Диана Гэблдон - Чужестранка. Книга 2. Битва за любовь
В дверь легонько постучали, и мы отпрянули друг от друга, словно любовники, которых застали на месте преступления. Я кое-как пригладила волосы, подумав при этом, что монастырь – прекрасное убежище для исцеления, но отнюдь не романтический приют.
Брат-прислужник вошел с разрешения Джейми и водрузил на стол большую кожаную седельную сумку.
– От Макранноха из Элдридж-мэнора, – с улыбкой пояснил он. – Для леди Брох-Туарах.
Поклонившись, он удалился, оставив после себя запах моря и веяние прохлады.
Я стала развязывать кожаные ремешки – мне было очень любопытно узнать, что же такое прислал Макраннох. В сумке находились три предмета: записка без адреса и подписи, маленький пакет, адресованный Джейми, и обработанная шкура волка, крепко пахнущая дубильными снадобьями.
В записке было сказано: «Добродетельная женщина – это жемчужина великой цены, она стоит дороже рубинов».
Джейми распечатал пакет. Он держал в руке что-то маленькое и сверкающее и с недоумением глядел на волчью шкуру.
– Немного странно, англичаночка, что сэр Маркус послал тебе волчью шкуру, а мне жемчужный браслет. Может, он перепутал надписи?
Браслет выглядел очаровательно: ряд крупных неровных жемчужин, помещенных между переплетенными золотыми цепочками.
– Нет, – ответила я, любуясь браслетом. – Тут все правильно. Браслет под пару ожерелью, которое ты подарил мне на свадьбу. Он дал это ожерелье твоей матери. Ты знал об этом?
– Нет, не знал, – сказал Джейми тихо, трогая жемчужины. – Мой отец дал мне ожерелье для моей будущей жены, но не сказал, откуда оно у него.
Я вспомнила помощь сэра Маркуса в ту ночь, когда мы бесцеремонно вломились в его дом, и выражение его лица, когда мы покидали этот дом на следующий день. По лицу Джейми я видела, что и он вспоминает о баронете, который мог стать его отцом. Он взял меня за руку и закрепил браслет у меня на запястье.
– Но он же не для меня! – возразила я.
– Нет, для тебя, – твердо заявил он. – Неприлично, чтобы мужчина посылал драгоценное украшение почтенной замужней женщине, поэтому он передал браслет мне. Но предназначен он тебе. К тому же на моей руке он бы не сошелся, каким бы худым я теперь ни был.
Он поднял волчью шкуру и встряхнул ее.
– И все-таки, почему Макраннох послал тебе это?
Джейми набросил лохматую шкуру себе на плечи, и я отпрянула с громким криком. Шкура с головы волка была искусно выделана, даже вставлена пара желтых стеклянных глаз, и они злобно смотрели на меня из-за плеча Джейми.
– Уф! – невольно воскликнула я. – Глядит точно так же, как глядел живой.
Джейми повернул голову – и прямо на него уставилась оскаленная морда зверя. Он вскрикнул, скинул с себя шкуру и отшвырнул ее в другой конец комнаты.
– Господи Иисусе.
Он перекрестился.
Шкура лежала на полу, шерсть зловеще поблескивала в свете свечи.
– Что это значит, англичаночка, «глядел как живой»? Он был твоим личным другом, а? – спросил Джейми, глядя на шкуру прищуренными глазами.
И тогда я рассказала ему о том, о чем до сих пор не имела случая рассказать: о волке, о других волках, о Гекторе, о снеге, о доме, где увидела медведя, о споре с сэром Маркусом, о появлении Мурты, о коровах и о долгом ожидании на склоне холма в розоватой мгле снежной ночи, когда я не знала, жив он или умер.
Худой или нет, но грудь у него оставалась широкой, а руки теплыми и сильными. Он прижал мое лицо к своему плечу и утешал меня, пока я плакала. Я пыталась взять себя в руки, но он только крепче прижимал меня к себе и говорил мне ласковые и нежные слова, и я дала себе волю и плакала, как ребенок, до полного изнеможения.
– Перестань об этом думать, англичаночка, у меня есть для тебя маленький подарок, – сказал он, гладя меня по голове.
Я всхлипнула и вытерла нос рукавом – за неимением под рукой ничего более подходящего.
– Жаль, что мне нечего тебе подарить, – сказала я, в то время как он, стоя у кровати, что-то отыскивал среди измятых простыней.
«Наверное, ищет носовой платок», – подумала я, все еще всхлипывая.
– Если не считать таких мелочей, как моя жизнь, моя мужская суть и моя правая рука, – сказал он сухо. – Очень славные подарки, mo duinne.
Он выпрямился, держа в руке балахон послушника.
– Раздевайся.
– Что?!
У меня отвалилась челюсть.
– Раздевайся, англичаночка, и надевай вот это. – Он с улыбкой отдал мне балахон. – Может, ты хочешь, чтобы я отвернулся?
Покрепче обмотав вокруг себя грубое домотканое одеяние, я спустилась следом за Джейми на два пролета темной лестницы; третий пролет оказался самым узким. Фонарь в руке у Джейми бросал слабый свет на каменные блоки стен. Мы шли все дальше по узкой черной шахте, и казалось, что недра земные поглощают нас.
– А тебе-то известно, куда мы идем? – спросила я, и на голос мой отозвалось эхо, но какое-то странно приглушенное, словно я произнесла свои слова под водой. – Во всяком случае, тут нет никакой возможности выбрать иное направление и заблудиться, верно?
Мы достигли еще одной площадки, но путь по-прежнему вел вниз. Однако в конце следующего пролета мы остановились перед дверью на небольшой полукруглой площадке, выбитой в горной толще. Дверь была широкая и низкая, сбитая из дубовых досок, с медными петлями. Доски потемнели от времени, но оставались крепкими, а площадка была чисто подметена. Очевидно, этой частью монастыря пользовались до сих пор. Может, это винные погреба?
Возле двери находился кронштейн для факела, наполовину уже обгоревшего. Джейми задержался, чтобы поджечь его при помощи скрученной бумажки, которую он взял из целой кучки таких же бумажек, сложенных возле факела. Потом он толчком отворил незапертую дверь и нырнул в проем, жестом предложив мне следовать за ним.
Вначале я ничего не видела перед собой, кроме света фонаря Джейми. Все казалось черным. Фонарь мерцал впереди, удаляясь от меня. Я постояла на месте, следя глазами за огнем. Примерно через каждые пять футов он замирал без движения, и пламя медленно поднималось вверх, разгораясь. Приглядевшись к темноте, я поняла, что от фонаря воспламеняются все новые огоньки в светильниках, укрепленных на каменных подставках, высеченных в стене, и так образуется целый ряд маленьких маяков.
Это была пещера. Сначала я решила, что это пещера кристаллов, из-за странного черного блеска, высвеченного огнями светильников. Но едва я подошла к первому уступу, на котором горел светильник, и глянула вниз, я поняла, что это на самом деле.
Чистое черное озеро. Прозрачная вода, сверкающая, словно стекло, над черным вулканическим песком на дне; вода, отражающая красноватые огоньки светильников. Воздух был сырой и теплый, насыщенный парами, оседавшими на холодных каменных стенах пещеры в виде капель, сбегающих вниз по ребристой поверхности.
Горячий источник. Слабый запах серы ударил мне в ноздри. Значит, это горячий минеральный источник. Я вспомнила слова Ансельма о горячих источниках, пробивающихся из земли возле аббатства и обладающих целебными свойствами.
Джейми стоял возле меня, глядя на слегка дымящееся пространство воды в янтарных и рубиновых отблесках.
– Горячая ванна, – гордо заявил он. – Тебе нравится?
– Еще бы!
– Ну так идем.
Он сбросил с себя одежду, и красные отблески от воды заиграли на обнаженном теле. Округлый потолок пещеры поглощал свет, который терялся уже в нескольких футах над поверхностью. Немного помедлив, я тоже сбросила свое одеяние.
– Вода горячая? – спросила я.
– Достаточно горячая, – ответил Джейми. – Но не бойся, она не обжигает.
Вслед за ним я осторожно вступила в воду. В камне были выбиты ступени, ведущие под воду, можно было держаться рукой за веревку, протянутую и закрепленную вдоль стены. Вода дошла мне до бедер, и я даже вздрогнула от приятного ощущения тепла. Ступени кончились, я встала на чистый черный песок, и вода теперь доходила мне до плеч, а груди всплыли, словно две стеклянные лодочки. Кожа у меня покраснела от горячей воды, крохотные пузырьки газа слегка щекотали шею сзади под волосами. Это было истинное наслаждение.
Поверхность воды казалась совершенно гладкой, но сама вода не была спокойной: внутри ее постоянно пробегали какие-то течения, мелкие, но ощутимые, напоминавшие нервные импульсы. В соединении с невероятно ласковым теплом они создавали впечатление, что вода живая – теплое, приветливое существо, призванное ласкать и обволакивать. Ансельм утверждал, что источники обладают целебной силой, и я теперь ничуть в этом не сомневалась.
Джейми направился ко мне, путь его отмечали маленькие волны. Он взял мои груди и окунул их в воду.
– Тебе хорошо, mo duinne?
Он наклонился и поцеловал меня в плечо. Я подняла обе ноги и прижалась к нему.
– Восхитительно! С августа я впервые так хорошо согрелась.
Он принялся баюкать меня, отступая все дальше и дальше в воду; ноги мои вытянулись у самой поверхности воды, которая обтекала их и ласкала, словно чьи-то добрые руки.
