Фредрик Олссон - Конец цепи
Жанин услышала собственный голос.
– Еще немного!
Боль была нестерпимой, но он не должен был прекращать, Жанин чувствовала, что сиденье наклоняется все больше и больше с каждой секундой.
И пожалуй, это могло получиться.
В противном случае она бы умерла в багажнике. И какую роль играло бы тогда, будут сломаны у нее руки или нет.
Потом наконец это случилось.
Защелка сошла со своего места.
Спинка опрокинулась, открыла проход в салон автомобиля, и они оба сделали глубокий вдох, словно вынырнули на поверхность после долгого пребывания под водой. И как раз когда они сделали это…
В то самое мгновение, когда автомобиль открылся перед ними.
Когда дневной свет резанул по их широко открытым глазам.
В то самое мгновение они увидели вертолет перед окнами. Только темную тень на фоне голубого неба. Но этого хватило.
В то самое мгновение они поняли, что сейчас произойдет.
А в следующую секунду раздался грохот.
Из-за бензина все пошло так быстро.
Из-за него пламя распространилось буквально за мгновение. И сначала он испарялся от высокой температуры, а потом, когда получилась идеальная смесь с кислородом воздуха, вспыхнул желто-красным пламенем с облаком черного дыма, и огонь заплясал вокруг, казалось, в бесконечном танце.
Сталь изгибалась от жары и меняла форму, стекло трескалось и превращалось в пыль, таяло, образуя причудливые фигуры, которые могли пролежать в земле вечно, сверкая на солнце, но никому не принося радости.
И все живое вокруг внезапно исчезло.
На земле остался дымящийся кратер, местами еще красневший огнем, а новоиспеченному железному скелету предстояло еще долго украшать равнину своим присутствием, помимо всего другого: отслуживших свой век танков, когда-то превращенных в мишени, но сегодня представлявших собой забытые всеми горы металла, осколков снарядов и бомб, остатков «скорой помощи», которая вовсе не являлась таковой и которую взорвали совсем рядом всего несколько недель назад, чтобы помешать всему, происходившему сейчас.
Но кратеру скоро предстояло остыть, и новые представители флоры должны были занять свое место, а все пойти по новому кругу в бесконечном круговороте жизни.
Для растений на заброшенном полигоне у подножия Альп это в принципе не меняло ничего.
Но для Вильяма Сандберга и Жанин Шарлотты Хейнс означало разницу между жизнью и смертью.
Часть четвертая
Огонь
Я не знаю, кто ты.
И, честно говоря, мне даже неизвестно, есть ли ты на самом деле.
Я лишь знаю, что надеюсь на это. И только поэтому еще держусь.
И пожалуй, поэтому пишу.
Поскольку, пока есть кто-то, кто кричит, должен существовать и тот, кто слышит. Поскольку, пожалуй, можно создать будущее, если пришвартоваться и каким-то образом закрепиться там, примерно, как если водрузить флаг где-то на горе и сказать, что это мое, это место существует, и никто не сможет забрать его у меня.
Примерно как запланировать встречу в календаре и быть уверенным, что этот день наступит. Словно он защищен чем-то, и если мир перестанет существовать, то в любом случае не раньше его.
Полночь, четверг, двадцать седьмое ноября. Сегодня ночью мы сбежим.
Последняя попытка остановить происходящее. И кем бы ты ни был, я хочу верить, что ты существуешь.
И читаешь это.
Я хочу верить, что, значит, все прошло хорошо.
50
Они проснулись с ощущением пустоты.
Их мысли ходили по кругу, как они обычно делали.
Сначала беспокойство по поводу произошедшего. Потом понимание того, что это был просто сон, задержавшийся в сознании, поскольку так ведь бывает всегда. И далее попытки разобраться, каким он был, где развивалось его действие, кто принимал в нем участие и почему неприятное ощущение осталось и не хочет уходить.
Поиски продолжались и завершились логичным выводом.
Не было никакого сна.
Что-то случилось.
И случилось по-настоящему.
Они засыпали под аккомпанемент теорий и умных рассуждений экспертов и советов, как можно защитить себя. А на экране демонстрировали царивший повсеместно хаос и карту, показывающую, куда зараза уже пробралась и как она распространяется.
И сейчас, когда они проснулись, по телевизору крутили те же самые картинки, но теперь выглядевшие еще более пугающими.
Лео и Альберт молча сидели в своих кроватях и смотрели на мелькавшие перед ними кадры, не увеличивая звук.
Ощущение пустоты ушло.
Его заменило ощущение, что они опоздали.
Мир замер.
Школы, библиотеки и продовольственные магазины были закрыты и заперты. Как и метро, залы ожиданий и все другие места, где люди могли встречаться и через дыхание передавать заразу дальше.
Военные машины приказывали всем оставаться дома, больницы были закрыты и принимали только зараженных. И там мужчины и женщины в специальных комбинезонах отчаянно пытались оказывать помощь, но никто и понятия не имел, как это делать. События развивались быстро и неслыханно пугающим образом, а по лабораториям, между мензурками с анализами и компьютерами, бегали ученые и эксперты, но они просто терялись в догадках, что же, собственно, видели.
И то в одном, то в другом городе власти забирали себе крытые катки. Те самые, где еще несколько дней назад десятилетние дети гоняли шайбу и выписывали пируэты под музыку, тогда как родители мерзли, подбадривая их, и пили горячий шоколад в ожидании, когда смогут отвезти своих чад домой. Сейчас их превращали в большие морозильники и на льду рядами раскладывали черные мешки, где зачастую лежали те же, кто еще недавно проводил здесь досуг.
А там, где льда не хватало, разводили костры.
И одно тело за другим отправляли в огонь, сжигали, чтобы прервать эпидемию. Когда черный дым поднимался вверх, один источник заразы исчезал, но по всему миру продолжали появляться новые.
Все шло только в одном направлении.
И единственное, что оставалось делать, – пытаться насколько возможно замедлить процесс.
И надеяться, что кто-то создаст вакцину.
Но у него было не так много времени для этого.
Не существовало никаких причин считать, что кто-то мог бы идентифицировать Лео или заблокировать его кредитную карточку, и все равно он ужасно переживал, когда расплачивался за мотель.
Брошенный ими автомобиль арендовала Кристина, и, даже если бы кто-то нашел его, след прервался бы там. Естественно, вся охота велась за Альбертом, но от всего, что могло бы привести к нему, они избавились.
Лео просто-напросто был молодым мужчиной, выписывавшимся из отеля. Парнем, который, судя по его виду, сильно нервничал, конечно. Но с каких пор подобное стало противозаконным?
– Пытаешься спастись бегством? – спросил дежурный администратор.
Лео посмотрел на него.
Беспокойство в глазах. Все-таки он знал? Его кредитка заблокирована?
– Мы разговаривали об этом, – продолжил он. – Я и моя жена. Но куда бежать-то?
Вопрос был риторическим. И Лео понял. Повсюду у всех в головах гуляла одна и та же мысль, забивавшая все другие. Эпидемия.
И естественно, это было хуже всего иного и не шло ни в какое сравнение со страхом, что тебя поймает полиция, поскольку ты проехал на красный свет. Но Лео в любом случае испытал облегчение. Мужчина ведь просто имел в виду болезнь.
Всего лишь.
И он улыбнулся администратору и пробормотал что-то непонятное даже для него самого, а его собеседник оказался слишком вежливым, чтобы попросить повторить, и они расстались по-настоящему дружелюбно.
С тем искренним дружелюбием, какое только существует в тени огромной катастрофы.
У глав государственных администраций по всему миру непрерывно звонили телефоны, и везде сообщение было одним и тем же.
«Сценарий ноль» вступил в силу.
И повсюду то же послание расходилось далее, в более высокие круги, и автомобили стояли наготове, и будились семьи, и машины втайне ехали через столицы к подготовленным к отлету самолетам.
А времени оставалось в обрез.
Не прошло и двух суток с тех пор, как пришла первая шифровка. Потом приказ перевели, он попал к адресатам, и механизм закрутился.
Президенты и премьер-министры могли взять с собой небольшую группу из членов семьи и сотрудников, и те, кто вошли в нее, считались победителями, а остальные проигравшими, не зная об этом. И по-тихому собирались наиболее важные документы, требовавшиеся для «дистанционного» управления страной, и их упаковали вместе с игрушками, фотографиями и всем прочим, что могло пригодиться, и сейчас это лежало в багажниках автомобилей и в сопровождавших их грузовиках и на высокой скорости ехало к месту назначения.
А вдалеке виднелся дым костров.
Везде они оставляли дома, и друзей, и сограждан, и заразу, которая отказывалась останавливаться.
