тебя любит.
